— И какие у тебя конструктивные предложения? — Джон пристально рассматривал обломанный ноготь.

— Какие-какие… Полетели домой!

— Обратные билеты забронированы. Вылет только через пять дней.

— Пойду к Нельсону. Скажу, что двое из нас болеют, что аппаратура — полное говно, публика — ебланы, организаторы — придурки. Это, блин, не гастроли, а издевательство!

— Про последнее лучше ее говори, — меланхолично посоветовал Джон, не отрываясь от своего важного занятия. — Все равно не поймет.

Через полчаса Роджер, молчаливый и очень собранный, вернулся в номер. Его губы были сжаты в нитку, в глазах виднелась холодная и злая решимость.

Джон внимательно посмотрел на него.

— Ну что, нашел правду?

— Сколько у тебя денег? — спросил Роджер, пропустив адресованный ему вопрос мимо ушей. И тут же скомандовал: — Выгребай все. Я пошел за билетами на самолет. Брай с Фредом уже отдали все, что у них было. Полетим за свой счет. Пошел этот жмот Нельсон куда подальше, и вся эта вонючая лавочка «Trident» вместе с ним! Я не хочу, чтобы Брай тут подох или без руки остался.

Джон вывернул кошелек и все карманы — денег оказалось немного, но на обратный билет должно было хватить.

На следующий день парни улетели домой.

***

Июль, 1974 год

Теперь Брайан лежал в клинике Королевского колледжа и раздумывал, что же ему делать дальше. Он любил звездное небо. Любил астрономию и физику. Он почти дописал докторскую. У него были все возможности в научной сфере, вот только…

… только музыку он любил больше. Неизмеримо больше. Его гитара позволяла безо всяких космических кораблей путешествовать к самым отдаленным уголкам галактикам, разговаривать со звездами, входить в резонанс с Вселенной. Музыка была самой важной частью его жизни. Не простым увлечением или способом заработать, а особым состоянием души, в которое он погружался на каждом концерте. Его слушали, затаив дыхание, десятки, сотни человек, в Штатах — тысячи. Невероятное, неописуемое ощущение — просто раз, и улетел на десятки световых лет вместе со зрителями и с парнями — его самым надежным и самым любимым экипажем.

С ними было не страшно. С ними было надежно. Даже когда он узнал, что болен гепатитом, и испугался, что мог заразить кого-то из гастрольной команды, или ребят из «Mott the Hoople», или журналистов… Десяткам людей должны были поставить прививки от гепатита, а Брайан чувствовал себя носителем этой страшной заразы, которую невольно распространял. Фредди тогда сказал ему, что он — придурок, что ни о какой его вине и речи идти не может, что в жизни бывает разное и невозможно всего предусмотреть. И потом, гепатит — не смертельный вирус, от которого все эти несколько десятков человек гарантированно погибнут в тяжелых муках! Хотя… тут Фредди покосился на проходившего мимо Нельсона и украдкой заметил, что «некоторым так и поделом».

Первые дни Брайану было настолько хреново, что он с трудом припоминал, как прилетел обратно в Лондон, но вроде все обошлось. Шесть недель на больничной койке — и можно возвращаться к работе! А даже если не очень-то и можно, то однозначно нужно. Нужно позарез.

При первой же возможности Брай смылся из больницы и присоединился к ребятам на студии «Рокфилд» в Южном Уэльсе.

Недели две он честно пытался полноценно работать — ничего не получалось! То и дело накатывала тошнота, иногда до рвоты. Брайан едва выдерживал короткие сессии, потом подолгу отлеживался. Парни то и дело порывались отправить его к врачу — не тут-то было:

— Фигня! Я не заразный. Это последствия болезни. Остаточные явления, мне терапевт говорил, что так бывает… Потерплю немного — и все пройдет.

И вот, дотерпелся. До обморока.

Беда не приходит в одиночку. Когда насмерть перепуганные Фред, Родж и Джон вызвали скорую, все оказалось совсем не радужно. На почве недолеченного гепатита обострилась старая язва, так что череда совершенно ужасных событий продолжилась срочной операцией и подозрением на внутреннее кровотечение.

Тут у любого сдадут нервы.

Кто бы что ни говорил, Брайан беспощадно корил себя за то, что он уже в который раз подводит ребят — гастроли сорвались, теперь срывалась запись альбома. Карьера… да какая к черту карьера после всего этого! До приезда Шеффилда он еще как-то держался, но теперь оставалось единственное — сказать парням, чтобы соглашались на все и не геройствовали понапрасну. Не рисковали своим будущим из-за его бесконечных болячек. А он… он, наверное, снова пойдет преподавать. В школе «Стокуэлл Мэнор» его всегда ждут с распростертыми объятиями. Еще у него полставки в лаборатории «EMI Electronics». Не пропадет! Допишет диссертацию — порадует отца. Кстати, отец заходил на днях и всецело поддержал его намерение бросить к чертям эту идиотскую музыку. Все одно к одному. Конечно, он с тоски подохнет, да и группа будет уже не та… но что поделаешь?

Он твердо решил, что поговорит с Роджером, когда тот по обыкновению примчится под вечер.

Вот только вместо Роджера на пороге его палаты неожиданно появился Фредди. Как-то рассеянно поздоровался, сел на край койки и внимательно посмотрел на Брайана, у которого тут же подскочил пульс и в горле встал противный комок. Достаточно было взглянуть на бледного, странно тихого Фреда, чтобы понять: что-то случилось. Что-то отвратительное. Такое, что Фреду самому поперек глотки.

То, что рано или поздно должно было случиться.

Сомнений быть не могло. Группа нашла нового гитариста, и Фред пришел, чтобы сообщить об этом.

Фредди взял ставшую совсем тонкой руку Брайана, успокаивающе погладил запястье, улыбнулся и проговорил:

— «Trident» перенесет выпуск альбома на два месяца. Я договорился. Ты нормально отлежишься, восстановишь силы, а пока мы — я, Дикки и Родж — запишем свои партии, тебе место оставим. Я у Роя уточнил, он сказал, что это геморройно, но вполне реально. Завтра Родж тебе гитару принесет — начнешь свою часть материала потихоньку сочинять. Все будет хорошо, парень. Нет, не так — все будет отлично! — Губы Фредди снова растянулись в улыбке. — Не думал же ты, что мы тебя кинем? Ты ж гений! Мы без тебя не «Queen», а кусок говна. Так и знай. И чего ты тут сопли распустил? Бри, мы тебя, засранца, любим! Играть без тебя не можем, да и не станем.

Брайан смог только кивнуть. По его лицу ручьями текли слезы облегчения и счастья.

— Вот видишь, а ты боялся! Так мы тебя и отпустили астрономией заниматься! Держи карман шире! Мы сами будем звездами, пусть нас потом изучают. Понял? Ну вот. Я недавно познакомился с одним парнем из «Elektra» — новое приобретение Ронни Касса*. Они там что-то мутят для «Warner Brothers» как раз на студии «Trident». Этот парень, Миннси, сказал, что попробует разведать, как нам расторгнуть сраный контракт с Шеффилдами. У него знакомств много. Еще есть на примете один хороший юрист. Может, что и получится сделать…

Брайан вытер глаза.

— Фред, а как тебе удалось… ну… договориться?

Лицо Фредди потемнело, как будто набежала туча.

— Неважно. Договорился и все тут. Я же звезда в конце концов! Мне никто отказать не может, — он резко поднялся на ноги. — Парни уже в курсе. Завтра оба к тебе заявятся, так что предупреди медсестричек, чтоб надели трусы покрасивей и завили кудряшки. Я пойду, у меня еще одно дело. В общем, ты меня понял? Шли все дурные мысли к херам и берись уже сочинять. Нам трех песен не хватает…

***

27-е ноября 1991 года

— … А через пару недель Фред впервые показал мне «Killer Queen». Материала тогда было мало, и Роджер со своим «Сердечным приступом» тянул… Меня тогда из больницы уже выпустили, но велели дома отлеживаться. После гепатита все очень медленно заживало. Ну вот, однажды пришел ко мне Фред, сел за пианино и разом сыграл готовую песню. А потом, весь сияя, заявил, что это будет суперхит. И ведь не ошибся…

— И у тебя не возникло никаких мыслей, как он тогда это провернул?

— Знаешь, я подумал, что он как-то аргументировал свою позицию. У него вообще хорошо получалось договариваться.