– Сиди, куда ты пойдешь. Попадешься первому же патрулю на глаза, и поминай как звали. Хочешь помочь – расскажи, что это? – она достала из-под подушки странную коробочку, которую нашла у Берта в первую ночь.

– Хм… – он вдруг заметно побледнел, стоило лишь получше разглядеть устройство. – Откуда это у тебя?

– Могу спросить то же самое.

– Понятия не имею. Честно. Если бы смог заставить его заработать – сказал бы. Но оно сильно повреждено, так что вряд ли.

А вот загоревшиеся интересом глаза говорили обратное. Он явно что-то понял, но совсем не спешил делиться своими мыслями с Лэнси. «Ну ничего», – подумала она и быстро выхватила устройство из его рук. – «Если хочешь получить его обратно – сначала расскажешь то, что знаешь».

– Раз оно все равно сломано, – она демонстративно положила коробочку в поясную сумку. – Пусть побудет у меня, целее будет.

«Я нашел его».

Сообщение, адресованное в неизвестность. Нет, серьезно, он ведь даже ни разу не видел того, кто отдает приказы. Только ничего не выражающие буквы на маленьком экранчике коммуникатора.

До чего же бесит эта секретность!

Когда не можешь взглянуть собеседнику в глаза, вместо этого общаешься с пустотой… Он с таким удовольствием отправил бы эту холодную, бездушную и вечно жужжащую машинку на помойку! Но есть в ней один существенный плюс, из-за которого приходится смириться с неудобствами: ее частоту невозможно отследить. А еще это единственный способ связываться с «хозяевами», как он полушутя называет тех, от кого приходят сообщения. Хорошо, не один, а два существенных плюса.

Он убрал коммуникатор в карман и по привычке огляделся. Никого. Впрочем, осторожность не помешает: в этой дыре народу настолько скучно, что любимым занятием стало подглядывать за жизнью соседей. Бесплатное представление на каждый день.

Коммуникатор снова зажужжал в кармане назойливой мухой.

«Где?» – ответное сообщение, как всегда, было коротким. По таким невозможно понять ничего о собеседнике. Рад тот, или злится, или, быть может, просто не хочет уделять внимание вещам, которые считает незначительными?

Он бы дорого дал за то, чтобы хотя бы раз услышать голос «хозяина». Или «хозяйки»… неважно, все равно это слишком смелая мечта. Невозможная.

Порыв ветра – и ветка ударилась о стену, противно по ней царапнув. Он поморщился, подавив желание заткнуть уши.

«В Приозерском», – напечатал, но сразу отправлять не стал. Вместо этого, предвосхищая следующий вопрос, дополнил сообщение. – «Живехонек, прячется в доме у Барьера».

Остается надеяться, что теперь его задание может считаться выполненным, тогда можно будет убраться отсюда. Впрочем, он уже начал привыкать к здешней спокойной, размеренной жизни. Даже странно как-то. Ему будет этого не хватать.

«Ты знаешь, что делать».

Не-ет. Ну нет же!

«Главное – не допускать огласки», – еще одно сообщение следом. Можно было бы и не уточнять.

Это было ожидаемо, но от того не менее противно. В голове вертелся один единственный вопрос: «Почему я?». Он знал ответ. Как знал и то, что должен будет теперь сделать.

С самого начала знал, чем все закончится. И, тем не менее, не отказался от задания. Не посмел, или… нет, просто не захотел. Ему ведь все это нравится. Особенно теперь. Звучит ужасно, и он никому не признался бы в этом даже под страхом смерти. Никому, кроме себя самого.

«Там есть свидетели. Как быть с ними?»

Пусть решает отдающий приказы – этот вопрос слишком важен, чтобы действовать самостоятельно.

Тянулись секунды ожидания, а ответа все не было. Любопытно, о чем сейчас думает человек по ту сторону? Сомневается, как поступить? Или там вовсе не один человек, а целая группа, и они теперь изо всех сил стараются договориться и не перегрызть друг другу глотки?

О, а вот и вездесущие соседи, чтоб им пусто было. Проходя мимо, не упустили возможность заглянуть за забор. Пришлось поскорее нырнуть за угол дома: ни к чему, чтобы по всей этой «деревне» пошли слухи о новичке. Лучше дождаться, пока пройдут мимо. Вот теперь можно с чистой совестью возвращаться к своим делам.

Делам, о которых никому знать не стоит.

Снова жужжание в кармане. Узнавать, что там, в сообщении, совсем не хотелось, оттого он еще некоторое время сидел, глядя на закат. Ясный, заливший полнеба алой краской.

Но бесконечно тянуть время было невозможно. Он достал коммуникатор, взглянул на экран…

Как он и предполагал. Пора приниматься за дело, чтобы поскорее со всем этим покончить.

Бабушка Ри недовольным взглядом окинула стол, на котором, кроме трех одинаковых сине-белых тарелок и таких же кружек стоял еще один, четвертый комплект посуды. Темно-бордовый, с почти стершимся от времени серебристым узором. Столь же непривычный, как и присутствие четвёртого человека за столом на кухне. Лэнси невольно усмехнулась, вспомнив громыхание и ворчание, которое еще полчаса назад доносилось с чердака, пока бабушка пыталась отыскать что-то подходящее.

– А к вам, похоже, не часто гости заходят, – заметил Берт, подойдя к столу.

Бабушка только сверкнула на него глазами. «Если кого-то в этом доме интересует мое мнение, что совсем не заметно», – вспомнила Лэнси ее слова. – «Уже давно стоило указать этому проходимцу на дверь. Поправился, ходить может – так в добрый путь, пускай идет, куда вздумается». И все же она его не выгнала, хотя могла.

– Хорошо бы, и дальше продолжалось так же, – проворчала бабушка, в последний раз перемешала суп в кастрюле, приподняла ее с плиты… и тут же поставила обратно. Все-таки любит она наготовить на троих, как на десятерых, а уж когда появился «четвертый лишний», то и вовсе не рассчитала.

– Давайте, помогу, – Берт взял кастрюлю и покачал головой. – Не стоит вам таскать такие тяжести, надорветесь.

– Ну-ну, тебя не спросила, – проворчала бабушка. Однако именно в тарелку Берта был первым налит суп, да и порция его оказалась самой густой.

– И чем это ты так бабулю зацепил? – усевшись за стол, ехидно спросила Лэнси. Так тихо, что услышать ее мог только сам Берт.

– Может, я просто человек хороший, вот и понравился ей, – он невозмутимо зачерпнул ложку супа.

«Может быть, все может быть», – Лэнси не смогла сдержать улыбки… которая исчезла в следующее мгновение, когда со стороны ее спальни раздался стук чего-то, попавшего в окно, а следом – грохот падения на пол.

– Сейчас я вам покажу! – с удивительной для своего возраста прытью бабушка вскочила из-за стола, но Лэнси схватила ее за рукав.

– Не надо, ба, так они быстрее отстанут.

– А если это они за тобой утром погнались? Нет, надо точно сходить к родителям тех лоботрясов. Говори что угодно, а за потерянные покупки кто-то должен заплатить. Или они, или могу тебя лишить вкусностей и обновок. Что выбираешь?

– Пойду посмотрю, что с окном, – Лэнси предпочла уклониться от ответа. В самом деле, не признаваться же, что нет никакого желания лишний раз встречаться с обидчиками, которые, к тому же, в ее потере совсем не виноваты.

Стоило Лэнси зайти в комнату, как она мгновенно поняла и полностью разделила негодование бабушки. Влетевший в приоткрытое окно булыжник опрокинул горшок с цветком, стоявший на подоконнике. Теперь на полу лежала кучка земли, в которой сиротливо покоился переломившийся пополам «питомец» Лэнси. А ведь за ним пришлось так долго ухаживать!

– Не волнуйся, мой хороший, – она аккуратно приподняла цветок, вернула его в горшок вместе с землей. Попыталась распрямить, но сильно поврежденный стебель никак не желал держаться и все время падал. Оставалось лишь прорычать со злости на варваров, способных испортить все вокруг. И было бы за что, так нет, просто из хулиганства и от этого еще обиднее.

Вряд ли удастся оживить сломанное, но все же стоит попытаться. Лэнси взяла первым попавшийся под руку карандаш, воткнула в землю и стала привязывать к нему веревкой стебель, шепотом приговаривая: «Что сломалось – починись, жизнь ушедшая – вернись».