- Земля ничья.

- К югу от Стены земля принадлежит тем, кто за нее сражался, - пояснил молодой король. – Сражайтесь за свою землю. Мы пришлем оружие. Те, кто не способен держать в руках оружие, могут пройти.

- С мертвыми невозможно воевать, - ответил Стир, он уже пробовал, несколько раз он пытался отстоять и отбить землю своих отцов, и даже Манс с другими вождями приходил к нему на помощь.

- И поэтому с ними должны воевать мы? – вспыхнул Джон. По меркам куртуазного Вестероса, где было порядком не в меру напыщенных и гордых рыцарей, Джон не был хорошим переговорщиком, но Одичалые за стеной не обижались на прямоту. – Вы будете уходить все дальше на юг, забирать скудный хлеб, который не вы растили, а воевать вместо вас будет Север?

- Вас защищает Стена, - напомнили сразу несколько человек.

- Он прав, - медленно сказал на языке Первых Людей старый тенн и оглянулся вокруг в поисках того, кто переведет. – Когда наступит Долгая Ночь, море замерзнет, и по льду можно будет обойти Стену. Я могу не дожить до тех дней, уходя на юг. Но многие из вас не смогут убежать от войны. Молодой король андалов не хочет бегать и хочет встретить войну сейчас – магнар Лобода в Суровом доме собирается сделать то же самое.

- Вы вожди, - строго сказал Лионель, когда ему перевели слова старого тенна. – Каждый латник и воин к югу от Стены в мирные дни живет лучше крестьянина, но, когда приходит война, воины платят за свою мирную жизнь кровавую цену. Теперь настало наше время платить – ваше и мое.

На такие слова трудно дать ответ, и особенно трудно дать его первым в повисшей тишине, но, на счастье вождей Одичалых, к костру подошел Куорен, и многие из них первый раз в жизни были рады его видеть.

- Эй, босяки, орел нужен? – предложил Куорен. – Птица хорошая, просто волшебная. Пошарьте там по карманам, может, найдется что для меня интересное.

Самолюбивый Альфин, который, будучи хорошим бойцом, но плохим военачальником, никак не мог с Куореном посчитаться, встал Куорену навстречу с недобрыми намерениями, и вроде бы ничто не мешало ему их осуществить, потому что дозорные всегда считались за Стеной врагами по самому факту принадлежности к братству Дозора, но Лионель преградил ему дорогу.

- Мы пожали руки, - напомнил Лионель.

- Ну?

- Ты сказал, что у нас все ровно.

- Ну?

- Ну вот он мой подданный.

Возможно, через некоторое время Альфин Убийца Ворон и нашел бы какой-то ответ, уж больно ему не хотелось менять свое грозное погоняло, но его мысли прервал восторженный рев Тормунда, который был не такой уж и дурак и быстро смекнул, какие неожиданные трудности могут возникнуть при штурме Стены и походе за нее и как просто теперь прослыть по обе стороны Стены беспредельщиком, который не держит данного им слова.

- Братва, а хорошо нас объегорили! - весело сказал Тормунд, замечая на лицах других вождей признаки похожего осознания.

========== XXV ==========

Хотя ты знаешь, ты знаешь,

Мне кажется, я начал понимать,

Что ты имела в виду.

(с) Несчастный случай

Если бы Санса сейчас сказала, что в доме Крастера чудесно, Джон, вернувшись с Воющего перевала и проведя добрый месяц в Зачарованном лесу, полностью бы с нею согласился и даже не заподозрил бы иронии. В доме Крастера было тепло, всегда была горячая еда, и платой за это было только то, что Джон по несколько раз в день рассказывал Крастеру, как они развели Манса по понятиям. Джон почти все время валялся на полатях и постоянно пытался затащить туда Игритт, которой почему-то в доме Крастера не очень нравилось: первый день она была сонная от непривычной жары и духоты, а со второго дня начала скучать по небу над головой и постоянно выходила во двор, где молча стояла, глядя через частокол. Джон еще только смутно догадывался о том, о чем Куорен сказал Игритт прямо: что к этому дому ей надо привыкать, так же как к постоянным боям и отлучкам Джона, - а Игритт чувствовала, что такая жизнь ей не нужна, ей нужны тишина, простор и затаенная опасность леса.

Джон вырос за стенами замка и не понимал, как можно скучать по лесу, особенно когда ты там уже побывал и лично убедился в правоте дяди Бенджена, который предупреждал Джона во снах, что в Зачарованном лесу все подряд хотят тебя угробить. Доводы Игритт, что никто не хочет убить именно Джона, ни хищники, ни даже только что гнавшиеся за ними Одичалые, Джона нисколько не убеждали, и он ощущал Зачарованный лес враждебной себе средой.

- Ты серьезно думаешь, что медведи в лесу хотят задрать именно тебя? – недоумевала Игритт.

- Разумеется, - соглашался Джон, которого в таких мыслях поддерживал не только дядя Бенджен, но даже Куорен, с которым Джон как-то подобными мыслями поделился. «Разведчик должен быть немного параноиком, - приговаривал Куорен. – А командир тем более. Доверять можно только своим людям, да и то поглядывать».

– Вот увидишь, - продолжал Джон, - стоит медведю оказаться рядом со мной, он на меня бросится, и было бы глупо рассчитывать на что-то иное.

- Он на любого бросится! – горячилась Игритт.

- И как мне должно стать от этого легче? – резонно отвечал Джон.

Как всякий выросший и служивший в замке, Джон принимал безопасность всерьез, и к тому же он был хорошим и ответственным парнем, воспитанным там, где мужчины защищают женщин. Сам Джон был готов стойко нести тяготы службы и уходить за Стену тогда, когда понадобится, даже если понадобится это только ему – путь до дома Крастера, где стоило бы, наверно, оставить Игритт, неблизкий, но лучше он будет совершать этот путь вместе со своим лютоволком, чем она будет пробираться к нему по лесу, в котором и рядом с самой Стеной уже стали появляться Иные и мертвяки.

Игритт тем временем начала понимать, на какую защиту от колдовства рассчитывали ее спутники, но еще не поняла ее природу и не научилась ей пользоваться.

- Так ты боишься за меня? – лукаво спросила Игритт, когда Джон во второй раз рассказал ей о своей встрече с упырями и о бое за Стеной, из которого Лионель чудом вернулся живым благодаря своей ярости и безошибочному инстинкту убийцы.

- Да, - признал честный Джон, и Игритт почувствовала, что и у нее есть власть над ее колдуном.

- А что бы ты сделал, лишь бы я не ходила в лес? – заинтересовалась Игритт.

- Оставил бы тебя здесь, - не совсем понял вопрос прямодушный Джон, он даже продажных женщин особо не видал и не думал, что с женщиной можно торговаться, особенно в таких вопросах, которые касаются сердца.

- А если я не соглашусь? – продолжала дразнить Джона Игритт, но Джон, конечно, не стал ей угрожать, он просто обиделся.

За проведенные у Крастера вместе с Игритт четыре дня Джон стал намного, намного лучше относиться к Сансе. «Как повисла на Лео, лишь только он вернулся, так от него и не отходит, - с одобрением думал Джон. – Вот у него хорошая жена будет: ничего ей не нужно, кроме него самого. И слушается его, не полезла на рожон, уехала к Крастеру, как он ей сказал. Лео вообще с людьми умеет как-то: даже Арью к Крастеру отправил, и она тоже в первый вечер его руку выпустить не могла… Кстати, а чего это она?»

К счастью для Лионеля, Игритт морочила Джону голову достаточно сильно, чтобы для размышлений о Лионеле и Арье у Джона не осталось свободных мощностей. Вместо этого Джон, уже засыпая, снова подумал о Сансе: что если все детство его глаза его не обманывали, и она действительно лучше чувствует себя в платье, чем в походной одежде, и не любит долгие верховые прогулки, а сейчас просто привыкла? От этой мысли ему стало как-то совсем грустно, и жалко не столько сестру, сколько себя: не мог Джон представить себе Игритт, кружащуюся в бальном платье, не то чтобы ему это было нужно, но никогда не подумает она: «если ему нужно, я привыкну».

В вечер перед отъездом Куорен все же решил взяться за Джона, видя, что парень какой-то смурной, но было уже поздно.