Барбара прилегла рядом, прижалась к нему всем телом.

— Сама не понимаю, почему мне вдруг стало так страшно. Хорошо, что все обошлось, — повторила она, как заклинание.

— Барб, завтра я вылетаю домой. Я все решил. Хватит, отдохнул…

— У тебя пропало настроение?

— Нет, дело вовсе не в этом. Я понял одну вещь. Если бы я погиб сегодня, так было бы лучше. Но все же я остался жив… Может, это неспроста? Я хочу вернуться к работе, Барб. Работать, пока могу. Не стану врать, с каждым днем мне становится хуже. Оно началось, дорогая. Времени остается все меньше. Надо привести в порядок все дела и работать, работать, пока не подохну нахуй! Наша музыка — единственное, что делало меня по-настоящему счастливым. Блядь! Говорю — и самому тошно от пафоса. Но это так. Я был счастлив, делая счастливыми тысячи, миллионы людей. И должен держаться до конца, черт побери!

Барбара молча погладила его по спине. Слова были лишними чаще всего они — только способ уйти от правды. Молчание куда честнее.

— Тогда я улетаю тоже, — все, что она смогла сказать. — Без тебя тут все равно делать нечего.

***

28-е ноября 1991 года

— Хуй с ним, с Прентером… Я по-прежнему не сомневаюсь, что он приложил руку к этой истории. — Роджер нахохлился. — Подумай сам, Дикки, кому он нужен, чтобы уничтожать его через прессу?

Джон с задумчивым видом расхаживал по комнате.

— Мало ли кому он мог перейти дорогу. Сам посуди. Пол — неглупый малый, зачем ему все это? Ради денег? Это смешно.

— Просто ему уже нечего было терять! Он знал, что умирает. — Роджер поднял на Джона взгляд, полный ненависти, как будто перед ним стоял сам Пол Прентер во плоти. — Скажи ради бога, Дикки, зачем ты все усложняешь?

— Я вовсе не хочу усложнять. Но согласись, Роджи, если бы это был Пол, пресса узнала бы не только эти дурацкие подробности. Уж Пол-то нашел бы способ и заработать, и отомстить каждому из нас так, что мало бы не показалось никому. Нет, парни, ваша воля, но что-то тут не то.

— Да, но больше никто из друзей Фреда не продавался прессе. — Брайан, казалось, отстранился от разговора, но это была лишь видимость. — Не один Пол знал о нем… многое. Та же Барбара… У них с Фредом явно были отношения, хоть и довольно своеобразные. Кстати, кто-нибудь знает, почему Барбары не было вчера на похоронах?

Роджер оживился вновь.

— Ну тут все просто. Они с Мэри не очень-то ладят.

— Разве это важно? Для Фреда она тоже была близким человеком, а на похороны ее, получается, попросту нет пустили. — Брайан размышлял вслух. — Странно все это. Хорошо бы все же…

Договорить он не успел. В этот момент за окнами мелькнула тень автомобиля и послышался шорох шин по гравию.

Комментарий к Глава 60. Чудо

Продолжение следует

========== Глава 61. Майами ==========

28-е ноября 1991 года

Джим Бич, к которому много лет назад с легкой руки Меркьюри намертво приклеилось прозвище «Майами», подъехал к парадному входу.

Дом Тейлора в Суррее — единственное место, где могли скрыться парни после похорон. Точнее, именно тут они и скрылись — Джим был полностью убежден, что наконец отыскал владельцев компании, которой руководил уже много лет. Всех троих. И это несколько ободряло.

Вчерашний день вспоминался как настоящий кошмар. Завещание будет официально оглашено ближе к лету, однако поскольку Джим, выступая одним из душеприказчиков Меркьюри, был в курсе содержания этого важнейшего документа, на вчерашних поминках он счел нужным коротко обрисовать заинтересованным лицам, что да как. Хотя Фредди искренне старался не обделить никого, недовольные все равно нашлись. Его родители и сестра, которых с трудом удалось уговорить приехать в Гарден Лодж, приняли в штыки известие о том, что основной наследницей, к которой отойдут и дом, и большая часть состояния, названа Мэри Джорджина Остин. Джим Хаттон, отчего-то весь день ведущий себя так, будто его незаслуженно обделили вниманием, насупился еще сильнее и осторожно поинтересовался, оставил ли Фредди распоряжения по поводу его лечения или денег на достройку «их» дома в Ирландии.

Все они получили немалые деньги и в скором времени станут состоятельными людьми — однако им все мало!

Главным, что беспокоило Джима Бича, оставался вопрос авторских прав. Кому решать, как быть с огромным количеством неизданной музыки? Как и когда обнародовать тот огромный архив записей? И что делать с группой? Заявить о роспуске?

Ситуация требовала ряда важнейших решений. А непосредственные владельцы компании куда-то свалили, и черт знает, где их искать!

Вечером ему было не до розысков. Приехав домой часов в девять, он перво-наперво попытался дозвониться сюда, в Суррей, но трубку никто не взял. Оставив тщетные попытки, Джим принялся звонить по домам — сначала Брайану (телефон выключен), потом Джону (подошедший к аппарату Роберт деловито объявил, что мама укладывает малышню, а отец уехал утром, не сказав, куда, и вернется только завтра), и наконец Роджеру в его лондонскую квартиру (какая-то женщина, вероятно, няня малыша Руфуса сообщила, что мисс Лэнг занята с ребенком, который постоянно капризничает, а мистера Тейлора целый день нет дома). Проблема усугубилась.

Ночью Джим почти не спал, сердито ворочаясь с боку на бок и волей-неволей прогоняя в уме хотя бы примерные варианты действий на ближайшее время. По-хорошему нужно было сделать официальное заявление для прессы, прокомментировать то, что творилось в СМИ последние несколько дней. Возможно, собрать пресс-конференцию. Он сознавал, что слишком жестоко трогать парней сейчас, тем более выводить их под объективы камер. До сих пор он, пресс-агент и пара помощников с трудом удерживали лавину, стараясь максимально оградить Роджера, Джона и Брайана от всего этого кошмара. Но долго предаваться унынию, трауру и слезам — роскошь, которой у них не было. В первую очередь, у него, Генри Джеймса Бича. Человека, который на протяжении многих лет стоял у штурвала корабля с гордым названием «Queen» и основной задачей которого теперь было не допустить, чтобы этот заветный корабль повторил судьбу «Летучего голландца».

В голове уже крутились несколько решений. В конце концов это именно то, чего от него ожидал Фредди с тех самых пор как впервые заговорил о своей болезни в восемьдесят шестом. Сейчас как никогда важно действовать оперативно. Роджер уже поделился планом организации концерта в память Фредди — это пока и будет основным фронтом работ. Кроме этого, еще вчера по дороге домой у Джима возникла блестящая мысль переиздать «Bohemian Rhapsody». Есть еще несколько заделов на будущее, главное — правильно все организовать…

Что ж, король умер — да здравствует король!

Ранними утром Майями стал обзванивать всех по второму кругу.

Анита ответила первой. Оказалось, парни действительно в Суррее. Наверное, выключили телефон, чтобы журналисты не доставали. Брай звонил вчера. Сказал, что у них все хорошо. Сегодня — пока нет. Она и сама беспокоится. Уже пыталась несколько раз набрать их, но никто не ответил.

Дэбби схватила трубку, как только прошел сигнал дозвона. Казалось, она давно сидит у аппарата и крайне разочарована. Срывающимся голосом она поведала, что Роджер не звонил со вчерашнего дня, что Руфус полночи не спал — температурил из-за растущих зубов, и что ей остается только сидеть на телефоне в полной растерянности, не представляя, как поступить — то ли плюнуть на все, оставить сына на няню и самой ехать в Суррей, то ли не дергаться и продолжать ждать звонка. Вдобавок, по ее словам, Роджер плохо себя чувствовал в последнее время, и она боится повторения прошлогодней истории. Джим тут же понял, о чем она, и не стал излишне наседать с вопросами. Как мог он попытался успокоить девочку, хотя по-честному, едва ли его тревожный и усталый голос мог внушить ясность ума и присутствие духа.

По всему выходило, что ему нужно в Суррей. Ждать нельзя.

Он собрался быстро. Снова мелькнула мысль: «Хорошо, что оставил квартиру в Лондоне за собой». Уже довольно давно Джим Бич жил в Швейцарии — там было удобнее минимизировать налоги от работы компании, и не только. Клаудии нравилось. Детей никто особо не спрашивал. Сын и дочь учились в частных школах тут, в Британии, и заезжали к родителям только на каникулах.