Возможно, дело вовсе не в убеждении. Он легко вливается в окружающую рутину и впитывает новую информацию, словно губка. Разумеется, большинство жителей опасается Пита, ведь в первую очередь он был из Капитолия, а во вторую — главой миротворцев. Однако тех, кто знает Пита Мелларка не как победителя Голодных Игр и пленника Сноу, а как простого сына пекаря из дистрикта Двенадцать данные пункты нисколько не смущают и не пугают. Я вижу, как в столовой к нему подсаживается все больше и больше людей, насколько оживляется беседа и как пустота в холодном и бесчувственном взгляде сменяется восторгом и интересом.
Прим в красках описала, как выглядела витрина их семейной пекарни, как любовалась тортами и пирожными, украшающих ее, а Делли Картрайт, жившая по соседству, делилась веселыми историями из общего детства. Столь маленькие, но такие важные кусочки прошлого — настоящее сокровище для того, кто так долго бродит по лабиринту иллюзий и предположений. Жаль, но Пит так и останется его узником; не имеет значения, что расскажут ему друзья и знакомые, он никогда не сможет ощутить в полной мере, что значит быть Питом Мелларком, пекарем, художником и трибутом. Так какой же ты на самом деле, Пит?
Кто-то с пустым подносом проходит за спиной Мелларка и едва заметным движением касается его плеча. Любой другой не стал бы заострять на этом внимание и назвал бы простой случайностью, но только не я. Особенно, если учесть, что задевший Пита человек — Боггс, правая рука Койн.
План утвержден; им потребовалось всего три с половиной часа.
Я понимаю это еще до того, как Пит встает с места, машет на прощание сидевшим рядом друзьям и выходит из столовой в тот же проход, что и Боггс.
Командирам дан приказ о перегруппировке, точка сбора — граница между Свободным Панемом и Капитолием.
Оглядываюсь в поисках Хеймитча или Финника, пробегаясь по множеству спокойных и счастливых лиц, которые не имеют ни малейшего понятия, что война вот-вот постучится в их тихую жизнь. Как назло, ни бывшего ментора, ни напарника нигде не видно: они либо уже поели, либо еще намереваются. Действовать нужно быстро, но я должна знать наверняка.
— Ты видела Хеймитча или Финника? — резко спрашиваю я у Прим. Она вздрагивает, не ожидая ни вопроса, ни тона, которым он задан.
— Что? — сестра фокусирует свое внимание на мне; ей требуется всего секунда, чтобы собраться с мыслями. — Да, Хеймитч был в медблоке, когда я уходила на обед. Иви заставила его пройти полное обследование, ничего такого, — добавляет она, заметив, как я побледнела; ее губы трогает слабая улыбка.
— Ясно, спасибо, — выпаливаю я, одновременно выскакивая из-за стола. Убирать за собой нетронутые порции — некогда, ровно, как и думать о последствиях очередного нарушения правил. Сейчас на кону стоят куда более важные вещи.
Из-за огромного количества людей приходится практически протискиваться к выходу, но в коридоре становится свободнее, и я не замечаю, как перехожу на бег. Отсек Финника на три уровня ниже: проще преодолеть несколько пролетов пешком, проверить, а потом спуститься на лифте к медицинскому корпусу. Если повезет, то я успею. Я чувствую, что должна что-то сделать, однако не понимаю, что именно. Может, обсудив еще раз ситуацию с ментором и напарником, решение придет само собой?
Перепрыгивая через ступеньки, я удивляюсь отсутствию усталости или боли в мышцах. Единственное, что заполняет меня всю — громкое биение сердца. Оно везде: в голове, ушах, горле, груди, я ощущаю его даже кончиками своих пальцев. Оно задает ритм, подпитывает адреналином и ведет вперед.
Остановившись около нужной двери, я не трачу времени на стук и бесцеремонно врываюсь в комнату. К сожалению, она оказывается пуста. Разочарованно выдыхаю и снова вылетаю в коридор: до лифта всего два поворота.
Преодолев первый, вижу, что он как раз находится на моем этаже, а рядом никого нет. Замедляюсь, добегая до площадки; вокруг камеры, поэтому не нужно, чтобы кто-то увидел, как запыхавшаяся и растрепанная Китнисс Эвердин запрыгивает в кабину. Особенно сейчас, когда Свободный Панем готов начать атаку и ждет только отмашки Койн.
Вдруг чья-то большая и сильная рука хватает меня сзади, зажимая рот, в то время как другая резко вводит в мое левое предплечье шприц с небольшим количеством прозрачной жидкости. Мозг даже не успевает осознать опасность ситуации, а тело предпринять попытку вырваться. Веки тяжелеют, и я медленно погружаюсь в приятную темноту. Словно издалека до меня доносится шепот, вот только реален ли он?
— Прости, солнышко.
========== Глава 16. Тишина в эфире ==========
Message To Bears — You Are A Memory
— Готовы?
— Да, сэр, группы на позиции. Разрешите начать перекличку?
— Разрешаю.
Короткий шипящий сигнал на секунду врывается в эфир, но тут же пропадает. Главный координатор из дистрикта Тринадцать откидывается на спинку кресла и поправляет наушники; сегодняшняя смена будет долгой.
Никогда еще тишина не была столь угнетающей и тяжелой.
***
— Командир, президентский планолет просит разрешения на взлет, — прикрыв микрофон рукой, докладывает солдат застывшему позади начальнику.
Мужчина с уже поседевшими висками молча подходит к большому окну, словно вид из навигаторской рубки мог принести ему спокойствие и уверенность.
— Сопровождение? — не оборачиваясь, спрашивает он.
— Два малых судна ждут «Миротворца» в условленной точке для дальнейшего эскорта до места назначения, — тут же отчеканивает другой рядовой; глаза неотрывно следят за ежесекундными изменениями на мониторе.
— На громкую связь.
Пара движений по клавиатуре, и из динамиков раздаются хриплые голоса пилотов.
— Эскорт-1, Эскорт-2, будьте готовы встретить «Миротворца» в секторе 1Б, — произносит командир. — И пусть удача всегда будет с вами, — еле слышно добавляет он, хотя сигнал уже прерван.
Его взгляд все еще прикован к одиноко стоящему на взлетной площадке планолету, чьи габаритные огни слабо поблескивают в свете прожекторов.
— Открыть крышу ангара и начать передачу данных на навигационный компьютер.
***
Мужчина поднимает очки на лоб и устало трет виски. Ему очень хочется поехать домой и вздремнуть хотя бы часок: прошедшая неделя была слишком напряженной. Однако он не может сделать ни того, ни другого. От него зависит не только работа всего инфотехнического отдела, но и безопасность Свободного Панема.
Странно, но понимание того факта, что ответ на задачу, над которой он трудился целых пять лет, вот-вот будет найден не будоражит его разум как прежде: нет ни азарта, ни той горящей нетерпеливости, что адреналином бурлит по венам.
— Что нового, ребята? — уже в который раз интересуется он.
— Ничего, — эхом откликаются друзья-инженеры.
— Радар?
— Пусто.
— Датчики движений?
— Никого.
— Камеры?
— В штатном режиме.
— Купол?
— Без изменений.
На приборной панели один из индикаторов загорается ярко красным; рука замирает на мгновение над кнопкой, прежде чем нажать «прием».
— Бити, старина, — раздается низкий голос, — это Дом-13. Встречайте гостей.
***
День оказывается на удивление жарким и солнечным; даже высокие и раскидистые деревья не спасают от зноя. Капрал чувствует каждую каплю пота, что стекает по спине и исчезает в складках рубашки, считает каждый вздох, что срывается с губ идущих за ним солдат.
Они патрулируют данный сектор уже третий раз за сегодня. Он слышит, как его отряд недоволен очередными учениями, понимает, что они измотаны и истощены. Хоть это и не подобает командиру, он согласен с ними как никогда.
Однако только у него хватает силы воли держать язык за зубами и продолжать идти.
***
Позаимствованная у караульного форма немного жмет в плечах, но самое главное — не стесняет движений. Он специально надвигает козырек фуражки пониже, притворяясь, что ослеп от ярких лучей. Мимо проходит пара офицеров, отчего он тут же вытягивается по стойке «смирно», но пальцы рефлекторно смыкаются на ручке автомата.
