Хлопнула входная дверь — вернулась Доминик с кучей пакетов.

— Дорогой, ты что уже вернулся? Я не видела машины… — Она осеклась, заметив Роджера с заклеенной ссадиной на виске, в разодранной рубахе и джинсах, испачканных пылью и кровью. — Что случилось? Что с тобой, Родж?

— Фред, тут Дом пришла… — прошептал он в трубку.

— Хорошо. Ты позволишь мне с ней переговорить? Не заревнуешь, нет?

Только теперь Роджер поднял взгляд на Доминик.

— Тебя Фредди. Зачем-то…

Та, бросив пакеты у порога, подошла к телефону.

— Алло. Привет, Фредди. — Было ощущение полной ирреальности происходящего. Ее любимый мужчина весь в синяках и ссадинах. Не самое подходящее время, чтобы вести светскую беседу с его друзьями.

— Доми, привет. Я так понимаю, что он еще не успел тебе ничего рассказать? Машина сгорела, Роджер перепугался до чертиков. Дом, слышишь меня? Пожалуйста, дорогая, внимательно смотри за этим обормотом. Он, наверное, тебе не говорил, что у него были проблемы с сердцем? «Мерцательная аритмия», как это назвал доктор. Только не пугайся. Ничего страшного пока не случилось. Просто будь начеку. Ты меня поняла? Ему что-то вкололи, судя по всему сильное успокоительное. Он сказал, что хочет спать, так что пусть. Но если вдруг ему станет плохо, не тяни, сразу зови врачей. Я не пугаю тебя. Скорее всего, все обойдется. На моей памяти приступ был только раз, но все равно я подумал, что тебе стоит знать.

— Да, Фредди, я поняла. Спасибо, что предупредил. — Доминик по-прежнему смотрела на Роджера округлившимися глазами и до боли сжимала трубку в руке.

— Вот и умница. Уложи его баиньки. Потом толком расспросишь, что там произошло, и наберите меня. Я буду ждать, никуда не уйду. Хорошо?

— Хорошо. Конечно.

Доминик положила трубку, опустилась на корточки перед Роджером и крепко его обняла.

— Дом, машина сгорела. Совсем. Там у тебя какие-то вещи остались в багажнике… Мы на море хотели…

Она прервала его:

— Нафиг все, Родж! Слава богу, ты жив, все обошлось. Господи, какое счастье, что все обошлось! Давай ложись спать, дорогой. Проблемы будем решать потом.

Доминик помогла ему снять рубашку и джинсы, уложила в кровать и накрыла покрывалом. Потом очень нежно поцеловала в губы.

— Спи. Все хорошо.

— Да, дорогая, теперь хорошо. Вот теперь все точно хорошо. — Роджер вздохнул, прикрыв глаза, оборонил чуть слышно: — Дом, давай заведем ребенка?

И, так и не услышав ответа, провалился в сон.

Комментарий к Глава 33. Ревность

Оба случая которые мы художественно описали имели место в реальности

Роджер действительно от злости что то пнул и сильно повредил ногу.

Летом 77-го он чуть не погиб, когда ехал на новой машине. Он успел выскочить буквально за пару секунд до того, как она дотла сгорела…

Продолжение следует

П.С.Надо перевод с итальянского или все понятно?

========== Глава 34. Миннси ==========

27-е ноября 1991 года

Брайан и Джон не торопясь шли к дому. Темная громадина примостилась рядом с высоким, поросшим лесом холмом. Если сад освещали небольшие фонари, которые Роджер включил, когда они вчетвером собирались на улицу, то сам особняк, опутанный верандами оранжереи, с высокой крышей, в два с лишним этажа, напоминал корабль-призрак — гигантский, пустой, мертвенно тихий. Светились только окна малой гостиной и холла.

— Странно, — дорогой заметил Брай. — Такой большой и красивый дом… но знаешь, я предпочел бы задрипанную квартирку на Ферри-Роуд, где мы жили несколько месяцев огромной толпой — парни вперемешку с девчонками. Спали вповалку на всех доступных горизонтальных поверхностях, включая пол, прятались от хозяйки, которая и знать не знала, какой табун проживает на ее территории… Мы были полуголодные, но совершенно счастливые. А сейчас? Сколько у Роджера домов? Лондонский он оставил Доминик с детьми. Еще квартира на Филлимор-Гарденс, дом в Лос-Анжелесе, вилла в Испании, парк дорогущих машин, самолет, яхты… А вот поди спроси его, отдал бы он все это за неделю нашей прежней жизни коммуной в шестьдесят девятом. Готов спорить, что отдал бы, не задумываясь. Видишь, какова она, наша проклятая жизнь, Дикки? Только получив то, к чему стремились, мы начинаем задумываться, на кой хер все это, если… — Брайан вздохнул с горечью. — За все приходится платить. Иной раз больше, чем рассчитываешь.

— А ты не думал, что Фред заплатил больше нас троих? — вдруг спросил Джон, глядя себе под ноги.

— То есть? — Брай в некоторой растерянности замедлил шаг.

Джон поднял голову. Его взгляд был тяжелым. В уголках рта пролегли отчетливые складки.

— Ты же сам сказал, за все надо платить. У нас хорошая жизнь, Брай. Благополучная, сытая жизнь. Жены, дети, любовницы, бывшие жены… А Фреду досталась его бутафорская корона и смертельная зараза, которая поселилась в его крови еще в те дни, когда у нее и названия-то не было, и в конце концов убила его.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что основной счет пришел на адрес Фреда. Именно он расплатился за всех нас.

Брайан окончательно остановился.

— Ты с ума сошел? Фред заболел вовсе не потому, что мы получили, что хотели. Мы получили, что хотели, потому что работали, как ломовые лошади, все эти двадцать лет. Не спорю, счастливых лет, но все же непростых. И то, что мы имеем сейчас, — результат нашего труда. Целиком и полностью. А Фред, он… — На мгновение Брай замолчал, как будто сам испугался того, что собирался сказать. Но потом, заметно посуровев, все же выпалил на едином дыхании: — Думай, что хочешь, Дикки, но я уверен, что он сам виноват. Его неумеренный образ жизни, его загулы, эти стремные люди, что его окружали… Зачем они были рядом с ним, зачем?! Вот за что он поплатился на самом деле. Я… как-то я попытался поговорить с ним, образумить. Еще когда только начал замечать, что его заносит. Но у него всегда был один ответ: «Дорогуша, мне насрать. Я делаю, что хочу, когда хочу и с кем хочу».

В полутьме Джон вглядывался в обострившееся лицо Брайана, силясь понять лишь одно — неужели он серьезно? Самый умный и рассудительный среди них так легко снимает с себя ответственность? Неужели его нужно ткнуть носом, чтобы заставить увидеть очевидные вещи? Впрочем… возможно, не столь уж очевидные.

— Ты и вправду так считаешь, Бри? — Голос Джона отдавал металлом. — Что Фред сам виноват во всем?

— А кто еще? Это был его личный выбор — как жить и с кем. Уж точно не наш с тобой и не Роджера. Никто не заставлял его пускаться в эти бесконечные похождения, результатом которых стал СПИД.

— Ты хочешь сказать, что шанс подцепить эту гадость был только у него? А у тебя или у Роджера — нет?

— Прости, но мы не связывались с гей-тусовками. Пусть Роджер ревновал, пусть бесился, но к этой компании он уж точно никакого отношения не имел.

— А разве СПИД — проблема только геев?

— Ну… — Брайан не знал, что ответить. Когда-то он перерыл всю возможную литературу в поисках ответа, как помочь Фредди, подключил Роджера, у которого знаний было побольше, но ничего определенного они так и не выяснили. Вирус ВИЧ открыли лишь несколько лет назад. Слишком мало времени — слишком мало знаний. — Нет, конечно, не только. Но все равно… Джон, давай будем объективными. Мы все любили Фреда, но он был далеко не ангелом. Он часто ошибался, делал больно другим. Мог даже… не знаю, быть жестоким. Наверное, так правильно.

— Ты о чем? — Джон пытливо прищурился.

— Помнишь Дэвида Миннса?

— Помню, был у Фреда такой приятель. Потом куда-то пропал…

— Не просто пропал. Фред вышвырнул его из своей жизни! Понимаешь, Джон? Хладнокровно и жестоко. — Брайан сделал короткую паузу, чтобы перевести дух. — Не веришь? Да, я и сам бы не поверил. Ни за что бы не поверил. Расскажи мне об этом кто-нибудь, пусть даже ты или Родж, я бы назвал его лжецом, не задумываясь. Наш Фредди, конечно, порой бывал порядочным эгоистом, как, наверное, и мы все, но нет, он бы и мухи не обидел… Беда только в том, что я все слышал сам. Своими ушами. Так-то, брат…