Первое, что предстало его глазам, — натюрморт «Музыканты бухают». На небольшом журнальном столике в художественном беспорядке расположились: опорожненная более чем наполовину бутылка водки, стакан, чайная чашка, ныне явно используемая не по назначению, распотрошенный пакетик чипсов, орешки, еще какие-то закуски… Сам по себе этот хаос, конечно, не вызывал удивления, однако рядом, на диване, виднелась еще одна картина, она-то и заставила все мысли выпасть из головы несчастного Дикки, оставив только пустоту и противное чувство неловкости, — групповой портрет «Музыканты придаются жаркой страсти».

Фредди, мать его, Меркьюри почти лежал, откинувшись на спинку, а Роджер, и его мать тоже, Тейлор восседал на королевских меркуревских коленях верхом, расставив ноги по бокам, и был занят чем-то, невероятно напоминающим… поцелуй?

Джон с силой зажмурился в попытке развеять наваждение. Открыл глаза — нет, все осталось, как было. Двое в стельку пьяных… (черт, теперь он даже и не знал, как их назвать!) целовались в экстазе. Ничем иным это быть не могло.

— Ну, Фред, не дергайся. Иначе ничего не получится.

— Нихуя ты, Родж, не умеешь. Вот так… да-а…

Джон стоял столбом, не представляя, что ему делать. Зайти в комнату и нарушить идиллию? Громко обозначить свое присутствие, покашляв или хлопнув дверью? Как вообще поступать в таких случаях? Не говоря уж о непрошенной мысли: «Чем, черт возьми, они тут занимались всю ночь?»

— Бля, Фред, получилось! — Радостный Роджер вскочил на ноги. — Говорил же, я — почти врач и знаю, что делать. О, привет, Дикки! Ты чего там стоишь как неродной? А мы как раз закончили с вокальными партиями. Только в шесть утра освободились. Вот, празднуем. Спать охота, бля! — Родж сладко зевнул. — Прикинь, этому придурку ресница в глаз попала, битый час пытался достать.

Фредди выпрямился и, потирая левый глаз, пьяно пробормотал:

— Да, слушай, получилось… Вот люблю я тебя, дорогой! Хоть ты и блондинка на барабанах, причем редкостная сучка. Иди сюда, мой спаситель! Дай поцелую… — Похоже, Фред пребывал в той стадии опьянения, когда человек любит целый мир и готов отдавать этому самому миру все, что можно и нельзя.

Роджер выразительно подбоченился.

— Может, тебе еще что-нибудь дать? Джон, вот ты умеешь снимать с глаза ресницы языком? А я умею. Потому что почти врач. Если бы не я, остался бы у нас Фред одноглазым. Был бы у него новый сценический образ — пират. Пришлось бы ему еще ногу отрезать нахер. И попугая завести. Хотя его бы кошки Фреда мигом сожрали. — Счастливый Роджер залился веселым мальчишечьим смехом.

Он окончательно сполз на диван и, усевшись рядом с Фредди, обнял его одной рукой.

— Давай я тебя невинно поцелую, а, ежик? — Фред надул губы, скорчив умильную физиономию.

— В щеку. Целуй. — Родж подставил щеку.

— В лобик! — Фредди изловчился и чмокнул Роджера в лоб. В ответ тот зарядил ему шутливым щелбан.

Пока они подначивали друг друга и понарошку пинались, Джон так и стоял в полной прострации, постепенно приходя в себя. Он как будто возвращался в реальность из какого-то сраного зазеркалья. Не раз ему случалось наблюдать, как Роджер с Фредом, напившись, начинали возиться, как месячные щенки, но сегодня поза, в которой он застал их, наводила на совсем другие мысли… Показалось? Однако напряжение между ними было настоящим, физически ощутимым. Джон знал, что не ошибся.

— Дорогой, ну что ты стоишь столбом? Родж, налей ему. Продолжим отмечать окончание работы над твоей ебанутой песней. Ура! Столько лет даже Бетховен свои симфонии не сочинял. Это должен быть суперхит! Мне так нравится твое соло в конце… — Не договорив, Фредди прыснул.

— Парни, я, конечно, рад за вас, но у меня важная встреча через полчаса, какая нахрен водка? Вы бы тоже расползались по домам, а то еще немного, и не только в глазу соринки друг у друга начнете выискивать. — Почему-то Джон вдруг рассердился. Вероятно, в большей мере на себя самого, понимая, как мало ему оставалось, чтобы закатить настоящий скандал и выставить себя дураком.

Только сейчас он осознал, что по-настоящему испугался. Чего? Да фиг его знает! Скорее всего, того, что произошедшее может повлечь за собой необратимые изменения. И эти изменения будут далеко не в лучшую сторону.

Но слава богу, ему показалось! На самом деле все было банально и невинно. Эти пьяные, спевшиеся во всех смыслах поросята в очередной раз бурно праздновали примирение и удачную запись.

Все, как всегда. Стабильность — это главное.

***

27-е ноября 1991 года

— Честно говоря, я тогда порядком обалдел. — Джон прозрачно улыбнулся.

— Ой, делов-то! — отмахнулся Роджер. — Фред вдруг глаз начал тереть, и все ругается, что колет больно. Ресница у него выпала, с каждым случается. Бегал минут пятнадцать, пытался смыть. Я ему и сказал, что он может повредить глаз. Мне мама языком доставала. Давай, говорю, я тебе тоже достану. Ну, он и согласился.

— Понимаешь, Родж, я всегда думал, что у вас было что-то большее, чем дружба. А тут такая картина… прям экспрессионизм! И потом, признай, что ты Фреда всю дорогу ревновал…

— Я? Ревновал? Дикки, бля, тебя что, переклинило сегодня? Чего ты выдумываешь всякую херню?

Джон испытывающе покосился на него.

— Разве я выдумываю? Вспомни-ка Ванкувер в семьдесят седьмом. Сколько вы потом с Фредом не разговаривали? Месяцев семь?…

Закончить он не успел, Роджер выстрелил ненавидящим взглядом, но промолчал. Потом вдруг развернулся и, по-прежнему ничего не говоря, быстрым шагом направился в сторону дома.

— Родж, ты куда? — воскликнул Брайан, который так и не понял, почему рассказ Джона, в общем-то, смешной, так взволновал и обидел Роджера.

— Оставь его Брай. — Джон вздохнул длинно и протяжно. — Давай еще немного погуляем? Пусть он немного побудет один. Дадим ему время успокоиться и прийти в себя, ладно? Думаю, сегодня Роджеру слишком больно… — Внезапно он осекся и замолчал.

Комментарий к Глава 31. Игры мужчин среднего возраста

Продолжение очень быстро следует!

П.С. Легенда о том, что однажды Джон застал товарищей Тейлора и Меркьюри, которые целовались, бродит по фандому давно. И ИМХО, это чистая легенда. Но… пусть будет так (с).

========== Глава 32. «Ридовский мальчик» ==========

27-е ноября 1991 года

Не оглядываясь, Роджер поднялся на крыльцо и зашел в дом.

— Может, все же пойдем за ним? — Брай зябко повел плечами. — Дикки, я волнуюсь. Родж сегодня весь день какой-то дерганый. Вдруг что, а нас рядом нет? У меня из головы не выходит та старая история с приступом аритмии, помнишь?

Джон с хмурым видом затушил сигарету.

— Пойдем. Только давай подождем немного, мне тоже надо прийти в себя. — Откровенно говоря, ему хотелось присесть где-нибудь. Пусть даже на холодной и сырой траве.

Брайан был прав, не следовало оставлять Роджера одного надолго. Было видно, что он только теперь начал по-настоящему понимать природу их с Фредом слишком сложных, слишком глубинных и двойственных чувств. Вероятнее всего, раньше он попросту не задумывался об этом.

— Я ту историю в студии не просто так вспомнил. До сих пор не знаю, целовались они или нет. Родж ни за что не скажет правду. Хотя, он может и не помнить… — Джон посмотрел вслед скрывшемуся Роджеру. — Так или иначе, они всегда были вместе и всегда заодно. Во всех дурачествах и пьянках. И не зря они так часто ругались. Те гастроли, Канада… Родж тогда пнул ящик от светоустановки с такой силой, что его пришлось везти в больницу. Помнишь? Переполоху было… Думаешь, это просто так, Брай? Именно тогда с нами в тур впервые поехал Пол…

— Помню, — вздохнул Брайан. — Но сегодня про Прентера лучше не говорить.

— Ну отчего же? Он был частью нашей жизни, Брай, хотим мы того или нет. И важной частью жизни Фреда. Ты не задумывался, почему вдруг они так сблизились?

Нет, на эту тему Брайан не думал никогда, однако побороть неприязнь к Полу Прентеру было выше его сил. Появившийся из ниоткуда, этот парень сразу вклинился между ними и Фредом, став первой серьезной трещиной в их хоть и сложных, но до того нерушимых отношениях.