Я почти надеюсь, что мы не сможем.

*

— Это действительно весьма примечательно. — Кендра рвёт верхнюю часть пакета «Равный» и выливает его содержимое в свой чай со льдом. — За последние пять лет в Каппа Тау Омега произошли две тяжёлые травмы и один несчастный случай со смертельным исходом, и школа позволила им продолжать работу без каких-либо неблагоприятных действий. Это даже не учитывает все многочисленные переломы костей, которые, как мы слышали от Митча, это было что-то вроде обряда посвящения в братство. Эти дети были разбиты, окровавлены и ушиблены в своих классах, и никто ничего не сделал.

— Они законные взрослые, — отвечаю я, играя в «Адвоката дьявола» больше всего на свете.

Если бы это были мои дети… даже не ходи туда.

— Мужчины никогда не являются законными взрослыми. — Она гладит своего племянника по руке. — Извини, Фрэнки.

Он качает головой и делает глоток. Я подозреваю, что он научился сохранять спокойствие от своей тёти.

— Как ты думаешь, администрация не заботилась из-за своих родителей?

— Ты имеешь в виду, потому что они богаты?

Кендра задумчиво пережёвывает салат.

— Точно. Забудь первый угол, склонность к страху. Как насчёт некомпетентности администрации?

— Как насчёт того, чтобы идти туда, куда ведёт нас история? И стараться оставаться объективными? — Она собирается протестовать против моего не столь тонкого наставления, но я отмахиваюсь от неё. — Это бесит, поверь мне, я знаю. Если я остановлюсь и подумаю об этом слишком долго, и если я позволю этому стать совсем личным, я буду готова сама разрушать кирпичный дом.

Фрэнки пускает пузырь в свою дрожь.

— Это не займёт много времени, Харпер. Это место было крысиной норой.

— Достаточно верно. Я всё ещё думаю, что в первом дубле есть смысл, Кендра. Почему эти дети чувствуют необходимость постоянно испытывать судьбу?

— Ты собираешься присоединиться к ним на их прыжке завтра? — спрашивает она, в её голосе звучит нотка неодобрения.

Я всегда хотела пойти на парашюте. Идея выпрыгнуть из самолёта и упасть на землю… и жить, чтобы рассказать об этом… звучит совершенно круто. Поскольку я знаю, что моя возлюбленная не позволит мне сделать это после рождения близнецов, это, скорее всего, мой единственный выстрел здесь.

Конечно, она никогда не простит меня, если случится что-то плохое.

— Ну, одна из нас должна пойти с ними.

Фрэнки поворачивает на меня жидкие карие глаза.

— Как вы думаете, Келси позволит вам?

Разрешит? Разрешит?

Позволит ли мне Келси?

Я жената, а не мертва.

Она не моя мама, последний раз я проверяла.

Разрешит?

Кендра снова ударила своего племянника.

— Фрэнки, — наказывает она.

Она точно знает, о чём я думаю.

— О, я думаю, что буду прыгать завтра.

*

Мы почти на десяти тысячах футов. В двух милях над землёй. Сидя в самолёте с открытой дверью, мы планируем выпрыгнуть из неё через несколько минут. Я привязана к инструктору по прыжкам. Это называется тандемом свободного падения. Все ощущения свободного падения без опасности. Или так говорит брошюра о школе прыжков.

Я взяла дополнительную копию для Келси.

Со мной сидит Рик. Поскольку Кендры нет с нами, он решил быть очень кокетливым со мной.

— Мне нравится спешка, то, как воздух массирует моё тело, пока я спускаюсь.

Что-то в слове «спускаться», исходящее из его губ, особенно непривлекательно для меня.

— Это так круто. А потом вы либо хотите сигарету, либо делаете это снова. Знаете?

Да, я знаю, Рик. Ты такой тонкий, как кувалда.

— Я должен сказать вам, Харпер, это лучше, чем секс! — Это его прощальные слова для меня, когда он выпрыгивает из самолёта.

Мы с инструктором встаёт и идём к дверям. Он делает последнюю проверку нашей подвески, и мы готовы к работе. Он хлопает меня по плечу.

Я усмехаюсь, в восторге от меры в этот момент.

— Заткнись и прыгай! — Я глубоко вздыхаю, молюсь, чтобы Келс никогда не услышала об этом, и прыгаю.

О, да!

О, да! Это замечательно!

Мы падаем со скоростью более ста миль в час. Наше свободное падение продлится все сорок секунд, прежде чем я потяну за парашютный шнур. Тогда у нас будет пять минут плавания на землю. Всё это стоило двести долларов. Я должна инвестироваться в одну из этих школ.

Келс, милая, тебе бы это понравилось.

Конечно, я почему-то сомневаюсь, что ты когда-нибудь сделаешь это. Даже если я переживу этот скачок.

Я смотрю на Рика и других братьев братства, которые присоединились к нам в этом прыжке. Они все делают сальто и повороты и вообще хвастаются. Они кричат ​​друг на друга, но я не могу разобрать, что они говорят. Не имеет значения. У меня слишком много веселья.

Альтиметр привязан к моему комбинезону, и пришло время тянуть шнур. Есть встроенный буфер на десять секунд, поэтому, если я забуду его вытащить или испугаюсь, мой инструктор сделает это. Я дёргаю его и слышу очень обнадёживающий звук разворачивающейся ткани. Через несколько минут я чувствую тягу вверх.

Вау!

Это классно. Я думаю, что только что оставила свой живот на триста футов ниже меня. Лучше, чем любые американские горки, на которых я когда-либо была.

— Ваше мнение? — кричит мой инструктор мне в ухо.

— Потрясающее! — перезваниваю я. Но я должна сказать одну вещь. — Рик говорит, что это лучше, чем секс, но я думаю, что это потому, что он делал это неправильно.

Мы смеёмся всю дорогу до нашей посадки.

*

Я лежу на боку и пытаюсь немного поспать. Это не работает. Близнецы расстроены, что их мама не рядом, чтобы читать им. Они совершенно не одурачены записью её голоса, который я сегодня им и транслировала. Итак, чтобы возразить, что им не хватает их любимой игрушки, они сегодня занимались продвинутой гимнастикой.

— Тссс, всё в порядке. Она скоро вернётся домой, — успокаиваю я, потирая живот. — Я знаю, что вы скучаете по ней. — Я вздыхаю. — Я тоже по ней скучаю. — Один из них даёт мне сильный удар. — Легко сейчас. Будьте милы со мной. Я — всё, что у вас есть сейчас. — Ещё один удар. — Эй! Успокойтесь.

Я так устала спать на моей стороне. Я не могу дождаться, когда смогу растянуться на спине и погрузиться в эту чудесную перину. Столько, сколько я люблю этих двоих, и столь же здоровой беременности, как и до сих пор, я также взволнована перспективой не забеременеть в ближайшем будущем. Огромный живот совершенно не подходит для моей самооценки. Ненавижу, что не могу видеть пальцы на ногах, садиться или обнимать Харпер так крепко, как хочу.

Это всё скоро закончится. Я снова буду худой, и у меня будет два замечательных ребёнка, чтобы показать всё это.

И с этими счастливыми мыслями я засыпаю.

Я чувствую запах магнолии.

Из открытых окон дует лёгкий ветерок.

Я чувствую ласку на моей коже. Это нежное прикосновение Харпер. Я бы знала это где угодно. Я переворачиваюсь и прижимаюсь к ней, перебрасывая ногу на её бёдра. Её рука гладит меня по спине, рисуя нежные узоры на моей коже.

Я плотно прижимаюсь к ней, прижимая своё тело к её, мой живот упирается в бока, упиваясь нашей кожей от контакта с кожей. Мы никогда больше не будем покупать пижаму. Фланель не имеет ничего о мягкости её кожи.

Моя рука поднимается по её стороне и движется, чтобы прикрыть её левую грудь. Мне нравится ощущение её груди, смесь твёрдого и мягкого. Я провожу большим пальцем по её соску, наслаждаясь просмотром его внимания. Мой рот прикрывает её правую грудь, так как она удобно расположена для меня.

— Келс, — стонет Харпер, поворачиваясь ко мне.

Мой язык кружится вокруг её соска, пробуя её слегка солёную кожу. Я нежно кусаюсь, и меня награждают громким стоном, и её рука напрягается вокруг меня, удерживая меня на месте. Я не собиралась никуда идти, как это было.

Харпер теперь гладит меня по волосам, бормоча слова ободрения.

Я забираюсь на неё, всё ещё сосу её грудь и сажусь между её ног. Я могу сразу сказать, как она взволнована, и вздыхаю на открытии. Это высвобождение её соска заставляет её направлять мой рот к своему для долгого и проницательного поцелуя.