Как ни странно, все срослось. С утра Фредди неплохо себя чувствовал и обрадовался предложению разок бросить Брая и Роджера одних корпеть над новыми треками.
— Фиби, дорогой, езжай домой. Дикки потом сам меня привезет, или мы вызовем такси. Хорошо? — Отослав своего услужливого и улыбчивого помощника, Фредди обратился к Джону: — И какие у тебя планы, дружище?
— Головокружительные! Пройтись по набережной, покормить лебедей, а потом забуриться в ресторан и поесть — вредно, вкусно, много и разнообразно. Ну, и конечно, бухнуть. Куда без этого?
— О, отличный план! Правда, я бы предпочел в клуб. Выпить, поплясать, снять суперсекси телку (или не телку), потом поехать в казино, спустить там пару миллионов, и можно снова в клуб.
— Мне нельзя. Я закоренелый семьянин с кучей отпрысков, которых надо воспитывать хорошим примером. — Джон невесело усмехнулся.
Накинув легкие куртки и нацепив солнечные очки, чтобы стать максимально неузнаваемыми, они спокойным шагом устремились в сторону набережной. По дороге завернули в булочную за свежим батоном — для лебедей. Было в этом процессе какое-то совершенно детское удовольствие! Наблюдать, как изысканные птицы, белые и черные, скользят по воде, подбирая корм, вытягивают длинные шеи…
— Смотри, Джон, как в балете Чайковского — Белый и Черный лебеди! Да уж, тут и правда Лебединое озеро. — Фредди стоял на краю небольшой пристани и кидал в воду хлебные крошки. За эти месяцы он очень похудел и осунулся, но не давал окружающим даже упоминать о своей болезни — обрывал разговор тут же.
Джон наблюдал, как разглаживается и оживает улыбкой это истомленное лицо, и странное дело, он больше не видел несчастного умирающего человека в светлой рубахе и куртке, которые еще недавно красиво подчеркивали подтянутую фигуру, а сейчас висели, словно на вешалке. Нет, перед ним вновь стоял худощавый гибкий мальчишка с копной черных волос, который однажды в Труро в далеком семьдесят первом одолжил ему свой пиджак. Из-за болезненной худобы или по какой-то другой причине, но Фредди сейчас куда больше напоминал себя в юности, чем еще год-два назад. Время для него как будто обратилось вспять. Возможно, это и есть особая мудрость природы, которая была и остается вне человеческого понимания? Тем более что ни минувшие годы, ни СПИД так и не уничтожили главного — изящества движений и вот эту очаровательную улыбку, которую Фредди по старой привычке прикрывал рукой.
— Ну, балет это по твоей части! До сих пор вспоминаю твой номер с Королевским… И пришло же такое в голову! — Джон засмеялся, вспоминая, как Фредди пытался стать балетным танцором хотя бы на один вечер.
— О да! Нижинский из меня, как из Роджера примерный семьянин… но я попытался! Всегда предпочитал сожалеть о сделанном, чем о несделанном. Знаешь, Джон, меня много лет волновал вопрос: ты никогда не жалел о своем выборе? Не хотелось бросить нашу беспорядочную и дурацкую жизнь и стать нормальным человеком? Дом-дети-жена-отдых на море. Не это ли называется счастьем?
— Никогда. Может, ты и не поверишь, но и правда ни разу. Согласен, наша работа провоцирует множество проблем с семьей. Веронике трудно одной управляться с пацанами, и няни тут не помогут. У мальчишек должен быть отец, да и у дочери тоже. А какой я к чертям отец, если полгода шарахаюсь по миру? Пока дети были маленькими, иногда ездили со мной, а сейчас у всех школа, друзья. На сцене выступать мне нравится, хотя… я бы без этого прожил. Наверное. И все-таки нет, я бы не променял свою жизнь, какая ни есть, на карьеру инженера.
— Но у тебя были блестящие профессиональные перспективы, дорогой.
— Да, Фред, были. Я преподавал в школе, Верон меня тогда уговорила. Детей я люблю, но все равно пошел бы работать инженером. Это мое. До сих пор люблю делать что-то своими руками… Да, думаю, у меня была бы неплохая карьера. Но с другой стороны, что я потерял? У меня есть жена, с которой всякое бывало, но я ей доверяю как себе. Есть дети, и, наверное, мы не остановимся на достигнутом. Есть хороший дом, и не один. Есть деньги — столько, что на мой век точно хватит, и детей выучить и вырастить я смогу. Да, у меня нет таких амбиций, как у Роджа, который все это шоу бесконечное обожает, но… я живу отличной жизнью, Фред. И спасибо тебе, что тогда, в семьдесят четвертом, ты не дал нам убежать обратно в иную судьбу. Спасибо!
— Это… я… — Фредди осекся и выдохнул. — Я потом долго думал, что попросту подставил вас. Тащил за собой, как гребаный тепловоз. Думал, в Волшебную страну, а оказалось, в сраный Мордор. Но… мы чемпионы!
В смыках иссушенных губ снова прорезалась улыбка, но на сей раз другая — бледная, натужная. Фредди вдруг понял, что им обоим пришел на ум один и тот же разговор. Когда это было… ах да, в семьдесят девятом. Он был дважды благодарен Джону — во-первых, за то, что выслушал, во-вторых, за то, что с той поры ни полусловом не напомнил о его пьяных откровениях.
— А то! Пошли, прогуляемся немного.
Они двинулись вдоль набережной, наблюдая, как слабый ветерок колыхает воды Женевского озера. Солнце хорошо пригревало, но здесь, у воды, было прохладно и приятно. Мимо проходило немало людей и, слава богу, никто не обращал на них внимания.
Джон продолжал:
— Я много думал, что было бы со всеми нами, если бы мы тогда свалили с этого королевского экспресса. Ну я, понятное дело, стал работать по специальности. Не просрал бы квалификацию. Например, занимался компьютерами. Родж… хм… Он бы пошел в бизнес. Начал торговать всякими зубодробильными машинами или еще какой-нибудь херней, но что поднялся — факт. Сейчас стал бы гендиректором и совладельцем крупной конторы по продаже чего-то кому-то. Помнишь, он рассказывал как в Труро палатками и шатрами торговал, пока полиция не заинтересовалась легальностью предприятия? Ездил на своем законном «Ройсе» и имел всех тех баб, коих и имеет. Вел жизнь холостого красавца-миллионера. Или женился на Доминик (собственно, что он и сделал). Брай стал бы очень молодым профессором. Мотался по симпозиумам, открывал какие-нибудь астрономические явления, интересные разве что паре десятков человек во всем мире. Лет в шестьдесят мог бы и Нобелевскую премию получить. На Крисси бы, наверное, женился, детей завел. С Анитой… может, встретился бы, а может, и нет. Но по-любому завел себе любовницу, какую-нибудь хорошенькую студенточку. С его-то темпераментом… По выходным играл на гитаре… или выступал на благотворительных акциях в Оксфорде или Кембридже. С Хоккингом общался на дружеской ноге. Ты… так, ты. Ты, Фред, успешно начал бы как иллюстратор. Оформил бы несколько книг, которые стали бы супермодными, потом, я думаю, увлекся бы компьютерной графикой. Или, может, просто стал бы известным художником. Или дизайнером. Рисовал картины и со временем придумал бы новый жанр в живописи. Или открыл галерею, продавал антиквариат и современное искусство разом… Что еще? О! Оформлял спектакли — оперные и балетные. Был бы уже давно богат, моден, успешен. Наверное, на Мэри бы женился, обзавелся потомством и вряд ли… — Тут он резко умолк, сам себе приказав заткнуться. «Вряд ли бы заболел» так и осталось на языке. Джон вдруг понял, что если ляпнет лишнее, вся красивая конструкция этой альтернативной реальности полетит к чертям. — Хотя, думаю, никакие сексуальные приключения от тебя бы не ушли. Как-то так… никто из нас ничего не потерял, Фред. Все только приобрели. Ведь не в одной славе и деньгах дело. Так что нет, ни о чем я не жалею и жалеть не могу. Даже не смей так думать!
Фредди внимательно слушал этот длинный монолог обычно немногословного Джона, и на сердце становилось теплее. Он хорошо помнил, что чувствовал несколько лет назад, узнав диагноз. Было ощущение жестокой несправедливости. Как будто кто-то невидимый и могущественный судил его и приговорил к высшей мере, не дав даже шанса оправдаться. Но сейчас… сейчас он понимал, что Джон прав. Ничто не было напрасно. Просто за любой успех надо платить. Иначе не бывает. Вот он и получил их совместный счет — и скоро окончательно его оплатит. Зато у остальных все сложилось, как надо. Парни живут максимально нормальной жизнью — не опустились, не спились и не сторчались. Не стали посмешищем. Все — достойные люди, уважаемые и любимые публикой, друзьями, коллегами. С нормальными семьями и прекрасными детками.
