- Конечно, - ответил Лионель на вопрос Сансы. – А сейчас, думаю, можно забираться обратно под одеяла, попробуем переждать дождь.

- Вы, южане, все-таки интересные люди, - сказала смеющаяся Арья через два часа, когда ей надоело лежать, а попытка защекотать Лео окончилась довольно неприличным положением. – Вы осенние дожди пережидаете.

Арья была упряма и просто игнорировала неприятные ей неизбежные вещи ровно до того момента, когда с ними приходилось иметь дело. Больше года назад ей не хотелось уезжать из Винтерфелла в столицу, и она отказывалась собирать свой сундук до последней минуты, оставаясь глухой к нервной предотъездной суматохе вокруг нее. Даже привычные к дороге люди уже проверяли свою поклажу и старались удостовериться, что готовы к длинному путешествию, – Арья проходила мимо, словно у нее вовсе не было нервов, и довольно метко стреляла во дворе из лука. Кончилось все тем, что Арья покидала все свои вещи в дорожный сундук, и когда септа Мордейн увидела эту мешанину и всплеснула руками, перекладывать что-либо было уже поздно. «Они все равно все перемешаются», - отмахнулась тогда Арья, довольная своей хитростью.

Сейчас Арье не хотелось, чтобы их путешествие от Стены кончалось, она понимала, что дома она уже не сможет просыпаться утром от поцелуя Лео, и даже днем забираться к нему на руки и целоваться с ним придется тайком – весело, конечно, но хочется чаще, чем так получится, не говоря уж о том, чтобы просто обнять его руку, когда сидишь рядом, залезть к нему на колени или потереться об него щекой. А раз ей не хотелось, чтобы путешествие кончалось, она и в последний его день делала вид, что оно кончаться не собирается, и в середине дня Арья, как обычно, забралась к Лео на руки, чтобы поспать.

К сожалению, сон – это одна из немногих вещей, которые не зависят от воли, сон к Арье в этот раз не шел, и она просто притаилась у Лео на руках, не может же она начать целовать его на глазах у Сансы, уговор есть уговор. Вот ночью в палатке скорее работала поговорка «не пойман – не вор»: Арья в последнюю неделю еще дважды устраивала Лео провокации, вместо того чтобы спокойно уснуть, в темноте неслышно скользила губами и языком по его шее и по груди. «Тихая, как вода, бесшумная, словно тень», припомнила Арья, и чуть не выдала себя сейчас веселым фырканьем, лежа у Лео на руках и притворяясь спящей. Но действительно смешно: столько всего из того, чему она научилась, оказалось для него: не для того, чтобы его проучить или заставить себя уважать, как она почему-то думала в первые недели в Королевской гавани, а для того, чтобы урвать еще одну возможность целовать его, быть с ним рядом, прижаться к нему. Сколько раз она удивлялась девушкам, у которых только любовь и юноши на уме, сколько раз находила их пустоголовыми – а теперь весь ее мир вращается вокруг мужчины, словно для него одного она росла: училась ездить верхом – чтобы путешествовать вместе с ним, училась стрелять из лука – чтобы вместе с ним ходить на охоту, училась разводить костер – ну вот каждое утро она это и делает, с кашей у нее все равно по-прежнему беда, да и зашивает порванную одежду Санса для всех троих.

А вот подслушать, о чем Лео и Санса говорят, пока она спит, у Арьи долго не получалось – Санса молчала и думала о ней. До замка было меньше десятка миль, много кто им мог здесь встретиться и их узнать, и зря, наверно, Арья залезла к Лео на руки, словно всем назло. Санса не собиралась, конечно, ее гнать, выглядело бы так, словно она ревнует, а она не ревновала – просто сама она с Лео помолвлена, чтобы о них двоих ни узнали и ни болтали, все равно будет свадьба, а после свадьбы это уже их дело. Ну спали они до свадьбы и вообще вытворяли черт-те что, и она не только не сопротивлялась, но и провоцировала иногда – и все равно венцом все прикроется. Только если она забеременеет сейчас, будет неловко. А вот будет ли у Арьи и Лео свадьба, как это все может выйти? Лео же правильно сказал ей однажды наедине, что септона, что обвенчает хоть троих, найти не так трудно, но нужно, чтобы дети были принцами, а не бастардами, чтобы все остальные их свадьбу приняли. Лео, к сожалению, не простой рыцарь, которому достаточно записи в приходской книге. Кто бы сейчас сказал Сансе с восторгом, что она будет королевой, - она бы просто прибила.

Так что Сансе иногда было страшно за свою упрямую и смелую сестру, которая беспечно бросает вызов всему миру. Нужна ли Арье, да еще и в таком возрасте, прочная и скандальная репутация королевской любовницы, выдержит ли она, с ее гордым и прямым характером, или лучше бы не давать слухам лишней пищи? А если со свадьбой затянется, а если Арья и Лео через пару лет разругаются, как Санса с Арьей разругивались раньше? Им-то было некуда друг от друга деваться, они сестры, подуются и помирятся, семья превыше мелких обид, и супругам некуда деваться друг от друга, а Арья сейчас всю себя Лео доверила: и любовь свою, и будущее, и честь, и всю жизнь.

А о себе Санса, конечно, не думала, что она ровно такая же упрямая и смелая, ровно так же лезет на рожон с возможной беременностью, так же верит Лео и так же возлагает на него всю ответственность: ему же, если что, решать вопрос со свадьбой и с тем, что вряд ли так просто взойдет на престол ребенок от брака, заключенного септоном Черного замка, или ребенок, родившийся за Стеной. А ведь это может случиться, Лео в дороге уже сказал Сансе о том, что за Стеной будет война и что они из Гавани почти сразу поедут обратно, - а Санса услышала только то, что он будет воевать, и испугалась только за него.

Вот для сестры у Сансы было много благоразумных советов – и ни одного способа их как-то до нее донести, ни Санса, ни Лео не могут сказать Арье, что ей лучше быть с ним благоразумной молодой леди и не давать поводов к сплетням. Арья на такое обидится, и вполне справедливо, это же почти все равно что сказать «не люблю» или «ревную». А уж о самом благоразумном совете Санса и подумать никогда не могла: конечно, они будут всегда и везде втроем, как бы этот факт ни испортил им всем репутацию.

- Лео, - негромко окликнула Санса, - ты хоть понял, что за эти недели мы привыкли спать втроем?

- Ну, если только спать, это еще не проблема, - весело ответил Лео. – Пока.

- Да-да, «беда в том, что сном вы не ограничиваетесь», - откликнулась Санса, которую порядком испортила походная жизнь. – Эту историю про септона Торос тоже при мне рассказывал. Ты хоть скучать по этому будешь, когда мы сейчас приедем?

- Конечно, - тут же ответил Лео. – Давай по утрам приходить Арью тормошить.

- Ну это ты все-таки сам, - искоса глянула на него Санса.

- Думаешь, по тебе она не будет скучать? Помнишь, три дня назад мы спали так же, как за Стеной.

- Балбес ты, Лео, - рассмеялась Санса. – Поверь, никого не скандализирует, если мы с Арьей пару раз поспим в обнимку. Удивит – это да.

========== XXVIII ==========

И хитрили они, и хитрил Аллах,

а Аллах — лучший из хитрецов.

Коран

Леди Кейтилин в Винтерфелле не было, она все-таки увезла Брана в столицу, а Робба можно было не стесняться, но обычаи остаются обычаями, и вечером сестры ушли в свои комнаты, а Лионеля стюард проводил в гостевое крыло, которое было далеко от девичьих спален. Это, конечно, не помешало Сансе прийти к Лео ночью, они даже уснули в обнимку, а потом Лео проснулся в темноте и все-таки вспомнил, что до утра Сансе здесь оставаться нельзя.

- Не хочу, - пробормотала сонная Санса, наконец-то было тепло, можно было прижаться к Лео всем телом, кожей к коже, а не через слои одежды. – Если встречу кого-то в коридоре… что ночью, что утром, все равно ясно, где была…

- Давай я тебя провожу, - предложил Лео. – Сделаем вид, что мы смотрели на звезды.

- Снег идет, не получится, - весело сказала Санса, подходя к окну, и Лео ей залюбовался, каждым изгибом ее тела, волной распущенных волос на спине: в дороге она убирала их под шапку, а ночью в палатке темно, можно только погладить. И по всему ее телу, такому тонкому и хрупкому, он скучал все три недели, которые они возвращались со Стены, хотел не только ощущать его под ладонями, но и глазами видеть, и тревожил сейчас богов непристойной благодарностью за то, что Санса не стесняется его, не прячется от него под простыню и не отказывается вставать, не утянув прежде под простыню свою одежду. Вот сейчас она привстала на цыпочки, чтобы заглянуть в слишком высокое для нее окно, вытянулась и стала еще более тонкой и молоденькой, потом подпрыгнула, так и не увидев в окно ничего, кроме темного неба и падающего снега, и подпрыгнули ее крепенькие грудки, вот она присела перед камином, чтобы подбросить еще пару поленьев, то ли собирается остаться, то ли хочет, чтобы и без нее ему было тепло – но без нее всегда пусто и тянет холодом, от которого не замерзнешь, но загрустишь. А теперь идет к нему на фоне камина, подсвечивающего ее волосы и немного скрывающего ее доверчивую наготу, и как будто облизывается и смеется, заметив, что он на нее смотрит и вся его сытость выражается только в том, что он еще на нее не набросился, самый честный и откровенный комплимент женской красоте и под одеялом не спрячешь.