Тем временем Оделия металась по особняку в поисках Леннарта, пока, наконец, не наткнулась на него на втором этаже, в коридоре, ведущем в гостиную.

– Стой! Стой на месте! – потребовала Оделия.

Ей хотелось крепко обнять сына и никогда-никогда больше не оставлять его в одиночестве. Но прежде необходимо сделать кое-что другое.

– Леннарт, не двигайся. – Уже спокойнее заговорила Оделия. – Увиденное может устрашить тебя, но всё равно никуда не ступай, пока не разрешу. Ладно?

Не дожидаясь ответа растерянного мальчика, мама начала шататься и постукивать каблуком, точно попадая в рваный ритм композиции, творимой в прихожей. Оделия собиралась танцевать, но совсем не тот красивый грациозный танец, который обычно восхищал Леннарта.

Оделия выгнула спину и свесила голову; развела руки и расслабила кисти так, что они болтались как тряпки; свела колени друг к другу. Такую искривлённую фигуру человек принимает разве что только после смертельного падения с большой высоты, когда конечности ломаются. Затем Оделия исступлённо задёргалась, будто попав под власть падучей болезни.

– Мамочка! – крикнул Леннарт.

Он хотел прильнуть к матери, ухватить её за колени, чтобы остановить эти жуткие судороги. Но, в тоже время, мальчика так испугали кривляния Оделии, что он едва сдерживал желание отбежать подальше. В итоге Леннарт не сдвинулся с места, со слезами на глазах наблюдая, как мама трепыхается, словно марионетка под рукой пьяного великана.

Даже самого бравого вояку сковало бы оцепенение, увидеть он те силы, что притягивает уродливый танец. Заколыхались огоньки свечей ветвистого канделябра, стоящего рядом. На стенах коридора появились кровавые разводы, и тёмные капли наперегонки заскользили к полу. Тень Оделии более не дрыгалась, став неподвижным рисунком, на котором Леннарт разглядел поблескивающие глаза.

Мама стиснула зубы и зарычала. За спутанной чёлкой, прыгающей от резких движений Оделии, Леннарт увидел яростную гримасу – выражение, которое мальчик никогда не наблюдал на лице мамы. Даже когда она очень раздражалась, что само по себе бывало редко, Оделия не кривила подобную рожу. Леннарт скорее поверил бы в то, что мама попросту надела устрашающую маску.

Но словно этого было мало, кожа, а затем и мышцы Оделии обрели прозрачность. Исчез утончённый нос, явив костяной бугорок и носовое отверстие. Пропали очертания губ, показав сомкнутые челюсти. Оголились скулы и надбровные дуги, а вот глаза сохранились, придав и без того ужасающей Оделии чудовищный вид.

Выдерживать это было уже выше сил Леннарта. Он спрятал лицо ладонями и глухо зарыдал. Если мама и заметила плач сына, то виду не подала, продолжая демоническую пляску.

Вокруг Оделии и Леннарта лениво заклубился тёмный вихрь, похожий на тот магический мрак, что творился в прихожей. Через полминуты он окутал пару непроглядным коконом.

Когда стихла какофония из прихожей, Оделия дёрнулась последний раз и замерла. Развеялись чёрные облака; тень позади вновь повторяла позу танцовщицы; кровь исчезла со стен, не оставив пятен; а пламя свечей горело безмятежно.

– Мой мальчик.

Оделия старалась говорить как можно ласковее, хотя её голос звучал хрипло после надрывного рычания во время танца. Она отвела назад свои спутанные пряди, взмокшие от пота, и присела на корточки рядом с Леннартом. Мальчик вздрогнул, когда Оделия аккуратно прикоснулась к нему.

– Прости, дорогой, – прошептала она, утирая слёзы сына. – Так надо было, чтобы защитить тебя. Не плачь. Иди ко мне.

Взяв на руки Леннарта, Оделия поспешила в прихожую, где по-прежнему находился Кайл со своими соратниками.

Едва Оделия присоединилась к группе, Стражи завершили композицию. Уши заложил пронзительный свист ветра. Затрещали оконные рамы. Пол заходил ходуном, и закачалась люстра, грозя упасть на головы людей. На сей раз ворона упорхнула искать более устойчивое место. Стулья и маленький столик бросило в стену. Массивную входную дверь едва не вырвало из проёма: она распахнулась настежь и покосилась, удержавшись всего на одной петле. От встряски Оделия чуть не уронила Леннарта, а группа Кайла попятилась, но все в прихожей остались на ногах. Воздушный порыв, каменные осколки и даже взметнувшаяся пыль обошли людей стороной – Щит Тьмы сработал.

– Ударили Воздушным Тараном, – сказал флейтист.

– Не похоже, что бьют на поражение, – в свою очередь заметил Кайл, оглядев разруху в помещении. – Сдерживают силу…

Кайл хотел сказать что-то ещё, но его прервала прибежавшая няня, одетая только в длинную ночнушку.

– Что ж такое творится, миледи, что творится!? – запричитала служанка, подходя к Оделии.

Не тратя время на слова, она схватила няню за шиворот и потащила её к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Сиди тут и не высовывайся! – приказала Оделия, заталкивая охающую женщину под лестницу.

Снаружи донёсся тяжёлый топот и лязг. Музыканты отступили ближе к стене, а Кайл и арбалетчик загородили их. В дверном проёме показался громила ростом не ниже косой сажени. Без видимых усилий одной рукой поигрывая палицей, которую с трудом подняла бы и пара молодцев, второй рукой великан придерживал массивный щит. Кожа новоприбывшего поблескивала и носила медный оттенок.

– Голем! – крикнул Кайл.

Стражи не решались бросить на штурм живую силу, верно рассудив, что противник пока способен отразить прямой натиск. А потому скульпторы повели в бой свои прочные творения.

Арбалетчик нажал на спусковой рычаг. Болт со звоном пробил лоб гиганта и застрял внутри головы. Однако голем только пошатнулся… и продолжил наступление, как ни в чём не бывало. Кайл запаниковал, сознавая своё бессилие: клинок оставит на броне скульптуры разве что царапину. У квинтета уже не хватало времени для сотворения боевой композиции, нечем противостоять голему, а значит остаётся только бежать в глубь особняка.

Но в этот момент в соседних помещениях раздался уже знакомый топот и лязг: големы пролезли внутрь через окна и окружали прихожую, перекрывая пути для бегства.

– Нет! – Оделия ещё сильнее прижала к себе затихшего Леннарта.

Только сейчас объявился Арден.

– Сме-ерть!! – заорал он, указав рукой на медного гиганта.

Из-за спины Ардена выпрыгнула тварь, смахивающая на помесь большой лягушки и волка. Существо было слеплено из глины, что, впрочем, не стесняло его движений: магия создателя придала ожившей скульптуре пластичность и лёгкость. В два скачка рукотворный монстр преодолел расстояние, разделявшее от голема. Третий прыжок медный воин встретил ударом щита. С гулким звоном статуя монстра разлетелась на осколки.

Однако в помещение ворвалась целая стая колдовских созданий Ардена. Голем успел покрошить палицей ещё одну тварь, прежде чем прочие уцепились за его ноги и повалили на пол. Сквозь рык и лязг прорезалось верещание няни Леннарта.

Но поваленный голем был не одинок. Другие медные великаны пытались пробиться в прихожую сквозь горгулий.

Арден пустил в бой все свои творения, даже самых маленьких, не предназначенных для схваток. Так вороны-разведчики порхали рядом с лицами големов, закрывая им обзор.

– За мной! – крикнул Арден.

– Держитесь плотнее! – предостерёг Кайл, прежде чем группа вышла на улицу. – Расходясь, истончаете Щит Тьмы.

Пока одна часть горгулий сдерживала големов, второй части Арден мысленно приказал атаковать Стражей на улице. Он надеялся, что его скульптуры внесут суматоху в ряды врага, заставив того хоть ненадолго отвлечься от беглецов.

Когда Оделия переступала порог выхода, Леннарт в последний раз взглянул на прихожую. Мальчик приметил то самое чудище, что напугало его в подвале. В следующий миг голем обрушил палицу на шипастую голову этого монстра, расколов её надвое.

Горгульи заполонили площадь и наседали на Стражей. Первым с демоническими скульптурами схватился тот самый ряд воинов, что защищал танцоров. Яростный натиск творений Ардена, не ведающих страха, сломил строй, рассеяв солдат на группы по три-четыре человека. Искусники отбежали к стенам домов, боясь получить удар лапой с каменными когтями. На арбалетчиков и музыкантов налетела стая птах, норовящих клюнуть в глаза, а потому мешающих целиться или творить композиции.