– Шёл бы отсюда.

– Какой радушный. А поболтать?

– Наболтались уже.

– Ладно, – Андриан и сам вообще-то был не настроен на разговор, – Похоже, туман собирается, – взглянул он в окно, – Пойду я, – оказавшись в коридоре, орвин предложил оруженосцу проведать Айвана, желая побыть в одиночестве. Он не гнал его. Герберт же действительно хотел увидеть Айвана и согласился.

Вечером, в комнате Андриана… Орвин сидел на кровати, сняв наряд, и задумчиво вертел в руках кинжал, когда к нему зашёл расстроенный Герберт. Андриан вопросительно посмотрел на него.

– Ты можешь отпустить Айвана?.. Пожалуйста, – попросил оруженосец.

– Нет, – только и ответил орвин.

– Но эта работа чересчур тяжёлая для него.

– Не могу.

– Но у него уже всё болит, а ведь прошло всего полдня, – Герберт думал, что Андриан просто не хочет, но тот пояснил.

– По всем правилам, он должен отработать не меньше недели. Я не могу без веской причины просто прийти и забрать его.

– Но ты же орвин.

– Орвин или самодур? Для тебя это ведь не одно и то же?

– Нет… Андриан, а помочь никак нельзя? Он там уже… слёзы льёт, по-настоящему.

– Уже вечер, скоро отдохнёт, не беспокойся так.

Оруженосец кивнул и замолчал.

– Его там и накормят, и спать в тепле повалят, – попробовал успокоить его орвин.

– А разве ж ночевать домой не отпустят?

– Раз он приступил к делу в середине дня, значит работать будет до середины ночи. Куда потом идти-то в потёмках? Да и на месте проспать не дадут.

– Ой, а мы дома никого не предупредили, куда пошли, – прикусил губу Герберт, – Потеряют.

Андриан всплеснул руками: «Ну, беги домой тогда уж».

– Извини, я сегодня весь день где-то брожу, – стало неловко оруженосцу.

– Да пойди-пойди, – орвину было не до него, – Если поздно явишься, меня не буди.

– Конечно. Спасибо, – Герберт выскочил за дверь, теперь он уже смелее ходил по изученным коридорам, тем более что они опустели. Дома он, разумеется, получил взбучу за то, что втянул Айвана в неприятности, словно искать работу в замке придумал он; и конечно же, как следствие, за то, что у них стало ещё на одного работника меньше, пусть и на неделю. Оруженосец отнёсся ко всему сказанному довольно спокойно. На улице стемнело, и он решил переночевать здесь, раз уж Андриан его всё равно не ждал.

На следующий день Герберт встал как можно раньше и поспешил в замок. Он надеялся, что поспеет, пока Андриан не проснулся, но как оказалось, тот уже проснулся. У входа во дворец, оруженосца остановила стража: «Стой. Андриан – на арене. Он велел отправить тебя к нему, как появишься».

– Ясно, – оруженосец повернул туда, стражников он теперь не пугался, как прежде. Андриан упражнялся с глефой, видимо, чтобы отвлечься от грустных мыслей. На нём был шлем, который Герберт видел вчера. Оруженосец остановился возле ворот. Он не посещал турниров и тренировок, и поэтому смотрел не отрываясь. Выполнив очередной приём, орвин остановился и подозвал его рукой. Герберт подошёл.

– Значит, решил заночевать дома? – заговорил с ним Андриан, осматривая лезвие глефы.

– Ну, да. Я подумал, раз уж я тебе особо не нужен, не пойду в потёмках, – оруженосец боялся выходить из дома в тёмное время суток. Орвин ничего не ответил.

– Тренируешься? – хотел разрядить обстановку Герберт.

– Жду пира. Отнеси к остальному оружию, к забору вон, и возьми два шеста, – подал ему глефу Андриан. Незнакомые вещи казались оруженосцу необычными, поэтому и ощущенья, когда он брал их в руки, были непривычными, словно во всём крылась какая-то загадка: «Сейчас меня заставит, – он поменял глефу на шесты и вернулся к орвину, – Больно будет?»

– Нет, больно не будет, – эта фраза прозвучала устрашающе для Герберта. Он и опомниться не успел, как оказался сбит с ног.

– Вставай, – велел Андриан, – Как упадёшь, не жди команды, поднимайся снова, – оруженосец стал для него просто мишенью. Это обстоятельство сперва огорчало того, а напористость и молчаливость Андриана пугала. Однако, через некоторое время орвин сбавил темп и стал говорить с Гербертом, у того даже начало что-то немного получаться.

Спустя несколько часов, Андриан прекратил тренировку: «Надо привести себя в порядок… и тебя тоже», – он выглядел уставшим, но времени на отдых перед пиром хватало, чтобы взбодриться.

Через некоторое время, в комнате Андриана…

– В зал не заходи, проблем не оберёшься. Понял? – строго настрого запретил орвин оруженосцу.

– Понял. Где мне ждать тебя? – тот не искал неприятностей.

– Домой-то пока больше не собираешься? – это сейчас был бы лучший вариант, но Андриан не настаивал. Герберт молчал, ему хотелось хоть одним глазком взглянуть на зал.

– За дверьми жди. Начнут прогонять, не спорь, уходи. Велят внутрь зайти, скажи, что я не велел – отстанут, – дал указания орвин, – Пора мне, – шэлдияне вышли из комнаты. Герберт не спешил за Андрианом, раз в зал ему нельзя было заходить, однако всё же пришлось: через пару часов посыльный принёс дурную весть. Дурную прежде всего для Герберта и Андриана, хоть прежде всего о ней сообщили Альфреду: Айвана обвинили в воровстве, подаренный ему кулон посчитали краденым. Услышав об этом, оруженосец не устоял за дверью и проскочил к Андриану: «Кулон я ему подарил! Айван его не украл!» – сообщил он всему залу и получил в ответ неодобрительный гул.

– Говоришь без позволенья?! – ополчился на него Альфред.

– Он всего лишь разъяснил ситуацию, – заступился Андриан, – Ничего не случилось, мы можем отпустить Айвана, – селянин находился где-то в арестантской.

– Нет. Во-первых, он всё равно не должен говорить, когда его не спрашивают. А во-вторых, он наверняка просто выгораживает его, – для Альфа это был отличный повод выместить всё своё недовольство связанное с тем, что Андриан заставил его снизить сбор. О внесённых изменениях он тем ни менее никому не рассказывал.

– Кулон Герберту подарил вчера ювелир на внутреннем дворе, пусть его спросят. Допросите ювелира! – велел Андриан. Альфред полагал, что всё сказанное – правда, но не собирался останавливаться на этом: «Ваша радость, если это так. Однако, твоё своевольное поведение уже выходит за рамки. Подобрал где-то на задворках этого неуча, приодел его – ладно, это ещё можно считать безобидной забавой, но вот ты уже тащишь во дворец второго. Что дальше, приведёшь всё село?»

– Не преувеличивай, – Андриан надеялся, что Альф выговорится и успокоится, но тот не унимался.

– Я не преувеличиваю, мне лучше всех известно о твоей непомерной и неоправданной благосклонности к селянам.

– Небольшая помощь им пойдёт на пользу всему королевству или по крайней мене никому не навредит.

– Какая именно помощь? Ты хочешь снизить всевозможные сборы. Что ещё ты сделаешь, поможешь устроить им бунт, если ничего не выйдет? – разошёлся Альфред.

– Я вижу ты решил выставить меня врагом нашего общества. Хорошо же, – Андриан тоже не стал молчать, – Обвиняешь меня в желании снизить сборы, но сам же вносишь в них изменения, и почему? Потому что не хочешь перепроверять все расчёты по казне. Устал за казначеем пересчитывать? Следить за уважаемым риверсайдцем! Да, пусть все знают! Хотя разве он уважаемый, если Алан приказал тебе следить за его работой?

– А вот отца не трогай!

– А почему он не пришёл сюда? Потому что всех тут уважает так же, как казначея? – разошёлся и Андриан. Герберт стоял недалеко от него и был рад куда-нибудь деться, подальше от прикованных к ним взглядов.

– Он не обязан давать отчёт. Ты недоволен его действиями? Это уже начинает походить на мятеж.

– По-моему, его действиями доволен один ты.

– Да, я доволен, а ты не говори за всех остальных.

Орвины прекратили перепалку на несколько секунд – посыльный сообщил, что ювелир подтвердил слова Герберта. Обвинение с Айвана сняли.

– Что ж, теперь, когда твой селянин свободен, ты, раз так всем тут недоволен, можешь убираться вместе с ним, – сказал Альфред и тут понял, что перегнул палку.