- Что тебе это нравится, - ответил Лео, не мог же он упустить такую возможность посмущать. – И что мне очень повезло.
Арья все не торопилась возвращаться, ей тоже уже хотелось, чтобы это путешествие от Стены тянулось подольше, и Санса неожиданно для себя шепотом рассказала Лео, как Сирио Форель научил ее прятаться и неслышно ходить по подземельям Красного замка, и что она там в результате услышала. То, что без Сирио опять не обошлось, Лионеля совсем не удивило, он скорее удивлялся тому, зачем приставлять к девочкам септу, если потом нанимаешь им такого учителя танцев.
- В подземельях Красного замка легко потерять дорогу, - предупредил Лионель, он сам там ребенком проплутал однажды полтора дня. – И это я не говорю уж о всех историях про привидения, убитых строителей и дух Мейгора. Как ты только тогда решилась.
- Для тебя, - тихо ответила Санса.
А Арья вскорости вернулась, и даже в весьма чистом и благопристойном виде – не для леди, а для Арьи, конечно – всего-то штаны ниже колена грязные и мокрые, и руки все в земле.
- Я поймала земляную белку, а потом его отпустила, пусть бежит к семье, - довольно сообщила Арья и все же не удержалась, научилась уж она за эти месяцы странствий взрослым шуткам. – А вы опять все извазюкались.
Последний раз Арье удалось так подшутить над сестрой целых три года назад, и то сначала пришлось пульнуть в нее апельсином, но теперь обеим было намного веселее.
Возможно, если бы Лионель путешествовал с Арьей вдвоем, он бы носился вокруг дороги вместе с ней и даже поймал бы для нее суслика или другого зверька, но ему почему-то и в голову не приходило оставить Сансу, вероятно, Арья была права, когда жаловалась, что Лео к Сансе как приклеенный. Даже когда во время привала Лионель иногда уходил вслед за Арьей, чтобы вместе с ней найти незамерзший еще ручей или поискать на земле гнездо полярной совы, он всегда оглядывался на остающуюся с лошадьми Сансу, словно боялся за нее даже в таком пустынном месте, хотя, если задуматься, он должен был понимать, что это Арью ему следует оберегать, Санса старше и осторожнее.
Что-то подобное Лионель и понял, пусть даже на середине дороги до Винтерфелла, и попытался подарить Арье золотой рожок, чтобы в крайнем случае она могла позвать на помощь, но Арья отрицательно помотала головой, закрыла глаза, и через несколько секунд вместо звука рожка раздался волчий вой.
- Рожок не нужен, - пояснила Арья, уходя в лес. – Они всегда рядом, а так подать сигнал мне даже проще.
После возвращения из-за Стены Лионель немного отвык от способности Арьи и Сансы вселяться в своих волчиц и даже удивился такому ответу, так что не подумал о том, что Арья закрыла глаза для него, а, может, просто не подозревал в ней такую женскую хитрость. Она хотела быть для него красивой, а белые колдовские глаза не красят никого, и уже догадалась она о том, как он любит видеть ее с закрытыми глазами, сдавшуюся и доверившуюся. Арья вообще о многом догадывалась, даже о том, что для Лео она красивая именно такая, какая она есть: с короткими растрепанными волосами и одетая почти как мальчишка, поэтому Лео был избавлен от потрясений, что выпадают на долю тех юношей, чьи девушки неожиданно решают неумело принарядиться.
Хотя по мере удаления от Стены почти с каждым днем делалось теплее, Арье часто становилось холодно, когда она не носилась вокруг как угорелая, и каждый вечер Лео укладывал ее спать, чтобы она согрелась и уснула у него на руках. За Стеной Санса чаще ложилась рядом с сестрой и вместе с Лео берегла ее от мороза, но по дороге от Стены было уже не так холодно, и Санса либо подкатывалась к Лео с другой стороны, чтобы уютно уснуть, либо ждала его рядом, с игривыми намерениями. А вот чего Лео не ожидал, так это того, что такие же намерения однажды вечером возникнут у Арьи: в темноте палатки подремавшая днем у него на руках Арья начала неслышно, но страстно его целовать, а потом и вовсе провела языком по его челюсти, медленно спустилась вниз по шее и расстегнула на рубашке пару пуговиц. В темноте это было на самом деле сильной провокацией, потому что Лео на минуту представилось, что Арья уже намного старше, что ей четырнадцать или даже шестнадцать, и что уже все можно, и сейчас будет продолжение. Продолжения, разумеется, не было: Арья только куснула Лео за мочку и тихо фыркнула ему в ухо, она и сама не знала, что она может заставить его так замереть. А Лео уж тем более не представлял, что Арье может такое прийти в голову, хотя и понимал, где она этого набралась: уговор уговором, а шила в мешке не утаишь. И даже наказать Арью за хулиганство на следующий день не получилось: они вдвоем отошли от дороги в середине дня, и не смог Лео Арью засмущать и предложить ей продолжить с того места, на котором вчера остановились. Девочкой она была для него при свете дня, пусть и любимой девочкой, совесть же замучает, если он в шутку предложит, а она из гордости и бахвальства не откажется.
А Арья и сама уже понимала, что вчера нашалила, даже не в том дело, что не будь рядом сестры и будь Лео не таким заботливым и благородным, ей бы и бояться стоило, но что думать о том, чего нет, - важнее то, что с утра было между нею и Лео не то что натянуто, но как-то не так просто, как все эти дни.
- Ну прости, - сказала Арья, заметив, что Лео, занятый своими мыслями, только молчит, и взяла его за руку. – Я не буду больше, - а Лео рассмеялся и вдруг Арью легонько шлепнул, так ее вчера и надо было останавливать, просто неслышно бы не получилось.
- Будешь, - улыбнулся Лео. – И хорошо, что будешь. Не надо меня беречь, а тебя я уберегу.
И счастливая Арья, пряча под веками озорной взгляд, закрыла глаза и подняла к Лео лицо.
В ненастные дни с неба валил мокрый снег, покрывая их плащи толстым слоем, а Арья по-прежнему носилась вокруг, лепила из снега, собранного с плаща, небольшие снежки и перекидывалась ими с сестрой. Конная игра в снежки все-таки и для Севера была экзотикой, так что снежки расшалившихся сестер летели куда попало, попадали по лошадям, по Лионелю, сестры и друг другу невольно чуть не наставили фингалов, а однажды, когда Санса все же немного обиделась на Арью и решила стащить ее с седла, обе в результате упали в мокрый снег, покрывающий неподмерзшую грязь, и долго смеялись и пытались отчиститься. Если бы Лионелю кто-то наябедничал на сестер, что три года назад они чуть не насмерть разругались из-за того, что Арья запустила в новое платье Сансы половинкой темно-кровавого апельсина, он бы только пожал плечами на такой нелепый наговор: его девочки веселые и дружные, и не для него они такие, а сами по себе.
Снег сменился дождем уже после Долгого озера, когда до Винтерфелла оставалось дня три пути, и Лионель начал понимать северную мудрость, что снег лучше, чем дождь: про костер утром пришлось забыть, зачерпнуть снега в котелок да растопить на огне не получилось тоже, пришлось мокнуть и идти к речушке неподалеку. А потом снова все получилось наоборот, словно им троим чем хуже, тем лучше: дождь стучал по палатке, Арья разлеглась поверх влажных одеял, положив голову Лионелю на ноги, и Санса сидела с ним рядом, уютно устроившись под его рукой. Вообще-то происходящее называлось завтраком, нашлись в седельных сумках и солонина, и остатки от позавчерашней зажаренной на костре косули, при холодной погоде ничего не портится, но в палатке завтрак получился каким-то домашним, словно они уже приехали, и больше никуда им не надо. Арья так и сказала, ей совсем не хотелось ехать дальше, а хотелось остановиться прямо тут на несколько дней, пожить в лесу и поохотиться, а Санса позволила себе помечтать о том, что когда-нибудь их свадьбе ничто не будет мешать, и после свадьбы они смогут вот так валяться втроем уже не на мокрых одеялах, а, скажем, в столице, в спальне Лео, и больше никогда не нужно будет ни от кого прятаться, а еще лучше, если иногда можно будет никуда не спешить и никуда не ехать.
- Лео, а правда наши свадьбы будут в один день? – вдруг спросила Санса. Когда она отпускала себя, она снова становилась милой мечтательной девочкой, а не спутницей странствующего рыцаря, не подвластной ни усталости, ни холоду, ни страху. Арья вздрогнула и немного смутилась, а Лео широко улыбнулся, удержав смех: вот на церемонию провожания на такой свадьбе интересно будет посмотреть. Не говоря уж о процессе завершения свадьбы – они, конечно, договаривались, что такого у них не будет, он даже одну на глазах у другой не целовал, только тайком в темноте, но тут явно будет особый случай, хоть с самого начала задувай все свечи. Но это-то все хорошо и весело, ему уж точно здесь жаловаться не на что, а вот то, что двойной свадьбы придется ждать года три, пока Арья не станет к ней готова, уже плохо. Как ни берегись, а Санса, с ее страстью и ее молодой отвагой, к этому времени может уже наследника ему подарить. «Женщины для этого предназначены, - ответила ему Санса в Черном замке, когда он взял у мейстера Эймона лунного чая про запас. – Мне тоже больно и страшно, когда ты идешь в бой. Если будет у нас сейчас ребенок – значит, богам видней». А все-таки насчет свадьбы Санса права: он тоже не хотел, чтобы выглядело так, что он женился на ней, а потом перекинулся на ее сестру и женился на той тоже. Как они были все это время втроем, так всегда и будут втроем, и перед септоном стоять будут втроем: вряд ли септон, если согласится, будет потом цепляться за обряд.
