Весь отряд с тех пор посматривал вверх, на те места, где можно было бы поставить караул, а Куорен для привала перед последним переходом приберегал более жизнерадостные байки.
- Про старого Крастера чего только не болтают, лишь бы пострашнее, - рассказывал Куорен, чтобы подбодрить молодежь в первом зимнем походе по горам. – Так оно, конечно, и надо, а то к нему наши пареньки шататься начнут. Что из этого выйдет? Одно нарушение субординации и ссоры между боевыми товарищами, сами видели, какие там лапоньки попадаются. А вот если толком про Крастера рассказывать: возвращался как-то от Стены Ярл, свояк Манса, упустили его тогда и наши разъезды, и ваши северяне. Ярл весь раздулся от гордости, что идет назад с хабаром, да еще и целый. Пришел к Крастеру и потребовал стрел. Крастер тогда наших ребят только проводил, выпил с ними на посошок, лежал на столе и песню хорошую пел, которую они с собой принесли, «Ваше благородие, госпожа чужбина». А Ярл, молодой дурак, налетел на него как с ковшом на брагу, да еще и песню испортил. «У меня кончаются стрелы, - кричит, - а у тебя, я знаю, запас. И встать, когда с тобой разговаривает свояк Короля-за-Стеной!» Так Ярл через частокол стрелой и вылетел, а спутникам сказал, что просто стрелы у Крастера не того вида. Потому что ходить к Крастеру нужно со светлой душой. Вот идет мимо человек с хабаром, что их, что наш, заходит, горку золота на стол вываливает, кричит: «Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!» - для такого человека Крастер и самогона жбан достанет, и стол бабы накроют, и девки спляшут и споют. Душевному человеку как не порадеть.
Вечером бравый Куорен пожевал вяленого мяса, попил из фляжки того, что на морозе не замерзает, и завалился спать, словно не чувствовал холода, хотя даже в палатке и даже вдвоем под большим одеялом угреться было нелегко любыми способами.
- Арья там зубами стучит, - прошептала Санса Лионелю. – Пусть к нам идет.
Это было правильно, они всегда были втроем, они еще до Стены, когда даже вода во флягах ночью не замерзала, спали все трое рядом, почему же теперь Арья должна оставаться в холоде одна? Лео приподнялся и все же лег обратно – нет, неправильно это было, после всего случившегося, и на Стене, и намного раньше. Не мог он обнимать Арью как сестру, Арья была в него влюблена, и он ее любил совсем не братской любовью. Поэтому и до Стены если и обнимал он обеих, то только тайком, пока они обе спали. Но ведь были же они всегда втроем, и в дороге до Стены, и у костра здесь, за Стеной, и за столом в замках, куда заезжали по пути, уже и в Винтерфелле все привыкли, что они всегда садятся рядом, хотя до этого, как рассказывал Робб, Арью и Сансу рядом сажать было порой опасно.
- Иди, иди, - подбодрила Санса Лионеля, а, может, еще сильнее его запутала. – К Джону под одеяло она забираться постесняется, слишком взрослая уже.
Лионель, действуя словно по наитию, поднялся, перешагнул через спящего Куорена и подхватил Арью на руки, вместе с ее одеялом и толстой попоной, которую еще вчера откуда-то достал, поворчав, Куорен, чтобы Арье было не так холодно лежать на камне. Наверно, Арья ждала Лео или просто думала о нем, потому что она сразу обхватила его за шею, пусть даже и не решилась поцеловать, и поняла, что происходит, только оказавшись между ним и сестрой. Под двумя одеялами было тепло, но больше всего у Арьи горели щеки, и Арья сделала самое глупое, что могла сделать в таком положении – ткнулась лбом Лионелю в шею и затаилась. Не такая она маленькая была, чтобы не чувствовать, что забралась в чужую постель, и догадывалась она, что тут без нее бы происходило – а может, и было только что. Нужно было убежать, выбраться, но не было никаких сил – Арья никогда еще не чувствовала себя такой слабовольной, просто с холода в тепло ее взяли, она и разомлела, ведь нельзя же думать о том, что сестра разрешила ей уснуть у Лео на руках, это сумасшествие какое-то.
- Я уйду утром, - виновато пообещала Арья, повернувшись к сестре, щеки горели по-прежнему, потому что Лео сразу же обнял ее так же, как в самом начале, когда теплой ночью в лесу он защищал ее от ночных страхов.
- Спи, - улыбнулась в темноте невидимая Санса и поцеловала Арью в нос.
Вечером третьего дня, когда впереди встала горная цепь, Куорен отошел вечером от лагеря, а потом вернулся за Джоном.
- Ты и Арья единственные, кто нормально ходит, а не топает, - сказал Куорен, от которого трудно было дождаться похвалы, и показал Джону на огонек костра вверху. – Ей я, конечно, этого не скажу – этих часовых мы с тобой снимем вдвоем. Пойди скажи остальным, чтобы спали в очередь, пусть один придет сюда и ждет, когда я сброшу вниз горящую головню.
Джон и Куорен ушли вверх по узкой тропе, чтобы снять часовых, а Лионель остался внизу с Сансой и Арьей, поставив их поближе к скале и обнимая обеих, чтобы защитить их от ветра и холода. Это вышло так просто и естественно, что сейчас никто из них даже не подумал о том, как двусмысленно это выглядит, учитывая все, что было сказано на Стене. Может быть, Лео первый подумал, что эти ледяные ночи подарили ему сбывшуюся мечту, – и тут же Арья пихнула его в бок.
- Не спи, летнее дитя, - окликнула его через ветер Арья, может быть, Лионель и действительно задремал, даже увидел, несмотря на темноту вокруг, выбившиеся из-под шапок любимые волосы, рыжие и каштановые.
- Мне не так уж и холодно, - попытался успокоить ее Лионель.
- Плохо, - сказала Санса. – Тем, кто замерзает, даже жарко бывает, так их потом и находят, обледенелых и в подштанниках. Давайте в салочки играть, все равно нас не видно и не слышно.
Все трое немного побегали, смеясь и натыкаясь в темноте друг на друга, и снова Санса и Арья встали спинами к скале, и снова Лео обнимал обеих, теперь стоя посередине. Что-то изменилось между ними, если они даже переговаривались в таком положении, спокойно и о мелочах, и Лео рискнул.
- Ну так вы согласны? – спросил он просто, все равно же поймут, о чем он, и сразу же выскользнут от него, наверно. Но из темноты тихо, так, что чуть не улетели с ветром слова, два голоса ответили «да», и Лео наклонился и по очереди обеих поцеловал, словно подтверждал уговор, а Санса тут же потянулась к его уху и зашептала, что все равно не нужно, чтобы Арья их в палатке слышала.
- Ну что еще за секреты? – тут же вмешалась Арья. – Договорились же уже.
- А то ты не догадалась, - ответила Санса, но Арья секретничать не стала.
- Даже не надейся, - заявила Арья Лионелю. – В последний раз при сестре с тобой целуюсь.
========== XX ==========
Спросу нету давно на хороших парней,
Если нужен успех – веди себя подрянней.
(с) Дискотека Авария
Джон, ничего не подозревавший о том, что сейчас происходит у подножия горы, и многое подозревавший Куорен тем временем сняли двух караульных, а Джон обезоружил и третьего – а тот тут же обезоружил его, пусть даже и в переносном смысле: третий караульный оказался не вонючим дикарем, а молоденькой рыжеволосой девушкой.
- Никогда такого не было, и вот опять, - пожаловался на судьбу Куорен. – Джон, ты умеешь считать до пяти? Провизии у нас на пятерых, и лошадей внизу мы оставили пять.
- И что делать? – не понял благородный Джон, которому уже казалось, что зря он так навалился на девушку, непристойно это как-то.
- Да что и делал, - жестоко ответил Куорен. – Убить.
Если бы пленница Джона дотянулась до своего топора или ударила Джона кинжалом в ногу или в кольчугу, инстинкты воина, может, и взяли бы в Джоне верх, но его пленница была не такой глупой. Она откинула голову и подставила Джону белую нежную шею.
- Давай скорее, - прошептала девушка, и Джон был побежден.
- Только тронь ее, - предупредил Куорена Джон и, встав рядом с пленницей на колено, благородно принял ее капитуляцию, но все-таки не забыл ее охлопать и отнять кинжал. – Нам вообще «язык» нужен.