Разумеется, это был комплимент, и раньше такая похвала была бы для Пита пределом мечтаний. Однако за последние пять лет он ощутил на собственной шкуре, что такое время и какова его цена: постоянная бдительность, забота о других и жертвенность. Он полагал, что это тяжёлое бремя было дано ему неспроста и он будет нести его до самого конца. И сейчас, когда от его действий зависит несколько жизней, Пит не задумывается как, почему и для кого он это делает или каковы будут последствия — он просто должен успеть.

— Я хочу знать, почему человек, который каждый год на глазах у всей страны устраивал игры на выживание, поддерживал нищету и беззаконие в дистриктах, стёр своему народу память, обеспечил защиту и с тех пор заботится о его благополучии.

Это разговор на равных: все маски и привилегии отброшены в сторону.

— Скажите, мистер Мелларк, а вы хотели бы мир полный пепла?

Раздается тихий треск: одно из полен в камине раскалывается надвое и обуглившиеся половинки соскальзывают на бок, подняв облако из золы.

— Нет.

— Я задавал этот же вопрос и мисс Эвердин. Она ответила, что если сгорят повстанцы, то я сгорю вместе с ними. Что ж, я все еще здесь, а гордая Сойка-пересмешница превратилась в ручную зверюшку Койн.

— Сойка-пересмешница? — хмурит брови собеседник.

— Да, так ещё известна мисс Эвердин за пределами купола. Символ революции, ну вы знаете.

— Она говорила, — сухо отмахивается парень. Он пришёл сюда не за этим; ему хватает и имеющейся информации об этой девчонке.

— А она упоминала, что все это случилось только из большой любви к вам?

— Что?

Губы пожилого мужчины снова трогает улыбка: эта глупышка так и не научилась извлекать уроки из своих ошибок. Парень столько раз просил ее только об одном — доверии, а она опять прячется в тумане оговорок и недомолвок, увеличивая трещину в отношениях. Понимает ли она, что однажды эта трещина превратится в огромную пропасть?

— Когда повстанцы выкрали ее из Капитолия, а вас бросили здесь, то взамен на ваше освобождение, она согласилась помочь им.

— И? — голос бесцветный, лишенный даже толики любопытства.

Пожалуй, это уже произошло; даже если бы юноша помнил ее и любил, как и пять лет назад, он бы не смог быть с ней. Земляк, союзник, друг, возлюбленный, жених — все эти мосты давно сожжены, сейчас они не более чем чужаки.

— Они не торопились: вы не были их главной целью, — произносит мужчина, протягивая руки к огню. — Каждый хочет править миром, а месть — великий двигатель прогресса.

— Несмотря на то, что с нами произошло и что мы ничего не помним о тех временах, мы все равно остаемся для них капитолийцами. Вечно виновными и давно приговоренными, не так ли? — Мелларк встает и присаживается на корточки у камина. Жар не пугает и его: можно держаться подальше от огня и замерзнуть, а можно подойти поближе — согреться самому или согреть, заслонив от гнева пламени других.

— Скорее, дело больше в принципах, нежели в людях, — доносится из-за спины юноши тихий голос, — но вы, несомненно, правы.

Парень берет в руки стальную кочергу и шурудит поленья, поднимая ворох пепла и столб искр.

— Что ж, если сгорим мы, то они сгорят вместе с нами.

Кориолан Сноу отвечает не сразу; он хороший шахматист, стратег и манипулятор — его редко кто может удивить, но этот мальчишка превосходит все его ожидания.

— Я думал, что вы либо уйдете с ними, либо они останутся с нами, как и их предшественники.

— О, разумеется, я уйду с ними, — тут же кивает Мелларк, — но я вернусь и вам лучше быть готовым к встрече со столь важными гостями.

Достаточно лишь взглянуть в решительные голубые глаза и понять, что иного пути нет; купол больше не защита, он — камера. Парнишка прав: настало время другого оружия.

— Конечно.

Юноша едва заметно ухмыляется и делает шаг к двери.

— Мистер Мелларк, — окликает его Президент Сноу, — могу ли я задать вам один вопрос?

— Полагаю, что можете, — не разворачиваясь, произносит Мелларк.

— Я создал купол и стёр любые воспоминания о голодных играх, чтобы спасти свой народ от страданий и даже от смерти. Вы ненавидите меня за это, не так ли?

Тишину нарушает лишь громкий треск древесины в камине; парень едва заметно пожимает плечами. Пламя скоро догорит, тепло исчезнет, останется лишь пепел, да и тот рассеется на ветру, не оставив и следа от сегодняшнего вечера.

— Думаю, что нет, — однако в голосе слышно куда больше уверенности. — Та жизнь, что я жил, люди, которых я знал — их больше нет. Вероятно, я должен быть благодарен за то, что не помню: это избавило меня от огромного количества боли и пустых сожалений.

— Поймут ли меня остальные?

— Вы же не хотите мир полный пепла?

Огонь еще пылает — пожалуй, самое время пододвинуть кресло поближе.

========== Глава 17. Война роз ==========

Ruelle — Whose Side Are You on

Trevor Morris — Anne Dreams Of Her Childhood

Выстрелы прогремели, но рука все еще крепко сжимает оружие. Даже в защитной маске мужчине сложно разглядеть поле битвы сквозь серую пелену. В его ушах громко отдается биение сердца, однако это не страх и даже не адреналин.

Появившийся из ниоткуда силуэт будто бы растворился в густой дымке. Не опуская пистолет, мужчина оглядывается вокруг, только вот кровь уже пролита, а жертвы пали. Что ж, они предвидели это. Они были к этому готовы.

Не задерживаясь у тела союзника, офицер обходит стол, за которым на полу лежат еще несколько человек. Однако пуля зацепила только стоявшего рядом с дверью — видимо он и есть нежданный гость: на нем черная военная форма Капитолия, но мужчина знает, что тот из чужих. Лицо шпиона ему известно — какой глупец!

В коридоре слышатся шаги, а затем и голос одного из его людей:

— Керин, код 104, восточное крыло, зал переговоров. Медиков в первую очередь! Нейт, осмотри командира Мейсон!

Переступив через лазутчика, мужчина выбегает из комнаты и буквально сталкивается с Россом, заместителем Джоанны.

— Мистер Мелларк! — удивленно вскрикивает парень, но мужчине не до приветствий и иных разговоров.

— Что с ней? — требует он, на ходу срывая с лица маску.

Помощник оборачивается к Нейту, склонившемуся над телом девушки и деловито ощупывающему ее запястье и шею.

Ничего не чувствовать — это хорошо или плохо? Наверное, это хорошо. Жить в пустоте — одно дело, но ощущать пустоту — тяжелейшее испытание.

— Мертва, — звучит вердикт.

***

— Новости?

— Никаких. Тишина в эфире.

— А Китнисс?

— Пришла в себя. Не разговаривает.

— Почему?

— Потому что не хочет.

***

Ее рука словно лед, который неподвластно растопить теплом его ладони, но лицо на удивление кажется прелестным, лишенное привычной маски непроницаемости, жесткости и деловитости. Она была старше него, только вот осознание потери юной и невинной жизни, которой предстояло еще познать мир во всей его красе, стоит костью в горле.

— Мистер Мелларк, — тихо окликает мужчину Росс, застыв в двух шагах от сидящего на полу главного миротворца и баюкающего в своих объятьях павшего командира.

— Докладывай, — хрипло говорит он и кивает.

— Президент Сноу мертв, сэр. Президент Койн и ее конвой еще спят — их перенесли в специальный отсек. Тот солдат… — офицер делает паузу, то ли не зная как деликатнее подать новости, то ли опасаясь реакции начальника.

— Что тот солдат?

— Он жив, сэр. Медики говорят, что это чистой воды везение — он упал на живот, а его рука оказалась прямо под пулевым ранением, что помогло остановить кровь.

Мелларк поджимает губы и громко выдыхает; Росс не может винить его за вереницу мыслей, проносящихся в голове, одна хуже другой, как не может ни Нейт, ни Джонсон, ни Тед, ни Керин. Джоанна — их общая потеря. Потеря за гранью правил и устава.

— Он был без защитной маски…

— То есть он… ничего не помнит?

— Скорее всего, но доза была минимальной. Так что его память можно легко восстановить. Президента Сноу больше нет, поэтому решать вам, сэр.