Наверное, Пол Прентер — все же неплохой человек. Его главная и единственная беда — подсознательное стремление отдаваться чему-либо без остатка. Люди этой породы как ни одни другие подвержены страстям. Если они влюбляются — то на всю жизнь. Если подсядут на наркотики — их уже не спасти. Не признавая полутонов, они в конечном счете неизбежно разрушают сами себя.

— Ты ни в чем не виноват, — как-то растерянно повторил Меркьюри, смутно ощущая, что наконец послед стольких лет вернул Прентеру старый должок. — Если сможешь, прости меня…

Пол рвано повел головой. Его глаза отражали облегчение.

***

Фредди вернулся домой с ощущением глухой пустоты в душе. Оставалось признать, что он и сам виноват. Разве он не знал, на что идет, когда пригрел у себя надоевшую игрушку Пола Прентера, которая патологически не умеет держать язык за зубами? Когда-то это качество Фиби играло ему на руку — теперь обернулось против него. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, верно?

До сих пор, сколько бы дерьма ни лилось на него со всех сторон, в одном Фредди был уверен — что в пределах его собственного дома его секреты остаются неприкосновенными, но Пол в очередной раз ухитрился выбить почву у него из-под ног. Стены, до сих пор казавшиеся незыблемыми, пошатнулись и вот-вот обещали раздавить его.

Мелькнула малодушная мысль, что он, возможно, зря затеял эту поездку. Что для него было бы гораздо лучше провести остаток жизни в неведении, сохранив спасительную иллюзию безопасности и свои нервы. Однако в следующую секунду Меркьюри лишь посмеялся над собой. Кем-кем, но трусом он не был никогда; сознательно бежать от истины точно не в его характере. И потом, какова бы ни была вина Пола, было бы жестоко позволить ему умереть, так и не дав выговориться.

Следующие дни он старался избегать общения не только с Фиби, но и со всеми домашними. Это, разумеется, не осталось незамеченным, но ему было уже глубоко наплевать, хотя он прекрасно понимал, что невольно мучает всех троих, заставляя их день за днем задаваться вопросом, что же они такого натворили. Упрямая апатия овладела его душой. Приходя домой, он тут же скрывался в спальне, игнорируя любые вопросы. Если кто-то пытался вывести его из этого состояния, он лишь огрызался в ответ. Вновь перестал подходить к телефону, на сей раз не делая исключений даже для Мэри — так было лучше для нее самой. И без того газеты по сей день мусолили сплетни о том, что она якобы носит ребенка Фредди Меркьюри.

В один из дней он услышал голос Фиби снизу:

— … нет, он не хочет ни с кем говорить. И просит Вас не звонить сюда больше. Благодарю, мисс Валентин.

Впервые за эти дни внутри вспыхнуло что-то сродни любопытству. Фредди давно не видел свою мюнхенскую подругу и только теперь понял, что успел соскучиться.

— Фиби, это Барбара? — гаркнул он в открытую дверь.

Тот уже успел повесить трубку.

— Мисс Валентин передала, что она в Лондоне и хотела бы увидеться, — пискнул Фиби снизу. Его голос дрожал — как-никак это был первый случай за две или три недели, когда хозяин обратился к нему.

Но Фредди больше не сказал ничего.

Пару дней спустя Джо, подавая завтрак, состроил такую кислую мину, что Фредди не смог не отреагировать.

— Что у тебя с лицом? — осведомился он грубовато. — Откуда весь этот похоронный вид? Ты хорошо себя чувствуешь?

Джо мрачно покачал головой.

— Со мной все хорошо. — И добавил: — Фиби хочет уволиться.

— Вот как… — Фредди постарался изобразить удивление, хотя в действительности не был удивлен ни капли. — С чего бы это?

— Думает, что ты перестал ему доверять.

Фредди не сдержал удовлетворенной улыбки. Верно говорят, на воре и шапка горит.

— Послушай, — Джо посмотрел на него своим особым детским взглядом, который, казалось, мог бы расположить любого, — если Фиби, Джим или я в чем-то провинились, просто скажи. Прошу тебя, не нужно этих игр. Что бы там ни случилось, я знаю одно: любой из нас готов ради тебя на все. Разве мы заслужили такую жестокость с твоей стороны?

Не зная, что сказать, Фредди привычными жестом потрепал его макушку и растерянно побрел вниз. Пожалуй, упрек Джо был справедливым. Настала пора принять какое-то решение. Проблема только в том, что он понятия не имел, как поступить.

Ноги сами принесли его на кухню.

Фиби стоял рядом с разделочным столом. Услышав шаги, он обернулся, и Фредди волей-неволей отметил неподдельное смятение на его лице. Странно, но он не мог вспомнить, упоминал ли Джо о том, что Фиби здесь, или эта встреча получилась спонтанно. Впрочем, какая разница?

— Сядь, — коротко приказал он и сам опустился на стул.

Фиби покорно устроился напротив. Он напоминал побитого пса, который опасается подойти к суровому хозяину, оттого все, что ему остается, — ждать, когда тот сам его позовет. Лицо Фредди перекосилось. Даже если бы у него имелись сомнения, одним своим видом Фиби с лихвой выдавал себя.

Черт! ЧЕРТ!.. Фиби, дурак, как же ты мог?!

— Джо говорит, что ты собрался уходить. Будь добр, объясни-ка мне, что значит вся эта ерунда?

Фиби низко опустил голову.

— Я вижу, что происходит. Мы — больше не твоя семья, верно? Есть поговорка: «Кормите их дерьмом и держите в темноте»…

Фредди кисло усмехнулся в ответ.

— А теперь подними глаза и скажи мне, есть ли у меня повод не верить тебе? Разве ты не хвалился тем, где и у кого работаешь, перед всеми этими закулисными зеваками? Не выбалтывал им что-то из того, что должно было оставаться между нами? Подумай-ка хорошенько…

От этих слов Фиби вздрогнул. Однако, не осмелившись ослушаться, все-таки оторвал взгляд от столешницы. Черные глаза Меркьюри смотрели испытывающе.

— Ладно, спрошу конкретнее. Ты говорил кому-нибудь, что я проходил тест на СПИД? Может, журналистам?

Кусая губы, Фиби произнес:

— Ты прав. В самом начале я гордился своим новым положением и… да, мог похваляться перед некоторыми… эм… приятелями, какая удивительная жизнь у меня началась. Но теперь… Я работаю у тебя много лет. И знаю, чего порой тебе стоит сохранить свои тайны.

Попытка уйти от прямого ответа была слишком очевидной.

— Тогда как это могло просочиться за пределы Гарден Лодж? — вновь спросил Фредди, нахмурив брови посильнее.

— Не знаю. Но я бы никогда… никогда бы тебя не предал! Ты же понимаешь это, Фредди? Я сделаю для тебя что угодно… — Влажные пальцы Фиби коснулись его собственных.

Фредди поспешил одернуть руку. Потом решительно поднялся и вдруг с силой ударил ладонью по столешнице, вымещая всю досаду, накопившуюся за последние дни.

Нет, Пол прав. Этот дурачок не виноват — он и впрямь мог служить лишь орудием в чужих руках, не более. К тому же, он и сам уже себя наказал, разве нет? Достаточно взглянуть на него, чтобы убедиться, как глубоко вгрызлось ему в душу чувство вины. В первую очередь, за то, что он, сам того не желая, подставил человека, которого любил и, вполне вероятно, любит до сих пор.

Грохот удара заставил Фиби подскочить на ноги, но Фредди к тому времени уже развернулся, чтобы уйти.

— Постой! — С неожиданными проворством Фиби обогнал его и преградил ему дорогу. — Скажи только одно. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— И куда ты пойдешь? — буркнул Фредди, глядя прямо в его жалкие глаза. — Снова к своим гребаным балерунам? Или на биржу труда? — По правде говоря, он подозревал, что Фиби когда-то порядком набедокурил в Лондонском королевском театре, иначе что заставило его покинуть стабильную работу, которую, к тому же, прилично оплачивали? — Прекрати молоть чушь. Никуда я тебя не отпущу.

Однажды он уже осудил близкого человека. Не разобравшись толком, в чем дело, обрек его на позор и одинокую смерть. Больше такой ошибки он не допустит.

Фиби с облегчением выдохнул, казалось, полностью освободив легкие от воздуха, и обнял Фредди горячо и радостно, как ребенок.

Пару секунд Фредди стоял неподвижно, словно пораженный молнией. Потом тяжело вздохнул, похлопал Фиби по плечу и, высвободившись из его объятий, зашагал прочь.