Папа делает то, что просила, и я поворачиваю Келси в руках, притягивая её ко мне.

— Харпер, я не хочу, чтобы она была рядом с нашими детьми.

Я крепче обнимаю её и целую в волосы. Она дрожит в моих руках.

— Тссс, всё будет хорошо. Клянусь, дорогая. — Пожалуйста, сделай так, Боже.

Не делай меня лгуньей моей девушке.

Мама касается нас обеих.

— Пойдёмте в столовую и обсудим это.

Постепенно мы все движемся в этом направлении. Оказавшись там, Келс отрывается от меня и идёт к нашим детям, неоднократно целуя их обоих.

— Что ты думаешь, Мэтт?

— Думаю, мне следует нанять… — он глубоко вздохнул, — сейчас, пока я не смогу позвонить своим адвокатам, лучше всего позволить ей увидеть их.

— Нет! — Келс резко отвечает, пугая Бреннан, которая продолжает кормить её бутылкой.

Здесь слишком много людей, слишком много всего происходит. Я наклоняюсь рядом с Келси и беру её за руку.

— Пойдём со мной на минутку, дорогая. Давай поговорим, ты и я, и решим, что мы хотим сделать.

*

Это то, что я получаю за то, что не упаковала свои деревянные колья и святую воду. Я чувствую тошноту в животе. Я не могу поверить, что она последовала за нами сюда. Харпер усаживает меня за кухонный стол и приносит мне стакан воды, прежде чем присоединиться ко мне. Она берёт одну руку, а другая свободна, чтобы я могла потягивать воду.

— Я не хочу, чтобы она была рядом с ними, Харпер.

— Я знаю, дорогая. Я понимаю; поверь мне, я делаю.

— Хорошо, тогда всё решено. Мы покажем ей дверь.

Она тихо смеётся, качая головой.

— Нет, дорогая. Мы не делаем.

Хорошо, теперь я злюсь.

— Не смейся надо мной, Харпер Ли. И если ты согласна со мной, то почему ты не идёшь туда и не выбрасываешь эту жалкую суку из этого дома?

— Я не смеюсь над тобой, Келс. И нет ничего, что я хотела бы лучше сделать именно то, что ты предлагаешь. Но, — она протягивает руку и ласкает мою щеку, поворачивая эти голубые глаза на меня, — нам нужно долго обдумать срок, а не короткий срок. Мы даём ей несколько минут с ними, с мамой и мной в комнате, затем мы показываем ей дверь. Затем мы говорим с нашими адвокатами. Я боюсь того, что она может попытаться вытащить, чем больше мы её разозлим, тем больше вероятность, что это произойдёт.

— Я не хочу, чтобы она думала, что она имеет какие-либо претензии или права на наших детей. Позволить ей увидеть их только воодушевит её.

— Может быть. Или это могло бы успокоить её. Хочешь рискнуть? Давай позволим прохладным головам преобладать здесь, дорогая. Тогда мы прибьём её бесполезную шкуру к стене. Я обещаю.

Я откидываюсь назад и скрещиваю руки.

— Ты пытаешься сказать мне, что я менее разумна, не так ли?

Она улыбается мне.

— Я говорю тебе, что ты замечательная мама. Я так счастлива, что Бреннан и Коллин поддерживают тебя в своих жизнях.

— Ун-да. — Я не верю ей ни на минуту. — Хорошо. Хорошо. Похоже, я здесь численно. Ты и мама можете позволить ей увидеть их. Я останусь здесь и позвоню Бет.

— Я люблю тебя, Келс. Сердцем и душой. Клянусь, я никогда не позволю ничему случиться с нашими детьми.

— Я тоже не буду, Таблоид. Даже если мне придётся убить суку, прежде чем это закончится. — Я чувствую, как гнев поднимается в моей груди, как в другой раз. — Я сделала это один раз, я могу сделать это снова. И я буду защищать своих детей.

Она протягивает мне руку, и я наклоняюсь вперёд и беру её.

— Я знаю. Это ещё одна причина, почему я люблю тебя. Позволь мне покончить с этим, и ты позвонишь Бет по телефону. Хорошо?

— Ладно.

*

Вид моей жены в таком состоянии меня бесит. Я целую её голову и покидаю кухню. Взволнованные лица смотрят на меня с обеденного стола.

— Мама, мы с тобой посидим с Кэтрин пятнадцать минут, с Бреннан и Коллином. После этого ей нужно уйти.

Мама кивает. Она берёт Бреннан на руки, поправляя спящую. Бреннан выпускает огромную отрыжку, и мы все смеёмся, радуясь за отвлечение внимания. Я забираю Коллина от Аманды, и мы направляемся в гостиную.

К её чести, Кэтрин сидит тихо и не обыскивает комнату, как я ожидала. Она смотрит вверх и улыбается, когда видит, что у нас есть дети.

— Это Коллин Кингсли, а это Бреннан Кингсли. — Мама и я садимся на диван и поворачиваем близнецов, чтобы она могла их видеть.

— Они прекрасны. Бреннан выглядит точно так же, как Келси, когда она родилась.

Я улыбаюсь моей маленькой девочке. Она драгоценна. Неудивительно, что я люблю её.

— Она великолепна. У неё здоровый аппетит, и она даёт нам время спать.

— Келси была тихим ребёнком. Она спала всю ночь всего несколько недель. — Она глубоко вздыхает, как будто обсуждает, что делать. — Могу ли я?

О Боже. Хотела бы я, чтобы она не спросила. Мама смотрит на меня за разрешением. Я неохотно киваю.

— Привет, маленькая девочка. Ты выглядишь так же, как твоя мать. Она тоже была прекрасным ребёнком. — Она смотрит на меня. — У Келси были какие-то проблемы?

Я не знаю, сколько Келс хотела бы, чтобы я ей рассказала.

— Ничего страшного. Коллин должен был пройти кесарево сечение, но в остальном всё прошло хорошо. — Я целую нечёткую голову моего мальчика.

— Она была в родах долго?

— Нет, ей было легко, всего тринадцать часов. — Я смеюсь над своим заявлением. — Конечно, это легко для меня сказать. Келс делала всю тяжёлую работу, я была просто аплодисментами.

Кэтрин, кажется, понимает, что её время здесь подходит к концу. Она осторожно переводит Бреннан обратно к маме и встаёт надо мной, чтобы лучше рассмотреть Коллина.

— Я должна идти.

Мама протягивает мне руку, Бреннан, и мои руки внезапно наполняются детьми.

— Увидимся.

*

Я чувствую себя немного лучше после разговора с Бет. Нет ничего лучше, чем разозлённый адвокат, который на твоей стороне. Бет принимает это оскорбление лично, она давно знает мою маму. У них общество взаимной ненависти. Нет подлого, низкопробного трюка адвоката, который она не использовала бы для Матери. Боже, я люблю Бет.

Я долго пью холодную воду, рада видеть, что мои руки больше не дрожат. Я ненавижу это, когда я злюсь, я дрожу и хочу плакать. Я плачу только потому, что знаю, что не могу убить человека, который меня бесит. К сожалению, другой человек этого не знает.

Я выхожу в коридор и направляюсь в гостиную. Я хочу убедиться, что сука не мучает их, не проливает на них кровь козла или что-то в этом роде. Я более чем удивлена, когда вижу, как Харпер одна сидит в гостиной и ворчит над нашими детьми. Бродя к входной двери, я вижу, как мама и мама Стэнтон разговаривают. Не смотрите ей в глаза, мама. Вы превратитесь в камень.

Заинтригованная, я подслушиваю. Ты сказала маме что-то не то, и я пойду в тюрьму сегодня вечером. Прямо в тюрьму. Не проходи, иди. Не собирай двести долларов.

— Спасибо, что убедили Келси позволить мне увидеть их.

— Я не имела к этому никакого отношения. Это было решение Харпер и Келси. Могу я задать вам вопрос, Кэтрин?

И я была просто пронумерована, старая летучая мышь, иначе этого бы никогда не случилось.

— Конечно.

— Вы выглядели очень нежной с Бреннан, и у вас были приятные воспоминания о Келси в младенчестве, что пошло не так? С тех пор, как Харпер привела её домой, Келси покорила сердца всей моей семьи. Мы все влюбились в неё. Это поражает меня, что её собственная мать так к ней не относится.

Она была чем? У неё было что? Я качаю головой. Я конечно не слышала это правильно. Мы с этой женщиной не могли вести гражданский разговор с восемнадцати лет. Тогда я поняла, что мне больше не нужно это принимать.

— Между Келси и мной произошли события с тех пор, как она достигла совершеннолетия. Очевидно, что мы не можем быть цивилизованными по отношению друг к другу. Она решила, что я — воплощение зла. Ваше лицо на разыскиваемых плакатах в церквях, они изображают вас с рогами и хвостом. — Мать дрожит в гневе. Вот где я это понимаю. — Никто не будет плохо ко мне относиться. Включая моего собственного ребёнка.