Остается только ждать — день, два, три — неважно, объект и так слишком долго ускользал из-под его прицела.

***

Солнце медленно склоняется к горизонту, морской ветер пронизывает до костей, но она не может оторвать взгляд от постепенно уменьшающихся кораблей.

Тот, что слева зовется «Жемчужиной», а справа — «Медузой», но ее волнует лишь «Дельфин», который, как и положено флагману, плывет впереди сопровождения и уносит ее сердце все дальше и дальше.

Это не первый раз, когда он уходил и оставлял ее одну на берегу.

— Я скоро вернусь, — пообещал он.

Тогда отчего ей так страшно?

***

— Отряд Тень-5, это Дом-7, прием.

— Дом-7, капрал Джеймс Шукс на связи.

— Доложите обстановку, Тень-5 .

— Все спокойно, Дом-7.

— Принято. Продолжайте патрулирование секторов К11 и Д3.

— Есть.

Ногу свело судорогой, но он не позволяет себе задержаться на секунду другую. Он поднимает руку и загибает все пальцы, кроме указательного — на его кончике новый маршрут.

Хороший солдат подчиняется и выполняет приказы.

***

Никаких эмоций — главное правило, которое она без устали твердит каждый день.

Ее дежурство подходит к концу, но она не спешит уходить: все равно не заснет. Пальцы нервно стучат по столу.

Злость не утихает, ревность грызет ее изнутри, а страх медленно сводит с ума.

***

Набрав нужную высоту, планолет медленно движется на юго-запад; юноша прикрывает глаза и облокачивается на стенку фюзеляжа. Подходящее время, чтобы еще раз все осмыслить, но он знает, что это не принесет ему ни уверенности, ни спокойствия. Да и не о чем думать: механизм запущен, отсчет пошел — остается лишь ждать. Он ощущает страх перед неизведанным у людей, сидящих рядом, слышит тяжелые вздохи и громкий стук их сердец. Возможно, когда-то и он был таким же.

Ничего не чувствовать — хорошо это или плохо?

— Госпожа Президент, мы связались с Третьим дистриктом, они готовы нас принять, — докладывает помощник пилота.

— Отлично, — кивает Койн, — им известны координаты: пусть приступают к разбору туннеля. Заодно проверим насколько достоверны сведения нашего информатора.

Ее взгляд на секунду останавливается на молодом блондине, расположившимся напротив нее, уголок губ лишь слегка приподнимается, а потом ее лицо вновь становится непроницаемым.

Хорошо, когда эмоции не мешают солдату следовать приказам, однако когда от твоих действий зависят жизни многих людей, подобное хладнокровие пугает.

***

— Тебе ещё не надоело заботиться о всеми давно забытом бродяге?

— Это моя работа.

— Ты ведь знаешь, что леопарда не отмыть от пятен?

— Я очень упорная. И, боюсь, ты даже не имеешь представления насколько упрямая.

— Кажется, я начинаю осознавать масштабы.

— Хорошо, — улыбается девушка и берет в руки шприц. — Тогда замолчи и получи очередную порцию витаминов.

***

Доклады и отчёты уже не помещаются на его столе. Ежеминутно растущие горы бумаг, которые он просто не успевает разбирать, грозятся вот-вот лавиной хлынуть на пол.

— Сэр, на связи «Миротворец», — докладывает помощник. — А еще Дом-3 сообщил, что первопроходцы на месте и работы по разбору завала уже ведутся.

— Отлично, — устало кивает главный координатор. — Пусть продолжают держать нас в курсе.

— Есть, сэр!

Как только дверь за ним закрывается, мужчина надевает наушники.

— Миротворец, это Дом-13.

***

«Какая тихая ночь», — думает человек, разглядывая неяркое сияние фонарей за окном. Хотя эта ночь едва ли чем-то отличается от предыдущей или от тех, что были задолго до неё. Таковы игры нашего разума: ни страх, ни любопытство, ни нетерпение обостряют наши чувства, а ожидание.

Раньше он был не таким; холодный ум, строго составленный алгоритм и точный расчёт — работа— это математика со своими правилами и законами. Он любил играть в такие игры.

Что ж, они остаются прежними, только вот уже не он в них главная действующая фигура.

***

Плана нет, но это никак не смущает молодого солдата.

— Я никогда не хотела ничего из того, что произошло, — все время повторяла ему Китнисс. — Я лишь следовала велению своего сердца.

Эта еще одна ниточка, что крепко связывает их: довериться интуиции и действовать по ситуации.

Это куда надёжнее продуманного вдоль и поперёк плана — один эффект внезапности чего стоит.

***

Мужчина не пьет уже несколько дней, однако с каждым днем чувствует себя все пьянее и пьянее.

— Что ж, сегодня твои анализы чуточку лучше, — удовлетворенно заявляет молоденькая девушка—врач.

— Чуточку? — брови собеседника ползут вверх. — Да я уже на восемьдесят процентов состою из пилюль, витаминов и физрастроворов, которыми ты меня пичкаешь.

— Это же здорово! Как раз самое время для еще одной порции.

Он перехватывает ее руку со стаканом воды; в ее темно-карих глазах четко читается вызов, которому он всячески пытается сопротивляться.

— Хеймитч! — в палату врывается еще одна девушка, чья юность еще более заметна на побледневшем лице.

— Прим?

— Там Китнисс, — задыхаясь, выпаливает она. — Ее нашли в коридоре без сознания. Я обнаружила след от инъекции и…

Ее слегка покачнуло; глаза медленно закрываются и ее хрупкое тело оседает на пол.

***

— Мы расчистили лишь половину завала, — сообщает хриплый голос из рации.

— Не торопитесь, — успокаивает их координатор Дома-3. — Порода в этом квадрате неустойчивая: одно неверное движение и произойдёт новый обвал.

— Знаем, знаем, — отмахивается собеседник. — Лучше расскажи, как там обстановка.

— Ничего нового, с тех пор как ты спрашивал.

— Рад слышать, но, Бити, старина, не спускай глаз с радаров. Избавь нас хотя бы от одного сюрприза.

***

Постоянные изучающие взгляды с палитрой от любопытства до ненависти, словно надоедливые мухи вьются вокруг него, но в отличие от насекомых от них невозможно спрятаться. Да и важен из них только один.

— Можете считать это иронией судьбы, но я всегда знала, что именно вам предназначено положить конец долгим перипетиям между Новым Панемом и Капитолием.

— С Вашего позволения, Президент Койн, осмелюсь заметить, что пока еще рано об этом говорить.

Ухмылка. Легкая, почти незаметная. «Что ж, — думает женщина, — Сноу неплохо его выдрессировал.»

Дружба.

Доверие.

Поддержка.

Вот три крючка, на которых этот старик держит своих марионеток. Иллюзия спрятанная за иллюзией — вышло куда более успешнее, чем ее попытка приручить птичку, заперев ее в клетке.

— Не стоит смущаться комплиментов, мистер Мелларк. Разумеется, мы ценим мисс Эвердин — искру нашей борьбы, но будем честны: она всегда, словно мотылек летела к вам. Даже зная, что это пламя.

— Вам виднее, — пожимает плечами юноша. — Хотя это лишь угрызения совести. И как я уже сказал ей, снять с нее этот груз вины мне не под силу.

Койн как никогда радует то количество безразличия и апатии, что наполняет сердце и разум этого мальчишки. Практически шесть лет она не могла обуздать Сойку-пересмешницу: ни ее авторитету, ни ужимкам и уловкам, ни доводам, ни уговорам было не под силу удержать столь страстный темперамент, упрямый характер и абсолютную непредсказуемость. А Мелларк просто сжег дотла все чувства Эвердин, рассеял розовый туман, в котором она так долго бродила, да и просто спустил с небес на землю.

Это упрощает дело.

— Это хорошо, — в серых глазах плещется удовлетворение. — Нам не хватает трезвомыслящих соратников.

Парень слегка улыбается ей в ответ; пожалуй, первый крючок уже не пустой.

***

Кто-то с силой ударяет ногой по двери, отчего та с грохотом стукается об стену, вынуждая девушку вздрогнуть и выронить из рук стетоскоп. С губ готовы сорваться замечания, но вошедший мужчина не дает ей и рта открыть:

— Наверху все тихо. Точнее, им до нас и дела нет. Что с ними?

Его бесцеремонность явно требует перевоспитания, но в сложившейся ситуации ей хватает такта не лезть на рожон.