Тот устало помотал головой.

— Поезжай один.

Пол нахмурился, ожидав, по-видимому, совсем не этого.

— Да что с тобой сегодня? Снова депрессия?

— Нет. Просто вымотался за день.

— Если хочешь, я останусь с тобой.

— Не стоит. Найдешь себе компанию на ночь.

— Точно? — Голос Прентера отдавал сомнением.

Фредди повернулся к нему всем корпусом и, собрав остатки бодрости, кивнул.

— Точнее не бывает, дорогой. И чмокни от меня Томми и Пита, если встретишь их.

Когда Пол исчез за дверью, Фредди еще долго смотрел ему вслед безучастным взглядом, рассеянно покусывая губы. Пол заботился о нем абсолютно искренне. Порой их совместные приключения действительно помогали отвлечься, однако позже необъяснимое чувство пустоты накатывало с новой силой. Что-то подсказывало, что он приближается к незримому рубежу, что пора подводить какие-то итоги, но какие? Казалось, его жизнь бесповоротно поблекла. Ничто не приносило радости. Даже их музыка, год от года становящаяся все более бездушной и конвейерной — он это видел, видели и парни, хотя никто из них ни за что не признался бы.

То, что раньше было делом всей жизни, стало просто бизнесом. Когда-то он считал каждую свою песню очаровательной маленькой сказкой, а теперь, сочиняя за роялем, прикидывал, сколько заработает.

Возможно, ему пришла пора уйти из «Queen»?

Думать об этом было невыносимо. Пока мог, он гнал от себя ужасные мысли, но они снова и снова мучительной волной наполняли разум, дожидаясь только момента, вроде нынешнего, когда он бывал особенно уязвим.

Сколько раз его слух волей-неволей улавливал противное роптание, будто «Queen» уже не та. Что их музыка изжила себя, износилась, как его старые балетные туфельки. Что они превратились в едва ли не оскорбительное подобие себя прежних. Разумеется, глупо принимать близко к сердцу мнение фанатов. Что бы ты ни творил на сцене, как бы ни пытался угодить, все равно отыщутся недовольные. Но не прислушиваться Фредди не мог, просто потому что знал: эти люди правы.

Лучший материал получался у них тогда, только тогда, когда они вчетвером были заодно. Дышали в унисон. Мыслили и жили на одной волне. Когда держались друг за друга всеми силами души. А что с ними стало теперь? Всего-навсего четыре парня, у каждого из которых имеется отдельный лимузин со штатным водителем, и которые, отработав свои гонорары, молча разъезжаются кто куда. У Брая, Джона и Роджа свои дела и проблемы, свои семьи, свой круг общения. А он… как будто хоронит себя в этих нескончаемых ночных похождениях.

С тех пор, как в его жизни появился Пол, у него не было ни одной женщины. Зато было бессчетное количество мальчиков-однодневок, подцепленных в гей-клубах, таких же инфантильно-нелепых, как Миннси, с которым, по счастью, после памятной встречи в «Heaven» судьба больше его не сводила (говорят, его видели в нью-йоркском клубе «Anvil» в компании Тима Карри и Джеймса Артура). Чаще всего эти парни оказывались продажной сволотой, обдолбанной в хлам, готовой за пригоршню кокса отсасывать ночь напролет. Фредди не щадил их, предпочитая пользоваться тем, за что заплатил, на всю катушку. Чаще всего он заглушал совесть теми же словами, которые раз от разу твердил себе, пока был с Дэвидом: его не жалели — и этих грязных шлюшек никто не обязан жалеть. Они, как и он, выбирали сами.

Только пару раз за эти последние годы он честно пытался выстроить серьезные отношения — не столько по воле чувств, сколько от скуки и страха перед одиночеством, но все эти попытки окончились ничем. Грешным делом Фредди винил во всем Прентера, хотя и понимал, что уж он-то точно тут не при чем.

Ожесточившись, утрачиваешь способность любить. Фредди очерствел душой и вскоре сам перестал замечать, что окружает себя такими же черствыми людьми, которые в лучшем случае питали к нему нечто сродни любопытству, в худшем — просто пользовались его деньгами и влиянием. Таким был теперь и Тони. Прелесть их отношений заключалась, прежде всего, и том, что им было одинаково плевать друг на друга. И потом, вместе с Тони в его доме появилось существо, куда более значимое, — очаровательный рыжий котенок Оскар, потеснивший во всех смыслах его прежних любимцев — Тома и Джерри. Случись им разбежаться, Фредди и не подумал бы удерживать Тони, но Оскара не отдал бы ни за что на свете.

С девушками было сложнее. Нет, Фредди не считал, что эта дверь закрыта для него насовсем. Но всякий раз, когда он подумывал о чем-то большем, чем просто скоротать вечерок в приятной женской компании, в голове невольно возникал образ Мэри — такой же уютной, теплой, домашней, какой он привык ее видеть, пока они были вместе. И начинало казаться, что он даже по истечении стольких лет изменяет ей. Тем более, она по-прежнему была рядом. Что бы ни происходило с ним, он всегда мог навестить ее, просто перейдя улицу, хотя порой ему думалось, что эта близость играет с ними дурную шутку. Что он эгоистично вцепился в Мэри, с одной стороны, лишив ее законного места в своей жизни, но с другой, с садистским упорством не позволяя окончательно его забыть.

Сам того не желая, он воздвиг в своем сердце пьедестал для нетленного образа Королевы эльфов и ревностно следил, чтобы ничто его не пошатнуло.

Бывало, он всерьез жалел, что в тот по-летнему жаркий октябрьский денек именно их лошадь выиграла забег. Но тут же брал себя в руки и начинал мысленно повторять, что принял правильное решение, хоть и непростое. Может быть, однажды Мэри все-таки одумается и сделает то, на что у него самого никак не хватало духу — окончательно оборвет связывающую их нить, даже если это оставит у обоих кровоточащие раны.

Оторвав себя, практически насильно, от этих дурацких, совершенно никчемных мыслей, Фредди наконец принялся собираться. Должен же и он в кои то веки провести спокойно вечер и ночь! Дома его ждал Джо — не самая плохая компания. Можно будет поужинать вместе и посмотреть какую-нибудь ерунду по телевизору, как все нормальные люди в будний день.

На выходе из гримерки он нос к носу столкнулся с Джоном.

— Ты что, прибить меня хотел? — Глаза Джона смеялись. — Не стоит. Я — отец троих детей, как-никак. Случись что, кто будет кормить всю эту ораву? Куда так разогнался?

Фредди вяло усмехнулся.

— Домой.

— Что-то на тебя не похоже, Фред, после работы сразу домой. Глядишь, раз-другой — и втянешься. Будешь ужинать перед теликом и ругаться с ведущими новостных каналов. Или, не дай бог, на футбол подсядешь.

— Ты чего ржешь? — Фредди и сам не заметил, как черные тучи отступили, и на душе стало весело. Мучавшие его размышления ушли на второй план. В самом деле, куда это он собрался из группы уходить? Охуел что ли? — Слушай, дорогой, давай посидим где-нибудь? — неожиданно предложил он. — Завтра свободный день. Дети у тебя, наверное, все спят давно. Верон потерпит вечерок. И вообще, нанял бы ты уже няню, что ли… Пошли, а? Выпьем, потолкуем. Мы с тобой сто миллионов лет нормально не общались. Тут неподалеку есть одно приятное местечко.

— Ну пошли. Ты у нас все «приятные места» знаешь, да? Сколько с тобой знаком, еще не встречал района в Лондоне, где у тебя не было бы «хорошего местечка» на примете. Ценный ты человек, Фред! Я давно это понял.

***

С виду этот паб и вправду оказался неплохим местом. Просторный и уютный зал напоминал те пивнушки на Кенсингтон-Роуд, где они частенько пропадали в студенческие годы. Вдоль противоположной ко входу стены тянулась длинная барная стойка, у окон расположились круглые деревянные столики.

Вокруг было полно людей. Чтобы протиснуться к стойке, пришлось проявить сноровку. Джон уже собрался было заказать по пинте пива им обоим, однако Фредди решительно перехватил его руку.

— Нет-нет, только «Кристалл»! Мы сегодня празднуем.

Бармен поставил перед ними два фужера и тут же наполнил их золотистой жидкостью с шипящими пузырьками.

— Честно говоря, я думал, ты опять до утра будешь зверствовать, — лицо Джона отразило задумчивую улыбку. — Скажи, чего ты так прицепился к этой майке?