Лионель тихо повернул лицо Арьи к себе, приобняв ее другой рукой, и наконец увидел в лунном свете ее глаза. Ничего другого ему и не нужно было, только поймать непоседливую и неуловимую Арью и знать, что она от него не вырвется.

- Скажи, что ты меня любишь.

- Люблю, - ответила Арья, и сама потянулась к его губам, чувствуя, как в первый раз, что взлетает к Лео на руки. Он, наверно, совсем никогда не уставал, или Арья была такой легонькой, потому что Арье показалось, что она провела в такой невесомости не меньше четверти часа.

- И это все, что тебе нужно? Целоваться со мной и слушать, как я тебя люблю? – спросила Арья, наконец отрываясь от своего Лео, и было непонятно, то ли упрекает она его шутливо, то ли удивляется, что он так ее любит.

- Все, - согласился Лионель. – Не торопись. Остальное еще будет, когда придет время.

- Ты все же ко мне как к ребенку относишься, - немного вздохнула Арья.

- Ну не совсем, - хитро улыбнулся Лео и провел губами по губам Арьи, почувствовав, как она вздрогнула и потянулась к нему. – А если иногда и да, то так только лучше – когда ты будешь делать глупости и капризничать, я на тебя сердиться не буду.

Раньше Арья кинулась бы обижаться и спорить, что она не может делать глупости и тем более капризничать, но ведь в чем-то Лео был и прав: сколько раз раньше она безрассудно сваливалась ему на голову и сколько раз ускользала от него, словно испугавшись выбора, который только что сделала. А только что – ну да, капризничала немного, требовала того, о чем еще несколько дней назад, казалось, лучше было и не мечтать.

- Если бы я год назад себя сейчас увидела, я бы сказала, что это не я, - призналась Арья, и это тоже вышло немного по-детски, но она ведь и действительно себя такой представить не могла – влюбленной и отдавшейся во власть любимых рук. Вот лежит ее голова у Лео на сгибе руки, и достаточно ему немного рукой двинуть, и никуда она от его губ не денется.

- Я тоже год назад жениться не собирался, - ответил Лео, вроде бы всерьез, но, как всегда, с улыбкой. – Не говоря уж дважды.

- Вот нравится тебе, хулигану, об этом вспоминать.

- А тебе нет? Ты же выходишь замуж по любви и вопреки всему, как и хотела.

«Наверно, Лео опять прав», - подумала Арья, засыпая у Лео на руках, – она так его и не отпустила, даже вернувшись в палатку, ну и пусть Куорен завтра придет будить ее дежурить и найдет их спящих втроем, пусть что хочет, то и думает. Может, так все ее и запомнят, как самую своевольную и дерзкую девчонку за последние столетия – наплевала на все и вышла замуж за уже помолвленного юного короля. Может, даже менестрели, которые всегда врут, напишут потом песни про ее чарующую красоту. А на самом деле Лео просто подхватил ее на руки, заглянул ей в глаза, и она даже сопротивляться почти не смогла. Тут ведь не помогает ни фехтовать, ни из лука стрелять – от этого не отобьешься и не отстреляешься. Даже в самом начале, прогонишь его – а самой тут же хочется следом бежать, надерзишь – и тут же хочется его обнять. А теперь и подавно, все мысли только о нем.

За загадки Игритт пришлось отдуваться Куорену: Джон с трудом проснулся раньше других и потряс Куорена за плечо.

- Да не просплю я, - проворчал Куорен и, открыв глаза, решил приподняться и с Джоном поговорить: Куорен в полутьме заметил голову Арьи между головами Сансы и Лионеля, и готов был поставить пять к одному, что под одеялом Арья спит у Лионеля на руках. «Все-таки парень только два дня назад оборотнем стал, - подумал про Джона Куорен, который всегда берег личный состав. – Хватит с него пока потрясений».

Джон кое-как двигался, хотя глаза у него постоянно закрывались: Игритт ночью ему устроила такое, о чем он даже и не знал, что так делают, и поэтому Джон от удивления сделал это трижды. Помутненный взгляд Джона не заметил в палатке ничего странного, и Куорен вытащил его наружу, по дороге непочтительно лягнув короля по ноге.

- Ой, - тут же очнулась Арья, потому что Лео немного дернулся.

- Да черт с вами, - пробормотала сонная Санса, придавленная двумя одеялами, одним большим, их с Лео, и вторым маленьким, под которым спала Арья и которого теперь хватило на них обеих. – Теплее же так.

В тридцати шагах от палатки Куорен разъяснял молодому дозорному Джону Сноу истинный смысл выражения «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу» и прочих похожих высказываний.

- Да провоцирует она тебя, - втолковывал Куорен. – Проверяет, как с тобой можно. Наорал – правильно сделал, а то совсем на шею сядет. И не будь дураком: она говорит, что ты не умеешь варить кашу? Не спорь, нехай ее кашеварит. Вообще после этого к котелку не подходи, вот увидишь, сразу окажется, что ты все остальное делаешь правильно. А главное, практикуйся как оборотень: видишь, она после этого как шелковая.

- Я не оборотень! – взорвался Джон, правильно его Куорен от палатки отвел. – Я не колдун! Не нужно мне, чтобы от меня все шарахались. И не нужно мне, чтобы она покорилась колдуну. Я ее петлей за шею за собой тащить не буду. Хочет – любит, не хочет – черт с ней!

- Одобряю боевой настрой, - кивнул Куорен. – А насчет погони все-таки глянь.

- До них тридцать миль, - сказал Джон, открыв глаза через несколько минут, а в небе на севере снова показался орел.

При свете нового дня оборотень Джон Сноу показался Игритт совсем не таким зловещим – он и на вид казался моложе ее, и знал, действительно, не так уж много: даже попытался подстрелить парящего в зените орла, только Куорен остановил, сказав, что стрела и близко не добьет. Игритт было немного стыдно за свой вчерашний страх, а еще за то, как она растаяла в его руках, представив, что с ней кто-то намного ее сильнее. Хотелось удивить его, порадовать, о себе забыв – и все равно она заходилась в безмолвном крике почти сразу, как только он решал немного о ней позаботиться. Странно, она даже голоса тогда для него лишилась, потому что он сказал, что не хочет, чтобы его сестры их слышали, а ведь ей в такие моменты нравилось кричать. Подумаешь, пленница, - будто она не знает, что нужно делать, чтобы он сам добровольно стал ее пленником.

Джон был упрям и не хотел отстать от орла, постоянно на него взглядывая, и однажды даже начал дергать головой, столкнувшись с орлом взглядом, но Игритт этому только усмехнулась – он варг, а не колдун, больше она на это не купится. Конечно, от варга убежать нелегко – он тебя вынюхает и догонит, вселившись в своего волка, но она убегать и не собиралась, Джон был забавный и милый, может, еще и он убежит с ней, и тогда уже она будет всех пугать его даром, как Куорен пугал ее.

А упрямый Джон все взглядывал вверх, откидываясь в седле, иногда начинал так же забавно дергать головой, а потом орел пошел на снижение.

- Вот теперь скоро можешь стрелять, - напомнил Джону Куорен, но Джон ничего не ответил, орел все снижался, странно кидаясь в стороны, иногда начинал набирать высоту, а когда Игритт остановила коня и обернулась, чтобы насмешливо передать Джону, что уже привал, она увидела белые колдовские глаза. Лицо Джона было злым и напряженным, губы сжались и побелели, и орел все снижался, потому что воля Джона оказывалась сильнее, чем воля старого колдуна, бившегося за свою последнюю жизнь.

- Не получится, - выговорил Джон голосом переселившегося в своего орла колдуна, когда орел стал набирать высоту. – А тебе лучше выбирать среди своих.

Игритт стало страшно от того, что с ней говорит мертвец, и она вцепилась в руку Джона, словно прося защиты, хотя лучше было бы бежать – если колдун завладел телом Джона, он мог и ударить ее его кинжалом, чтобы отомстить Джону или лишить Дозор пленницы. Но Джон дернулся всем телом, мотнул головой, и орел перевернулся в воздухе и пошел к земле еще быстрее.

Санса и Арья уже были рядом, они взяли Джона за руки, не умея ему ничем помочь, и бежать Игритт было уже некуда, оставалось только следить за тем, как орел приближается к земле, как Куорен накидывает на него одеяло и как Джон трясет головой, стараясь выгнать из нее погибшего колдуна, который теперь заперт в теле орла, спеленутого Куореном.