- Куорен, - окликнул Джон, когда Куорен уже собрался заходить в дом, пожрать да лезть со своей кралей на полати. Про человеческие жертвы Крастера Джон слышал и раньше, и потому все же решил уточнить. – А почему здесь все-таки только женщины и девочки, мальчиков совсем нет?

- Джооон, - немного с опаской позвал Куорен. – Ну на кой тебе мальчики? Я прямо боюсь теперь рядом с тобой в палатке ложиться.

После шумного дома Крастера молчаливость Куорена была его спутникам даже приятна, и все они замечали, что чем дальше отряд уходил на север, тем приятнее становился Куорен: то ли они к нему привыкли, то ли он стал к ним относиться лучше.

Конечно, грубоватые и простые манеры Куорена никуда не делись.

- Девчонки, - говорил Куорен вечером у костра и проводил руками по своим волосам от висков назад. – Волосы подберите, точно примерзнете сегодня ночью.

Арья всегда стриглась коротко, это за месяцы странствий волосы у нее отросли, странствия – это такое дело, не походишь всегда с аккуратненькой стрижкой, и она немного недоуменно озиралась, то ли не понимая, относится ли совет Куорена и к ней, то ли не догадываясь, чего от нее хотят.

- Что на меня-то смотришь? – начинал веселиться Куорен. – Это у вас, у девчонок, должны быть с собой какие-то там ленточки.

- Иди сюда, - говорила Санса и снимала с сестры шапку, чтобы собрать ее волосы в хвостик, а Куорен уже щерился во все оставшиеся зубы. Он был разведчиком и вообще пожил на свете, и потому многое примечал: и как Арья, пацанка и сорванец, по-женски смущается, боясь, что такая прическа ей не идет, и как она взглядывает на Лео, словно просит, чтобы он отвернулся, и как Лео смотрит на нее с мягкой улыбкой, как будто уговаривает ее, что для него она всегда красивая.

А посмеялся Куорен уже утром, когда оказалось, что волосами примерз Джон.

- Горе ты мое, - вздохнул Куорен. – Куда за нож? Девки любить не будут, - и Куорен через минуту вернулся от костра с теплой водой и полил Джону на примерзшие кудри.

Кулак Первых Людей отряд обошел стороной, но посмотрел на него недаром: Куорен напал на одну из своих вечерних историй, в которой четверо пацанов и опытный следопыт заночевали на Кулаке, пацаны, предоставленные самим себе, разожгли костер, пока следопыт ходил осматриваться, и тот потом отбивался от вышедших на свет пятерых Иных факелом и валирийским клинком.

- Слабоваты были те Иные, раз он их один пятерых погнал, - подытожил Куорен. – Но и то, одного пацана там так в плечо пырнули, что он потом за море ездил лечиться, в Валинор, было такое место в Валирии. Из чего вывод: костер теперь зажигаем только в светлое время суток и под деревьями, Иные не Иные, а возможность нарваться у нас теперь появляется.

Без вечерного костра ночью в палатке было куда холоднее, и Лионель крепко обнимал Сансу под одеялом, пытаясь ее согреть, а кончилось это сначала тем же, что и всегда: остальные уснули, а им под большим одеялом на двоих стало очень тепло, даже дразняще холодные руки, скользящие по телу, постепенно согрелись, - а потом Санса потянула Лео на себя и обхватила его ногами, как никогда раньше не делала.

- Точно сейчас? – спросил Лео, ему даже жарко было, так быстро сердце гнало по венам кровь, и не думал он уже о том, так же ли, как его, Сансу горячит ждущая их опасность, или же она словно прощается с ним, если что: если уходить за край, ему или им двоим, пусть она будет ему навеки не возлюбленной, а женой.

Санса притянула его к себе и поцеловала, долго и глубоко, ей было и страшно, и отчаянно, и весело почему-то, и очень уместно громко выл и бил в стены палатки ветер, летевший с Клыков Мороза и помогавший им оставаться неуслышанными своими спутниками.

- Я после свадьбы руку порежу, - шепнула она Лео, он же знает уже, что у нее духа хватит и на то, чтобы руку порезать, и на то, чтобы такое сказать. И она первый раз не так себе представляла, и он, наверное, тоже, хотя несколько раз он уже намекал, ухватывая ее брючки за пояс большими пальцами, и в палатке до Стены такое было, и в замках. Ну и пусть, у них все не по правилам, может, так им и нужно, она вот раньше и не думала, что все остальное будет так приятно, может, и сейчас будет что-то такое же сумасшедшее.

- Я за тебя боюсь, - так же тихо сказал Лео, он с трудом сдерживался, Санса его дразнила совершенно уже бессовестно. – Мне наследник такой ценой не нужен.

- Пока можешь не бояться, - прошептала ему Санса, поднявшись языком по его шее к уху, и Лео уже не стал уточнять, почему, потом выяснится. Он думал только о том, чтобы ей было не больно, а приятно, и, наверно, в первый раз никакая девушка не разрешила бы так приподняться и помочь ей рукой, и уж точно ничего не должно было из этого выйти, но он чувствовал, сам удержавшись от стона, как бьется под ним ее тело и как она сдерживает крик.

- Если ты угадаешь, о чем я думаю, я сгорю со стыда, - выдохнула ему в ухо Санса, когда они уже засыпали, и Лео улыбнулся и легко ее поцеловал. Он наверняка думал о том же самом: что они обязательно вернутся, и будут теплые комнаты, где не нужна одежда и где наконец он сможет гладить ее всю, видеть ее всю, чувствовать ее всей кожей. И будут теплые леса на юге, где можно заблудиться и спрятаться в густом подлеске и не бояться, что кто-то услышит, он хотел услышать ее, а она его. Все обязательно будет, и прежде всего будет завтрашняя ночь.

На следующий день по мере приближения к горам становилось все холоднее, с ледников дул холодный ветер, который не теплеет даже летом, а через день оказалось, что вчера было еще тепло, даже Куорен с утра разъяснил отряду оперативную обстановку.

- Идем через Воющий перевал, с этой стороны они нас не ждут, - сказал Куорен, указывая на широкое ущелье перед ними. – Обмотайте лошадям ноги тряпками. Огня не разводить, все равно там жечь особо нечего. В дороге громко не разговаривать. Услышите над головой грохот – прижимайтесь к скале. Старки, волки впереди нас или позади?

- Впереди, - уверенно ответил Джон, под утро он видел во сне, как трое волков стояли перед ущельем, тревожно принюхиваясь, а потом побежали вперед. Сны, в которых Джон глядел на мир глазами волка, снились ему редко, но были настолько реальными, что он им верил.

В стылом ущелье, в которое никогда не заглядывало солнце, Куорен неожиданно оказался самым говорливым среди умолкших и нахохлившихся мерзнущих спутников. Привал он объявлял часто, чтобы дать отдохнуть лошадям, тащившим их в гору, и на привале Куорен начинал травить байки.

- А вот были у меня в одном отряде Оруженосец и Рыцарь, - рассказывал Куорен, не обращая внимания на то, что никто пока не улыбается. – Мы их звали так. Оруженосца – за то, что он оружия на себе носил до едреней фени, тут у него колчан, тут метательный кинжал, тут охотничий кинжал. Его даже девки боялись, полезет еще такая к нему – а у него там тоже кинжал.

Джон пихал Куорена в бок, недовольный такими шутками при своих маленьких сестрах, Арья немного смущалась, не настолько она была маленькая, чтобы шутку не понять, а Санса смеялась, пока Джон укоризненно смотрел на Куорена.

- А Рыцарь вот был вежливый как Джон, - радовался реакции на свой рассказ Куорен. – Он даже Эббена звал по фамилии, чтобы не показаться невежливым. Ему уж молва каких только фраз не приписывала. «Дорогой Змей, вы неправы. Разве вы не видите, что выплеснули своему боевому товарищу кипяток на ногу?» Или передавали так: «Рыцарь сказал, что бойцы довольны выбранным маршрутом и хотели бы любить мать командира, его сестру и многих его родственников».

Во второй раз Джон пихать Куорена не стал, чтобы не быть прозванным Рыцарем Вторым, да и на маршруте, которым они были столь же довольны, после байки Куорена стало повеселее, а на следующем привале Куорен делился наблюдениями за живой и неживой природой.

- Вот сейчас в разведчики пишут всех подряд, - сетовал Куорен. – Даже тех, у кого поклажа на лошади гремит как у дурака погремушка. А разведчик – это черная работа, каждый выберет погибнуть в бою, а не околеть от холода, только разведчик выбирает второе. Вот пошли бы мы по Лестнице Гигантов – там хорошо, там солнышко, и поди далеко не один караул выставлен. Один ты раньше заметишь – обходишь, лезешь вверх: резня, дикари вниз со скал летят, встречают тех, кто с лошадьми остался, салютом из мозгов. Красота! Второй караул ты не заметил – тебе на голову прилетает валун. Романтика!