- Так-то, молодой, - поучительно сказал Куорен. – Оба сверху не бывают, либо так, либо этак. А если она тебя бояться будет, так это только лучше. Меньше будет ерепениться. Или тебе самому охота перед ней на задних лапках бегать?

========== XXI ==========

Я был невинен как младенец,

Скромен как монах,

Пока в ту ночь я не увидел

Страх в твоих глазах.

(с) Майк Науменко

Предсказание Куорена, что Игритт будет меньше ерепениться, сбылось не полностью: может, Куорен сравнивал с чем-то совершенно невыносимым, а может, Джон ночью все испортил свойственной начинающим нерешительностью и отсутствием фантазии, и, когда Куорен перетасовал список дежурных по лагерю, следующим же утром у разрешенного для светлого времени костра случилось настоящее представление.

- Ничего ты так не сваришь, Джон Сноу! – заявила Игритт и отогнала Джона от котелка с кашей, отняв у него поварешку.

- Да что ж я, не знаю, как кашу варить? – обиделся Джон, все-таки он полтора месяца с перерывом на лечение был у лорда-командующего стюардом и даже научился греть для него вино со специями, к которому старый Мормонт был очень придирчив.

- Ничего ты не знаешь, Джон Сноу! – отрезала Игритт.

Немудрено, что на дневном привале у слаженной пары дежурных уже появились благодарные зрители. Джон пытался сварить надоевшую ему солонину, чтобы выварить соль, а Игритт не собиралась греть ему сменную воду во втором котелке, а только лезла под руку.

- Ничего ты не понимаешь, Джон Сноу, - втолковывала ему Игритт. – Так только хуже будет. Надо такое мясо на дыму коптить.

Джон упрямо мотнул головой, сам зачерпнул снега во второй котелок, а под котелками попытался приладить с боку костра противень с кукурузой.

- Ничего у тебя не выйдет, Джон Сноу, - продолжала доводить его Игритт, - на большом огне кукурузу пожжешь, а на малом вода в котелках не закипит.

- Слушай, у тебя в Ночном Дозоре брата нет? – вдруг заорал Джон, которому крышу срывало нечасто, но начисто. – А то есть у нас такой Скорбный Эдд, все ему всегда не так, всегда себе бедствия пророчит.

Конечно, Джон и Игритт помирились уже к вечеру, трудно не помириться, если едешь на одном коне, и сидящему сзади приходится обнимать сидящую впереди, а сидящей впереди приходится прижиматься к нему покрепче, чтобы не быть вытесненной из седла. А если тело еще помнит прошлую ночь и ждет следующей, то сопротивляться ему бесполезно – и к концу дня руки Джона уже стали позволять себе привычные шалости, то ненароком поддерживая бицепсом грудь Игритт, то роняя поводья и попадая не на луку седла, а чуть ближе, где нужно погладить, чтобы у Игритт сами собой раскрылись губы и чуть сбилось дыхание. Конечно, толстая зимняя одежда сильно мешала, но оставалась фантазия, воспоминания о том, как это было под одеялом, и этого было более, чем достаточно.

- Хочешь, я спою тебе про великанов? – предложила Игритт, когда они вдвоем сидели на снятых с коней седлах в полной темноте чуть вдали от палатки – огонь Куорен зажигать в темноте запретил.

- Это я вам сейчас спою, - пообещал Куорен из тьмы. – Джон, погони так и нет?

- Нет, - откликнулся Джон, он уже привык находить Призрака, закрывая глаза и словно совмещая их ноющие шеи, и теперь поводил его носом и впитывал его память. Волки шли в пятнадцати или двадцати милях к северу, и неожиданного появления погони можно было не опасаться.

Очень жаль, что ты тогда

Мне поверить не смогла,

В то, что новый твой приятель не такой как все!

неожиданно запел в темноте Куорен зловещим голосом, потому что он был суров и крут нравом и своим женщинам никогда не давал спуску

Ты осталась с ним вдвоем,

Не зная ничего о нем,

Что для всех опасен он, наплевать тебе.

- Врешь ты все, - огрызнулась Игритт и немного сжалась – Джон обнимал ее за плечи, и ей совсем не хотелось уходить от него в темноту, а прижаться к нему тоже было боязно, особенно когда он, может быть, еще в трансе и видит мир глазами волка. – Ничего такого ты мне не говорил.

- А у бардов правда не такая, как у тебя и у меня, - ответил из темноты Куорен. – Им видна та правда, которую не видно нам, но видно, скажем, Джону, - и Джон не успел вмешаться, прежде чем Куорен запел снова.

И ты попала к настоящему колдуну,

Он загубил таких, как ты, не одну!

Словно куклой, в час ночной

Теперь он может управлять тобой!

Все происходит будто в страшном сне.

И находиться здесь опасно мне! **

Последняя строчка была сущей правдой, и Куорен ловко улизнул в палатку, не дав Джону возможности отвесить ему несколько тычков.

- Куорен, отстань от Джона! – скомандовала Арья в темноте палатки страшным шепотом, ей и Игритт было чуть жалко, хотя Игритт ей не очень-то и нравилась: это Джон думал, что Игритт красивая, а Арья немного ревнивым женским взглядом видела, что у Игритт кривые зубы.

- Действительно, - негромко согласился Лионель, ему Игритт было жальче, Джон уж как-нибудь справится со зловещей славой, каждый хороший рубака с ней живет, а Джон был рубакой еще начинающим, но в перспективе хорошим. – Жестковато ты с ней, Куорен.

- Да ладно, - так же тихо ответил Куорен, который при благородных девушках фильтровал только мат, а остальное лепил как есть. – Кого ты защищаешь? У нее мужиков небось было больше, чем ты за свою жизнь зарубил, а ты далеко не зеленый уже. Буду я Джона такой кошке на растерзание отдавать.

Вероятно, Арье стоило на такой грубый разговор обидеться и велеть Куорену замолчать – но ведь в главном она была с ним согласна, нечего Лео других девушек защищать!

- Вот ведь наврал он все, - говорила в это время Игритт, которая все же выбрала привалиться к Джону и теперь словно уговаривала себя, что так правильно. – Ни он, ни ты даже не знали до вчерашнего дня, что ты оборотень.

- Я видел раньше волчьи сны, - ответил честный Джон, а Игритт немного насторожилась. Видела она обезумевшую женщину, которая выцарапала себе глаза, когда в нее пытался вселиться Варамир Шестишкурый, и хорошо, что много после этого, а не во время, а то в темноте рядом с Джоном, в котором жила та же чудовищная сила, Игритт бы совсем перепугалась. «Словно куклой, в час ночной теперь он может управлять тобой!» Она была воином и охотником, но оборотни – это же совсем другое дело, против них нельзя сражаться, как и против мертвецов.

- Ты их видел только глазами своего волка? – осторожно спросила Игритт.

- Ну да, это же мой волк, - как о само собой разумеющемся, сказал Джон, и Игритт с облегчением вздохнула: Джон даже не знает, что сильному оборотню подвластны и другие животные, и люди, а может, у него и не хватит на это сил, может, он просто варг, и ему подвластен только один волк.

- Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, - весело сказала Игритт и поцеловала Джона. – Ты даже не знаешь, почему я так говорю.

Лионель проснулся среди ночи и сначала удивился, что утро наступило так быстро.

- Надоело, - заявила Арья, вытащив его из палатки и увлекая его за собой подальше от лагеря. – Ты меня еще на Стене замуж звал, а с тех пор почти не целовал. Теперь-то что тебе мешает? И так уже две недели спишь с Сансой под одним одеялом, а я даже дежурю теперь с колчеруким. Что она такое с тобой делает, что ты от нее оторваться не можешь?

- Может, ты у нее лучше спросишь? – предложил Лео, чтобы сбить Арью со слишком решительного настроя. – Я-то расскажу, но ты на меня, пожалуй, за такие предложения обидишься.

- Что уж теперь обижаться, - ответила Арья и отвела глаза. – Согласилась ведь уже.

- И что, ты теперь мне все будешь разрешать? – немного провокационно удивился Лео, не представлял он себе Арью в роли покорной жены, и правильно.

- Ну помечтай, помечтай, - насмешливо сказала Арья. – А потом я тебе дам одно желание, как в сказках.