Брайан, получив все причитающиеся ему от национальной системы здравоохранения процедуры, еле живой лежал в постели и улыбался этим нелепицам. Бесконечная трепотня Роджера развлекала его и хоть немного разгоняла черные тучи, но омут депрессии по-прежнему затягивал. Брай понимал, что больше не может. Что у него нет никаких сил противостоять бесконечным проблемам, которые раз за разом вставали перед ними глухой стеной.

Позавчера в больницу наведался Барри Шеффилд — один из владельцев «Trident Studios». Его визит, оставивший запах дорогого одеколона и страшное, щемящее чувство собственной никчемности, стал последней каплей, которая переполнила чашу тоски. Чашу, которую за последний год Брайан испил до дна.

Жить не хотелось.

Шеффилд прямым текстом объяснил, что «Trident» их сотрудничество больше не выгодно. Что бесконечные проблемы, болезни и конфликты стали для них с Норманом настоящей костью в горле. Что потери в разы больше, чем прибыль, и он может доказать это, предъявив счета. В общем, мистер Мэй, компания посчитала, что в сложившихся обстоятельствах всем будет лучше, если вам в кратчайшие сроки подыщут замену — для записи альбома и масштабного гастрольного тура по Британии и США. Конечно, окончательное решение будет принято с учетом мнения группы, но он, Барри Шеффилд, посчитал своим долгом заранее предупредить Брайана, чтобы тот подумал о своем будущем, тем более свободного времени у него предостаточно. В благоразумии господ Меркьюри, Дикона и Тейлора он лично не сомневался.

Теперь Брайана преследовало ощущение, будто об него вытерли ноги, а после выкинули к чертям без сожаления и без стыда. Каким бы гениальным гитаристом ты ни был, дружок, сломался — значит, больше не нужен.

Не иначе, как сам Бог не хотел, чтобы он, Брайан Мэй, занимался музыкой, и очень настойчиво намекал на это. Трудно было не услышать и не понять, что его музыкальная карьера — это пустая трата времени. Путь в никуда.

Первый серьезный звонок от Бога он получил еще полгода назад…

***

Январь, 1974 год

— Господа участники группы, угадайте, что я собираюсь вам сообщить. Мы едем на гастроли! И знаете, куда? — Фредди сделал торжественное лицо, будто он — актер Королевского театра. Сэр Лоуренс Оливье, никак не меньше.

— Не знаем. В какую-нибудь жопу мира? — Роджер сосредоточенно подкручивал хай-хэт и был явно не рад, что его отвлекли. Да и вообще после вчерашнего веселья пребывал в откровенно дурном настроении.

— Вы почти угадали, мистер Тейлор. Эта «жопа мира» называется Австралия, а точнее Санбери. Все слышали о такой точке на карте? Нет? Ну, это ваши проблемы. Нас пригласили дать два концерта на «Sunbury Pop Festival». Вот так! Мы не только самые крутые новички этого сезона — мы теперь считай что звезды! — Фредди продолжал кривляться. — Только мне сообщили, что там какая-то эпидемия, так что, придется сделать прививки. Для нашей же пользы. Эх, Австралию посмотрим! Не знаете, а кенгуру кусаются?

— Кусаются, лягаются. Могут даже запихнуть тебя в свою сумку и унести в пустыню на прокорм другим сумчатым и парнокопытным. Это я тебе как биолог говорю.

Роджер закончил с настройкой и сделал пару пробных ударов, от души нажав на педаль. Что ни говори, а новость о том, что их ждут новые гастроли, поездка в далекую страну и возможные приключения, ощутимо смягчила его упрямый нрав.

— Австралия далеко. Заебемся лететь. — Джон как всегда подходил к делу с практической точки зрения.

— Ну, Австралия так Австралия. Хорошо, не Папуа-Новая Гвинея, — Брай вздохнул и повесил на плечо ненаглядную «Red Special». — Господа музыканты, звезды вы недоделанные, давайте уже репетировать! А то мне еще потом тетради учеников проверять.

***

Следующую неделю они провели в спешных сборах: оформляли документы, выбивали внеплановые отпуска на работах, выясняли, чего бы этакого привести из Австралии и что можно ввозить туда, какая там погода в январе (из британской промозглой зимы в жаркое лето — что может быть лучше!) — словом, погрузились в эти хлопоты с головой. За день до отлета всем четверым были сделаны необходимые прививки — на всякий случай.

Сделали всем — не повезло одному Брайану.

В Хитроу он приехал уже с температурой 39. Место укола покраснело и чесалось. Сложив дважды два, Брай догадался, что дело в прививке. Инфекция. Не иначе как занесли нестерильным шприцом.

Отменять что-либо было поздно — организаторы фестиваля полностью оплатили их выступление. Брайана напичкали антибиотиками и посадили в самолет. По дороге рука жутко опухла. По прибытии Брай еще дня два отлеживался в номере, пытаясь прийти в себя. В Санбери местный врач осмотрел «результат врачебной ошибки», выписал еще антибиотики, пожелал удачи и сказал, что если опухоль не спадет, может начаться некроз тканей, тогда руку придется ампутировать. «Но если воспаление уйдет, считайте, что вы, мистер Мэй, родились под счастливой звездой».

— Херовая какая-то звезда, не находишь? Если бы ты и вправду родился под счастливой, хрен бы тебе так свезло, — это Роджер, таща Брая в номер, рассуждал о превратностях судьбы. — Ну ничего, сейчас сдам тебя Фреду с рук в руки — пусть он тебя лекарствами поит и температурку меряет. Выдам ему градусник и эту… как ее… клизму. Вот.

— А клизму зачем?

— Ты что, не знаешь? Когда температура высокая, самое лучшее дело — это клизма. Влить в тебя, например, литра три водички. Вода там, внутри, согреется, закипит, паром выйдет через жопную дырку — и природе польза, и температура твоего тощего тела нормализируется.

— Родж, ты такое трепло! — Даже находясь в легкой прострации от многочисленных уколов, Брайан не мог не рассмеяться.

Однако на месте их ждал еще один «сюрприз сезона», узнав о котором Роджер повесил на дверь общего номера Мэя и Меркьюри бумажку: «Лазарет. Не входить. Убьют».

Фредди долго терпел, но и его болевой порог был не безграничным. В самолете у него разболелось ухо. Думал, от перепадов давления. Пустяки, бывает. Пройдет за пару часов. Однако боль не унималась, а наоборот, росла, пока не стала нестерпимой. Он уже заглотил пару таблеток обезболивающего — мертвому припарка…

Пришлось вызывать врача и Фредди. Тот выписал еще один рецепт на антибиотик и посоветовал нежным британским артистам с хрупким здоровьем впредь воздержаться от резкой смены климата и не летать на другой конец Земли.

Через два дня было запланировано первое выступление. При этом половина «Queen» валялась в номере в состоянии нестояния. Распухшая рука Брайана еле работала. Фредди не слышал одним ухом…

— Пиздец. Посмотрели на кенгуру. Приобщились к местному колориту, — кисло резюмировал Роджер.

На улице стояла адская жара. Солнце жарило нещадно, и, выскочив разок в соседнюю лавочку за бутылкой местного вина, Родж чуть не слег тоже — с солнечным ударом.

Санбери оказался глухой дырой. Ни о какой группе «Queen» здешняя публика не имела представления. В основном, в программе фестиваля значилась всякая поп и народная музыка, да и звуковая аппаратура была родом из прошлого века. Их первый и последний концерт прошел отвратительно. Сопровождавший группу Нельсон рычал, как дикий зверь. Хотя организаторы расстарались и привезли заграничных музыкантов в двух роскошных белых лимузинах — публику это только разозлило. Местное население капитально набралось алкоголя и плевать хотело на непонятных англичан. Пока команда полуинвалидов готовилась к выступлению, какие-то придурки залезли на сцену и стали показывать задницы. Этот неожиданный «разогрев» окончательно довел зрителей до белого каления.

Концерт закончился свистами и криками. Хорошо, не закидали помидорами. Такого приема не ожидал никто. Фредди, не выдержав, рявкнул в микрофон: «Ничего! В следующий раз мы приедем сюда Группой номер один в мире! Запишите мои слова, придурки!»

Позднее в номере Роджер бегал от стены к стене:

— Блядь, да что за херня-то такая?! Все, улетаем отсюда нахер! В гробу я видал эти гастроли, эту гребаную Австралию, этих кенгуру, этих недоделанных деревенских идиотов, эту жопу мира! Еще не хватало, чтоб мы тут все передохли.