Это хоть как-то заставляет отвлечься от Кайло. Неубедительно, неверно, но всё же Рей начинает размышлять в этом направлении, приглушая сердечную боль до приемлемой для сносного, хоть и безрадостного существования.

После пар она без былого энтузиазма плетётся на кафедру к Лее. Она кое-как поработала по своей теме, кой-чего написала, но это, пожалуй, вообще пустое. Может быть, Лея сейчас ей скажет, что она лодырь и халтурщица, и откажет в милости быть своей протеже.

А Рей и этому будет рада.

Она стучится на кафедру и после краткого «Войдите» заходит внутрь, понурив голову. А когда поднимает…

Перед ней стоит Кайло.

По сути, он стоит не перед ней, а перед столом матери — на некотором расстоянии, но он оборачивается на дверь, и, ступив внутрь, она тут же оказывается перед ним, всего в паре шагов.

Верхняя одежда его скинута на стул, на нём только чёрный свитер с достаточно свободным воротом, руки сунуты в карманы тёмных джинсов. Кайло приоткрывает рот, тут же окидывает её взглядом: всю, от пяток до макушки, и выдыхает сиплое «Привет».

— Привет, — робко отвечает она и только потом замечает саму Лею, потерявшуюся где-то за фигурой сына, но выглядывающую настолько, насколько ей позволяет сидячее положение.

— А, Рей, — произносит она немного резко, но всё же приветливо.

Рей чувствует, что ворвалась в разгар напряжённого разговора. А значит, ей следует подсунуть Лее свои наработки и исчезнуть, чтобы они могли продолжить спор или выяснение отношений. Но Кайло тут, и она вновь смотрит лишь на него, а он — на неё. Его грудь начинает вздыматься чаще.

— Рей, пожалуйста, — терпеливо просит Лея. — Дай нам десять минут.

— Мам, — бросает Кайло с досадой.

— Ты сам пришёл поговорить. Так может, закончишь мысль? Рей никуда не денется.

Она чувствует, что для них это важно, хоть Кайло, кажется, и готов сорваться вслед за ней. А Рей всю пробирает дрожь от его близости.

— Я подожду, — заверяет она его, хотя, казалось бы, должна обратиться к Лее. И наблюдает, как его радужку затапливает зрачок. — Я правда подожду. У меня тут ещё одно дело. Тут, в универе.

Еле нащупав ручку двери, Рей с трудом выбирается наружу, оглянувшись напоследок и поймав полный охоты взгляд Кайло. Боже, как же она по нему скучала!

В коридоре Рей прижимается спиной к стене и часто дышит. Какие у неё там сегодня были планы? А, к чёрту! Никаких. Никаких планов. Она может сказаться больной, ей поверят на слово. Она может неделю не ходить на пары, она всё наверстает.

Но время тянется мучительно медленно, минуты не летят — ползут. За дверью слышны голоса матери и сына, не громкие, но очень напряжённые, порой порывистые, порой совсем тихие. Велик соблазн прислушаться, о чём они там говорят.

И Рей всё же решает сделать то, что собиралась. Чтобы не сходить тут с ума под дверью кабинета, и чтобы уже решить другую свою дилемму, прежде чем сорваться отсюда с Кайло — а в этом уж она больше не сомневается: ни в нём, ни в себе.

Решившись, Рей торопливым шагом направляется к кабинету заведующего кафедрой физики. Та находится этажом ниже, по сути, почти под самой кафедрой философии, немного по диагонали, так что она очень быстро оказывается на месте.

Времени уже прилично за обед, так что может статься, что она и не застанет Палпатина на месте. Но теперь, всё для себя решив, Рей жаждет откровенного разговора. Даже если она просто бросит в глаза старику, что всё знает, даже если просто увидит его реакцию — этого сейчас будет достаточно. Это не займёт много времени. Обстоятельно они поговорят позже.

Она стучится, но никто не отвечает.

Сердце пропускает удар, и будь это кабинет кого-то другого, Рей ни за что не позволила бы себе, но сейчас она дёргает ручку и выясняет, что дверь открыта. И она заходит.

Кабинет Палпатина намного больше кабинета той же Леи, где всего-то места под стол, шкафы с книгами и документацией и ещё кое-какую мебель.

Здесь, судя по всему, два смежных помещения. Кругом захламлено, а окна затемнены. Как, интересно, Кайло чувствовал себя на подобном рабочем месте? Чем он вообще тут занимался? Помогал с документацией?

Из второго помещения раздаётся шорох, и на тусклый свет выступает старик. Его лицо сегодня особенно бледно, а мутные глаза кажутся двумя бельмами. Рей с тревогой сглатывает, но прикрывает за собой дверь.

— Деточка, — со старческим дребезжанием произносит он, — я слушаю тебя.

========== 11. ==========

— Деточка, — скрипит старик, неуверенным шагом бредя к ней. Рей невольно отшатывается. — Я ждал тебя. Я знал, что ты выберешь верное направление в науке.

— Я не за этим здесь, — она отходит вглубь кабинета, уступая ему место у двери, и к своему ужасу наблюдает, как старик выуживает из кармана пиджака ключ и запирает старую деревянную дверь. — Что… что вы делаете?

— Этой деликатной теме не должны помешать посторонние глаза и уши, — Палпатин оборачивается от двери и издаёт короткое «Ш-ш-ш-ш-ш», приложив палец к губам. По его блёклым глазам невозможно различить и мысли.

— Ага… Ладно.

Рей трёт вспотевшие ладони о джинсы, сглатывает и пробует представить, что ситуация всё ещё под контролем. На крайний случай у неё есть телефон Кайло: он ещё в универе и может быстро добраться сюда от кабинета матери. Да и что ей сделает эта мумия? Он разве что не шатается — такой дряхлый.

— Чайку? — шепчет дед.

Рей мотает головой, собирая волю в кулак, чтобы бросить ему в лицо заготовленные слова.

Но старик будто не замечает её ответа, глядя куда-то сквозь неё; он кивает сам себе и удаляется, шаркая, в сторону смежного помещения.

— Я не буду чай! — повторяет она громче. — Я пришла поговорить.

Она идёт за ним, но останавливается на пороге, потому что вторая, столь же захламлённая комната являет ей нечто странное. Там, посреди стеллажей и полок, на столе стоит неизвестная ей машина, с виду древняя, возможно, раритетная.

— Она у меня с молодости, — поясняет Палпатин, направляясь, как Рей и угадала, именно к ней. — Я её усовершенствовал. Сейчас запущу.

— Не надо ничего запускать! — окликает его Рей, не решаясь проходить вглубь. И, поскольку никакого особого момента для разговора не предвидится, а её уже, наверное, ждёт Кайло, она решается: — Я просто знаю, что вы — мой дед. Думала, хотите поговорить об этом. Но, наверное, ошиблась.

Палпатин замирает, почти добравшись до стола, и что-то бормочет. Прислушавшись, Рей различает слова:

— Я ещё ничего про тебя не решил… Не решил… Захочу, закопаю, как собаку. Захочу, признаю.

У неё по спине бегут мурашки: в основном, не от того, что он говорит, а как. Отвернувшись от неё, бормоча себе под нос, не обращаясь к ней как к реальному человеку.

— Зря он тебя сдал в интернат. Ты бы тогда вместе с ними и разбилась.

Это произносится совсем уж тихо, но Рей слышит. Она не понимает, почему его слова ранят её, но это так. Она ведь ничего ему не сделала.

— Откройте дверь, — требует она громко. Так громко, что Палпатин вздрагивает, оглядывается на неё с ужасом, словно забыл, что она тут, а потом начинает возиться со своей машиной.

Рей отступает обратно, в сам кабинет. Кажется, самое время набрать Кайло. У него должны быть ключи. Она также осторожно прикрывает дверь между собой и спятившим стариком. Возможно, ей даже жаль его. Возможно.

Пока она слушает гудки в трубке, за дверью начинает что-то гудеть и трещать. Ох, не так она себе представляла воссоединение семьи. Её тревога усиливается, когда после короткого, но звонкого хлопка из-под двери начинает просачиваться дым. Тянет жжёной резиной и ещё бог знает чем.

Рей стремительно отбегает к окну и с трудом распахивает створки. Гудки в трубке тянутся и тянутся, и с упавшим сердцем она догоняет, что Кайло, скорее всего, перед разговором с Леей поставил телефон на беззвучку.

— Вот дьявол! — вырывается у неё. Но она сбрасывает и тут же набирает заново. Дым начинает валить усерднее.