========== ДЕНЬ. Глава 1. Все закончилось… ==========

“The darkest hour

That I ever lived

And the longest fall

That I ever fell

And the sun went in

And the night was hell

When you left me

When you left me

‘you had to be there’ “

Перевод:

Самый страшный час,

Что я когда либо переживал.

Самая длинное падение,

Что когда то случалось

Солнце зашло

И ночь была адом.

Когда ты покинул меня

Когда ты покинул меня

Ты должен быть тут!

Роджер Тейлор «You had to be there»

«Happiness?», 1994 год.

27-е ноября 1991 года

Все закончилось.

Как-то очень скомкано и суетливо. Как будто хоронили не Фредди Меркьюри, рок-звезду, кумира миллионов, выдающегося певца и композитора, а почтенную старушку, отошедшую в мир иной в окружении любящих детей, внуков и правнуков. Будто прощались не с человеком, который еще при жизни — такой короткой и такой невероятной жизни — стал целой эпохой, а с рядовым лондонским обывателем.

Скромные похороны. На все про все двадцать пять минут. Тридцать пять человек, пришедших попрощаться.

«Ну и что? Умер и умер. Крематорий не предполагает долгих церемоний. Попрощались — и уходите. Очередь из покойников — обычное дело. Не задерживаемся! Усопшему уже наплевать. Даже на то, что вход завален цветами, и многие гости вынуждены ходить по букетам, хотя время и место прощания хранилось в тайне. Блядь!» — думал Роджер Тейлор, эсквайр — мультимиллионер, музыкант и с сегодняшнего дня бывший барабанщик всемирно известной группы «Queen». Он шел по этим сотням хрустящих упаковок и вспоминал… Вспоминал о том, как много лет назад Фредди любил бросать в зал цветы — розы со срезанными шипами или гвоздики. Сотни цветов в финале каждого выступления… И вот, они вернулись к нему.

Глаза скрывали темный очки. Многие знакомые с трудом узнавали его, хотя раньше во многих концах мира поклонники тут же распознавали его, как ни маскируйся. Очки как будто приросли к нему. Уже несколько лет Роджер не расставался с ними по жесткой рекомендации врача. Сегодня очки его спасали, скрывая красные от слез глаза. Внезапно позитивный вечно молодой и легкий на подъем парень с лицом ангела, слетевшего с детской картинки, превратился в рано постаревшего, измученного и понурого человека.

«Да, конечно, нечего делать десяткам сотен фанатов в этом маленьком зале! Пусть истерят дома. Покойся, дорогой, в технологичной и экологически безопасной печи с миром, что, говорят, полностью соответствует твоей экзотической религии. После все пришедшие — близкие, друзья и родня покойного — поедут в его дом. Прислуга уже приготовила скромный поминальный фуршет. А потом будут обсуждать завещание. О, это главный номер сегодняшнего шоу! Некоторые ждут его с большим нетерпением и надеждами. Оправдаются ли? И хотя до официальной церемонии еще долго, заинтересованные лица будут оповещены уже сегодня. Сука!» — Злые мысли крутились в голове. Было невыразимо горько.

Прессу не приглашали. Несколько камер, пара фотографов. Прощание прошло быстро, скромно, без речей и панихид. Будто умерший не был достоин такого маленького знака внимания со стороны английских СМИ — с уважением отнесись к его смерти. Не член королевской семьи, не высокопоставленный политик или общественный деятель. Всего-навсего очередная порочная звезда, ушедшая в мир иной до срока. Это частенько водится за подростковыми кумирами рока. Наркотики, беспорядочные связи, реки алкоголя… сами себе могилу роют. А что вы хотели? Жить вечно?

Брайан Мэй, астрофизик, мультимиллионер, до сих пр толком не разведенный отец троих детей, выдающийся композитор и великий… тоже бывший гитарист «Queen» пришел с любимой женщиной. Анита не была официальной супругой, но… она была его женой. И сейчас держала этого долговязого мужчину с копной темных волос под руку так крепко и уверенно, словно без ее поддержки он вот-вот упадет.

Они познакомились пять лет назад на сороковом Дне рождения Фредди. Тогда это казалось простой интрижкой, ничего не значащим флиртом. Но постепенно превратилось в лучшее, что случалось в жизни Брайана.

Джон Дикон тоже пришел один. Седеющий мужчина сорока лет, отец четверых детей, миллионер и просто отличный парень, тоже бывший бас-гитарист «Queen», вышел из зала прощаний последним. Еще раз обернулся на гроб, и слезы выступили на глазах. Он не помнил, когда последний раз плакал. Наверное, на похоронах отца, которого не стало, когда Джону было десять, и с того момента он понял, что стал взрослым мужчиной, а взрослые мужчины не плачут. И вот, впервые за тридцать лет он не мог ничего с собой поделать. Он плакал, провожая в небытие человека, ставшего ему старшим братом.

Все закончилось.

Брайан, Джон и Роджер принимали соболезнования наравне с родителями Фредди.

«Какое странное слово по отношению к Фредди — «покойный»… оксюморон! — Эта мысль почему-то настойчиво вертелась в голове Брайана. — И слово-то какое забавное! «Оксюморон» — хорошее название для нового альбома. Фред умел смешать все несовместимое и необъяснимое. Какая банальность, трудно о нем говорить в прошедшем времени. Был. Жил. Пел. Думал. Говорил… Надо приучать себя к прошедшему времени. «Мы», получается, тоже переходим в прошедшее время. Наверное, «нас» больше не будет».

Последние два дня состояние Брайана было… странным. То он успокаивался и становился очень собранным, то вновь разваливался на куски и начинал безостановочно плакать. Эмоции просили выхода. А какие? Трудно понять. Вчера он просидел целый час в кресле у телевизора, глядя в одну точку, чем здорово напугал жену. Она-то думала, что он наконец отвлекся, и очень обрадовалась: вот же, приходит в себя, смотрит фильм! Но когда на экране начали мелькать титры какой-то передачи для дошколят, Брай продолжал смотреть с тем же отсутствующим выражением, даже не заметив, что фильм давно кончился.

Утешить его Анита не могла, но позвать пить чай, обнять, поддержать — это у нее получилось.

Этой ночью, так и не сомкнув глаз, Брайан встал в три утра и начал писать письмо для фанатского журнала. Это дело давалось ему тяжело. О том, что Фредди умирает от СПИДа, официально объявлено буквально за день до смерти, что стало для поклонников не просто ударом, а настоящим шоком. Узнать, что твой кумир смертельно болен вчера, а сегодня его уже нет — это страшно. Брайан попытался объясниться. Он пять раз переписывал письмо и закончил только под утро. Он чувствовал, насколько важно ему сказать все эти слова, какими бы горькими и страшными они ни были.

Роджер держался. И, наверное, очень неплохо. Во всяком случае, так казалось большинству знакомых, с которыми он перекинулся парой слов. Буйная натура давала себя знать — он выстраивал наполеоновские планы по организации «трибьют-концерта, посвященного памяти Фредди». Он уже говорил с Элтоном Джоном, позвонил Дэвиду Боуи. И сейчас пытался поднять эту тему в разговоре с Джимом Бичем, бессменным менеджером группы. «Фреду бы понравилось, чтоб не плач, а радость! Чтоб вот так… вышел бы весь такой крутой Плант и запел бы что-нибудь веселое… или красавчик Джорж Майкл. Надо будет найти его контакты…»

Роджер только и держался за эти мысли. Они были прутиком для утопающего. Что угодно, только не думать о том, что в том большом и тяжелом гробу лежал похудевший, измученный болезнью Фред, к которому он не успел доехать три дня назад…

В какие-то моменты дыхание срывалось и, отвернувшись от собравшейся публики, весь из себя солидный Роджер Тейлор, эсквайр, начинал судорожно всхлипывать.

Он пришел один. Хотя обе его… женщины хорошо знали Фредди и очень любили его. Да, он позвонил Доминик, своей официальной жене, и попросил ее не приходить в крематорий. После перенесенной болезни ей ни к чему такие волнения. А Дэбби с девятимесячным сыном, имя которому придумал Фредди, были эвакуированы в лондонскую квартиру с наказом не высовываться.

Дэбби пыталась протестовать. Накануне Роджеру было плохо. Физически плохо. В день смерти Фредди он вернулся домой поздно вечером с высоченной температурой, Дэбби пришлось отпаивать его жаропонижающим и успокоительным. Она не на шутку переполошилась, и на это были веские причины. Две ночи подряд он почти не спал и только вчера согласился выпить снотворное, что помогло. Роджер провалился, как в обморок, в тяжелый сон. А сегодня утром после завтрака, сделав пару звонков, сказал Дэбби, что им с парнями надо поговорить. Одним. И лучше это сделать тут — дома, в Суррее. Здесь им точно никто не помешает.