Alexiane — A Million on My Soul
Пит уходит, напоследок посоветовав хорошенько выспаться и набраться сил. Я послушно киваю, стирая со щек дорожки слез, которые не смогла сдержать. Разговор состоялся, правда рассказана — все, что было накоплено за пять долгих лет передано адресату, но облегчение так и не наступает. Наоборот, я чувствую, как узел внутри затягивается все крепче и крепче.
Отворачиваюсь от камеры и прячусь под одеялом — сна нет ни в одном глазу. При одной только мысли о спасительном забытье в царстве Морфея, я цепенею от страха и обещаю себе, что в эту последнюю ночь не позволю никому и ничему отобрать у меня самое дорогое — воспоминания.
Чем больше я думаю о том, каково это — очнуться и не знать кто ты, где находишься, что за люди тебя окружают, тем сильнее хватаюсь за бесценные моменты: улыбку отца, счастливую маму в его объятиях, Леди, лизнувшую Прим в щеку и ее смех, густой лес за забором Двенадцатого и озеро с прозрачной водой. Я заново переживаю каждое мгновение, открыв свою шкатулку с сокровищами памяти, и бережно возвращаю их обратно, приговаривая: «все правильно, я ни о чем не жалею».
Пикник с Питом на крыше Тренировочного центра, его рука, перебирающая мои волосы, и закат нежного оранжевого оттенка. Финник, сидящий рядом со мной в одной из подсобок Тринадцатого, и боль от потери, которую мы одни способны понять и разделить. Моя первая ночь с Гейлом: тихие ласковые слова, сладкие поцелуи и его длинные пальцы, очерчивающие каждый изгиб моего тела. Забыть все это — наказание, хуже самой смерти, и я боюсь его до безумия.
А утром, как и обещал врач, меня действительно возвращают в прежнюю камеру. Солдаты молча ведут меня по коридорам здания, нацепив наручники. Их больше не интересует кто я и откуда. Сверху отдан иной приказ: доставить пленника обратно и следить за ним до отправки в место исполнения приговора.
Ждать остается совсем недолго, но теперь я знаю цену времени. И если прежде ожидание изматывало, то сейчас, наоборот, его хочется продлить. Неважно сколько в тебе упрямства, силы и достоинства — там, в груди неистово бьется сердце в наивной и глупой надежде на чудо. Я снова и снова перебираю драгоценные моменты воспоминаний, словно бусинки на нитке, и уверена, что до самой последней секунды не смогу сказать им прощай.
Отведенные часы пролетают на одном дыхании, и вот практически весь наш отряд уже ведут к фургону для переправки. Прежде чем двери автомобиля закрываются за последним пленным, успеваю взглянуть на Финника, сидящего на лавке напротив меня. На его лице тревога и надежда, наверное, он ждет помощи от Пита. Закрываю глаза, тяжело вздыхаю и качаю головой: нас уже не спасти.
Время лечит, но оно же и разрушает. Пять лет Пит строил свою жизнь с нуля, делал и выбирал то, что раньше ни за что бы не сделал — он не просто изменился, Пит Мелларк — абсолютно другой человек. Лелея в памяти своего мальчика с хлебом, я вознесла дорогой сердцу образ на пьедестал. Окунувшись в мир грез и иллюзий, я гналась и продолжаю гнаться за призраком, точно так же, как и Финник. Я встречаю его прямой взгляд, и мы снова принимаем и разделяем нашу общую боль.
Слушая шум колес и дребезжание фургона, каждый погружается в свои мысли. Все чувствуют страх: вместе с холодом он пронизывает нас до костей, и мы жмемся поближе друг к другу в надежде унять дрожь, но слова прощания так и не срываются с губ. Мы — солдаты и встретим свою участь, как подобает: с честью и высоко поднятой головой.
Никто не замечает, что что-то идет не так: грузовик попадает колесами в несколько довольно глубоких ям, отчего мы подпрыгиваем на жестких скамейках и морщимся от ушибов, а потом и вовсе съезжает в кювет. Не успев схватиться за поручни, все падают — кто на пол, кто на сидящих напротив товарищей.
Начинается неразбериха: снаружи раздаются громкие крики и нас оглушает чередой выстрелов. Фургон явно атакуют, однако нам, запертым внутри, не остается ничего, кроме как ждать исхода событий. В голове вновь мелькает надежда, что все это организовано Питом… или Гейлом с его отрядом удалось каким-то образом не только обосноваться на вражеской территории, но и прийти к нам на помощь. Но какое сильное разочарование я испытываю, когда, с силой выломав дверцы кузова, внутрь вбегают головорезы, что схватили нас на границе.
Все происходит быстро: ошарашенных их внезапным появлением и атакой на миротворцев, с которыми они вроде как сотрудничали, нас поочередно вытаскивают наружу. Едва завидев солнце и лес, получаю толчок в грудь.
— Ты! — шипит мне в лицо разъяренная Джоанна. — Не могла дождаться момента, когда увижу тебя снова и смогу сделать это!..
Не успеваю понять, о чем вообще идет речь, как получаю оплеуху и, не удержавшись на ногах, падаю на землю. Голова идет кругом; хватаюсь за щеку рукой, в надежде унять жжение, и чувствую, как под холодной ладошкой разгорается пожар. Меня поднимают под локти; я оглядываюсь, однако, из-за навернувшихся на глаза слез, картинка расплывается.
— Ты в порядке? — раздается рядом с ухом встревоженный голос Одэйра.
Бурчу в ответ, не в силах сказать что-то внятное. Джоанна предпринимает очередную попытку наброситься на меня, но не успевает сделать и шага, как перед ней вырастает Финник, закрывая меня своей спиной.
— Ты что творишь?! Что вообще тут происходит?! — грозно вскрикивает он.
— Спасаю ваши неблагодарные задницы! — огрызается девушка, отталкивая его от меня. — Для того, чтобы самой их надрать по заслугам!
— Может, перед этим ты хотя бы объяснишь за что? — не сдается Финник, снова преграждая ей путь.
— Не здесь, — отрезает она. — Сначала доберемся до безопасного места.
Друг хмурится и ловит мой взгляд, молча спрашивая моего мнения, и я нерешительно киваю. У нас нет другого выбора, кроме как довериться им — нужно ухватиться даже за такую сомнительную соломинку, как Джоанна Мейсон.
Потирая все еще горящую щеку, я следую за остальными. Путь до убежища оказывается не близким: пробираясь извилистыми тропами через лес, мы направляемся в сторону гор. По привычке осматриваясь вокруг и прислушиваясь к звукам, подмечаю, что лес не является укромным местом: как и на игровых аренах, в деревья встроены камеры и датчики движения. Финник, посчитав, что мне все еще необходима охрана, идет рядом и изредка пихает меня в плечо, указывая на них. Последний обнаруженный прибор оказывается вмонтированным в торчащий из земли корень массивного дерева. Киваю ему в ответ: теперь нам обоим понятно, почему нас нашли и схватили так быстро.
Джоанна с помощью жестов отдает очередной приказ: несколько головорезов ускоряют шаг, и, сменив направление, исчезают за деревьями, пока мы продолжаем следовать прежним маршрутом.
Чувствую себя неуютно в такой компании, отчего тело напряжено до предела, как бы ожидая какого-либо подвоха. Однако все спокойно; вокруг слышно лишь щебетание птиц и шелест листвы от дуновения ветра. Слух улавливает еще звуки, напоминающие журчание воды. Они становятся громче по мере нашего продвижения. Делаю глубокий вдох, вбирая в себя свежий и слегка влажный воздух.
— Уже близко, — ворчит Джоанна, с подозрением оглядываясь на нас. — Не разевайте рты и пошевеливайтесь.
Не смея с ней спорить, мы прибавляем шаг. Шум воды становится все громче, с интересом всматриваюсь в линию горизонта, пытаясь разглядеть, куда нас ведут. Впереди раскинулись высокие скалы, заросшие густой травой и деревьями, а над ними искрятся брызги, превращаясь в радугу, как бывает после дождя в солнечный день. Наконец, нас выводят к истоку реки, а наверху, с утеса срывается небольшой водопад.
На мгновение замираю, зачарованно любуясь картиной: огромная прозрачная живая стена на фоне яркой зелени, проглядывающая через тонкую дымку тумана. Почти как дома, в Двенадцатом. Меня окликают, разрушая секундное умиротворение, и зовут присоединиться к своей группе, которая решила устроить привал на берегу, пока люди Джоанны осматривают окрестности. Не теряя времени, мы умываемся холодной водой из водоема и наполняем общие бутыли. Через пять минут Мейсон командует следовать за ней и ведет прямо к водопаду, в то время как несколько ее подчиненных снова рассредотачиваются в окрестностях леса.
