Богороща, лишенная чардрева, как и все богорощи к югу от Перешейка, вряд ли могла бы помочь, а саженец чардрева, который привез Джон из-за Стены на их свадьбу и высадил вместе с ними в богороще, был еще тонок и слаб – и Санса припомнила, как Бран, приехав два года назад, рассказывал со своим странным юмором, что он возил за собой чардрева в кадках, но они вяли и чернели каждый раз, когда он пытался восстановить свои силы их энергией.

Весь день Лионель и Санса пытались вести себя как обычно, занимались намеченными на этот день делами, только немного избегали лорда Эддарда, как нашкодившие дети, и оба не могли перестать думать об Арье, как ни старались не мучить себя и даже увериться, что к их возвращению она, может быть, и очнется.

Вечером, когда Арья так и не пришла в себя, было решено проснуться среди ночи и все-таки отнести Арью в богорощу, тайком, чтобы не обеспокоить Эддарда.

- Если ничего не изменится, поедем на остров Ликов, - попытался успокоить Сансу Лионель, хотя и понимал сам, что дает ей ложную надежду, но Санса произнесла вслух скрываемую им правду.

- Мы не довезем ее, - сказала в отчаянии Санса, сжав кулаки. – Ни по земле, ни по реке – она не проживет столько без воды. Мы даже напоить ее не можем.

- Мы спросим мейстеров, - пообещал Лионель, он никогда не сдавался, хотя сейчас ему казалось, что даже гореть и умирать на горе Соленой рядом с Суровым домом было легче. Ему так четко представилась долгая жизнь без Арьи, и вспомнились слова похмельного отца о Лианне, сестре Эддарда: «кто-то отнял ее у меня, и все Семь Королевств не могут заполнить ту пустоту, что осталась после нее» - так и они с Сансой будут долгие годы жить рядом с пустотой, если Арья не вернется к ним оттуда, где она сейчас заблудилась. Лионелю судьба отмеряла куда больше счастья, чем его отцу: десять лет Арья была с ним рядом, столько же прошло от воцарения Эйгона до гибели Рейнис, так много и так мало, – Лео взглянул на лежащую на его кровати Арью и на секунду сдался боли.

- Надеюсь, что там, где она будет нас ждать, время течет куда быстрее, чем здесь, - просто сказал Лионель, и Санса разрыдалась, закрыв лицо руками: гнулась сейчас даже бывшая в ее характере сталь, вынесшая долгую войну с Иными.

- Нам нужно поспать хотя бы несколько часов, - решил Лионель, совладав с собой. – Потом мы разбудим мейстеров, отнесем Арью в богорощу – и, если нужно, вышлем вперед воронов, чтобы нам готовили по дороге лошадей. Всего триста миль – может быть, справимся и за пять дней, если поменьше спать. И обязательно найдем Тороса.

Лео и Санса опять легли по обе стороны от Арьи, как в прошлую ночь, и ее голова бессильно скатилась Лео на плечо, напомнив ему ту ночь по дороге к Воющему перевалу, когда он принес Арью в их с Сансой постель, состоявшую тогда из двух одеял на ледяном камне. А Санса вспоминала еще более давние времена, замок сэра Дарри, где ее любимый мальчишка защищал от Серсеи волчицу Сансы и опустился на колено перед обиженной на него Арьей, прося прощения, словно Серсее назло, потому что та считала пострадавшей стороной только свою ланнистерскую гордость. Сколько тогда в жизни Сансы он отстоял: и ее любовь, и ее дар, и, конечно, ее Леди, и сколько еще раз он спасал их обеих: и ее, и сестру, – Санса и теперь верила, что Лео найдет выход, и уснула, взяв его за руку и прижавшись к Арье. А Лео долго не мог уснуть, обнимая Арью и пытаясь ее согреть, ему все казалось, что она мерзнет и становится все холодней.

Бран проснулся среди ночи, проспав перед этим весь день, ласково и совсем по-человечески тронул за руку прикорнувшую рядом Миру и вдруг вздрогнул и снова завел глаза, перед этим так искренне охнув, что проснувшаяся от его прикосновения Мира даже не обиделась, снова увидев перед собой не любимое лицо, а бездушные белые глаза колдуна.

Бран вернулся через несколько минут, и Мире показалось, что за эту ночь он стал взрослей, печальнее и проще.

- Я виноват, - с горечью сказал Бран. – Перед своей семьей, перед тобой и, наверно, много перед кем еще. Вчера Арья сильно пострадала из-за меня, когда они все бросились мне на выручку, но я видел, что она будет жить еще очень долго, и сделал только то, что хотел сделать: сломал асшайцев, а потом ушел – она же жива и будет жить, я думал, что ее не надо спасать. А теперь я присмотрелся к ее судьбе, там такая маленькая петелька, сутки или двое, которые она будет почти как мертвая. И я побывал сейчас у них в Королевской гавани – сколько же боли принесли им эти маленькие сутки, которые я не заметил! Я же сразу должен был помочь, а теперь они больше надеются на чардрева острова Ликов, на своих лошадей и на Тороса, а вовсе не на меня.

- Ты и так исхудал до костей, - попыталась успокоить Брана Мира, хотя она, конечно, была с ним полностью согласна: слишком часто Бран смотрит на мир с такой высоты, что перестает различать людей – в том смысле, что не видит, что они люди, а не линии, не пешки и не безликие силы.

Бран снова быстро закатил глаза и тут же вернулся, его колдовское время, наверно, текло тоже иначе, не так, как обычное.

- Бенджен спит, - сообщил Бран немного сухо и только через несколько слов его голос снова стал человеческим. – И Санса спит, а перед ней я виноват больше всего. А Джон сидит в Твердыне Ночи мрачный как грозовое облако, ожидая сбора подвластных ему колдунов из-за Стены, и Игритт не отходит от него почти с самого утра. Они меня вроде бы простили. Пусть Санса спит, я утром опять попытаюсь.

- Бран, ты как маленький, - вдруг рассмеялась Мира и быстро поцеловала его. – Если Арья очнулась, конечно, никто из них уже не спит. Дай им четверть часа, чтобы проплакались, как я вчера, когда ты вернулся, и иди замаливать грехи.

- Ты думаешь? – всерьез удивился Бран и вдруг спросил: - Ты выйдешь за меня замуж? – а Мира опять рассмеялась.

- Ой, - вздохнула Мира, быстро перестав смеяться, чтобы Бран не обиделся. – Помнишь, тринадцать месяцев назад, когда мы на Летних островах нашли шамана? Мне такая свадьба даже понравилась, и вся твоя команда была за нас рада.

- А, - вспомнил Бран, он, похоже, был о магических способностях шамана невысокого мнения. – Мы скоро пойдем на север, у нас в Винтерфелле хорошее чардрево.

- И ты даже познакомишься с моим отцом? – подшутила над Браном Мира, а он снова ее удивил тем, что было для него естественно, а для нее все-таки странно, в какой бы семье она ни выросла.

- Я и сейчас могу, его всегда хорошо видно, - пожал плечами Бран и все же понял, что Мира имела в виду не это.

- Знаешь, - не по возрасту серьезно сказал восемнадцатилетний Бран, думая свои новые мысли, - я сегодня понял, что мы созданы слабыми и маленькими, чтобы мы могли радоваться мелочам и минутам, и это, получается, очень важно. Я подумаю еще, мне кажется, что, если я начну приглядываться к мелочам в других судьбах, я вроде как подглядывать буду, а я так не хочу – а если не начну, я опять все сделаю нехорошо, как только что вышло с Арьей.

- А ты попробуй просто почувствовать, как надо и когда, мой чародей, - весело сказала Мира. – Ты, может, уже забыл, но мы, которые все остальные, угадываем, что ждут от нас другие, не залезая им в голову. Вот и ты давай как-то так.

Арья очнулась вскоре после того, как проснулся Бран, она даже не поняла, как освободилась и откуда, только почувствовала, что мир вокруг прежний, что спящий рядом Лео обнимает ее, и тихо его позвала в темноте – а потом не выдержала, перекатила его на спину и легла плашмя сверху.

- Я так испугалась, - призналась Арья, целуя его лицо, и почувствовала, что сейчас будет плакать, как в раннем-раннем детстве, когда она больно падала, потом вставала, добегала до отца или до матери и только тогда принималась реветь. – Я же думала, что я тебя никогда больше не увижу.

Санса, конечно, сразу же проснулась, услышав Арью, но решила подождать, когда Арья наговорится и наобнимается с Лео. Сансе, как ни странно, снилось что-то хорошее, потому что тот, кто выше нас всех и кого не может поймать за бороду даже Бран, по ночам лечит раненые сердца, которые становятся от страданий легкими и взлетают к нему ближе всего. И Санса почувствовала уверенность, которую нельзя добыть ни умом, ни колдовством, а только получить даром: уверенность в том, что они трое останутся навсегда вместе не только в этом мире, но и после – будь то в Чертогах Зимы, или за Закатным морем, или в обителях Отца, или в Свете Рглора – там, где нет никакой тьмы, а есть только любовь.