Он уставился на нее.
– Ты же знаешь, что с моей зарплатой я не могу позволить себе такую квартиру.
– Мог бы и поднакопить за прошлые годы. Я оплачивала все счета самостоятельно с тех пор, как купила ее, и никогда не жаловалась, потому что ты всегда больше беспокоился о деньгах, чем обо мне. Не спорь, мы оба это знаем. Квартира моя, и у тебя три месяца чтобы либо найти что-то по карману, либо найти деньги, чтобы выкупить ее, мне все равно, я куплю что-нибудь другое.
– Ох уж эти богатеи, – насмешливо сказал Хайл, и это напомнило ей о Роне и остальных. Почему она вообще простила его? – Конечно, купишь, найдешь себе новую хату, но вот найдешь ли ты себе нового мужика? Думаешь, хватит тебе на это денег?
– Ты собирался жениться на мне ради денег, я всегда это знала, но не все же такие мелочные. А даже если и так – меня тут проинформировали, что иногда хорошая книжная полка, кошка и вибратор – лучшая компания, чем некоторые мужчины. – Она глубоко вдохнула и заставила себя разжать кулаки. – Я не хочу расставаться врагами, Хайл, мы были вместе несколько лет, и, может, мы и не любили друг друга, но мне на тебя не плевать.
Тогда он попытался зайти с другой стороны, с явным усилием расслабляя руки и разжимая зубы.
– Я люблю тебя.
Бриенна едва не рассмеялась.
– Нет, не любишь. – В этом у нее не было никаких сомнений. – Если бы ты любил меня, ты бы спросил, что сделал не так и как мы можем это исправить. Вместо этого ты оскорбил моего отца и Оленну, свалил все на них, а потом оскорбил и меня. – Она схватила чемодан и направилась к двери. – Три месяца, Хайл.
– Ну и что мне сказать ребятам, что ты меня бросила? – выплюнул он так, словно само это слово оскорбляло его. А может, так и было.
Бриенна и не посмотрела на него.
– Говори что угодно. Скажи, что я недостаточно заплатила тебе за вечность со мной, мне уже без разницы.
Она спустила чемодан вниз, поймала такси и приехала к Марг, где немедленно потребовала водки и фастфуда.
…
Бриенна закрыла дверь в свою новую квартиру, и щелчок замка показался ей точкой в ее старой жизни. Пришло время перевернуть страницу, и она не могла удержаться от улыбки при мысли об открывающихся перспективах.
Гостиная, не считая горы нераспакованных коробок, была абсолютно пустой, как и все остальные комнаты, за исключением спальни, где нагромождения коробок окружали единственный собранный предмет мебели – кровать.
– Уверена, что не хочешь остаться еще на одну ночь? – спрашивала ее Марг больше для приличия. Бриенна была уверена – после почти четырех месяцев соседства, хоть и довольно веселых, ей не терпелось вернуться к нормальной жизни. – Можем отпраздновать маргаритой и тако.
– Я просто ужасно рада новой квартире, не терпится переехать, – отвечала ей Бриенна, хотя предложение было заманчивое. Вечера с маргаритой и тако стали ее любимыми. – Можем собраться на следующей неделе у меня.
– Договорились!
Бриенна обняла подругу и выбежала на улицу ловить такси. Грузчики уже перенесли все из ее прежнего жилища на новое место – квартиру с двумя спальнями в пешей доступности от университета. Новую мебель должны была привезти следующим утром, а потом у нее будут все выходные, чтобы распаковаться и привести все в порядок. Она не стала оставлять себе мебель из старой квартиры, которую купили практически сразу же после того, как она вывесила объявление. О Хайле она ничего не слышала с той недели, как с ним рассталась. Его первые сообщения были примирительными и вкрадчивыми, однако как только он осознал, что она серьезна, они стали холодными и колкими, а потом прекратились вовсе. Он выехал на последний день третьего месяца, и Бриенна поплакала напоследок, когда пришла в квартиру и увидела там только свои вещи.
– Не знаю, плакала ли я о потерянных годах или о потерянных возможностях, – говорила она психотерапевту, к которому стала ходить за два месяца до этого.
– Может, о том, и о другом, – ответила та с мягкой улыбкой. – Почувствовали ли вы облегчение? Или вам стало хуже?
– Облегчение, – ответила Бриенна, улыбаясь.
С начала терапии она выплакала достаточно слез, чтобы теперь знать разницу.
– Тогда это были хорошие слезы.
Так и было – по крайней мере в тот раз. Однако не все ее слезы были такими; хуже всего ее накрыло как раз перед тем, как она начала ходить к психотерапевту, когда она отправилась на Тарт поговорить с отцом. Он был один – по ее просьбе, и они беседовали друг с другом осторожно и бережно – Бриенна и не думала, что разговор с отцом может быть таким. Они поговорили обо всем, чего никогда не обсуждали вслух и что привело к нынешнему положению дел. Об их общей боли от потери не только Галладона, но и Бриенниной матери, умершей рожая не сделавших и единого вдоха двойняшек. О том, как Селвин сосредоточился на работе, чтобы справиться со своим горем, оставив Бриенну на попечение жестокой Роэллы, и о том, как он изменился после этого, хотя к тому времени вред уже был причинен. О том, как Бриенна слишком рано научилась полагаться лишь на себя, стала относиться к людям с недоверием и всегда ожидать лишь плохого. Они поговорили и о других деликатных вещах, и к тому времени, как оба были готовы жить дальше, плакала уже не только Бриенна.
Свое примирение они, конечно, отпраздновали Марининым рагу.
– Джейме был здесь на прошлых выходных с Элией и детьми, – сообщил ей отец после того, как от первой бутылки вина остались лишь смутные воспоминания, а вторая того и гляди собиралась повторить ее судьбу. Оба не были трезвы, и Марина уже конфисковала у них ключи от машины и пообещала вызвать им такси, когда они закончат. – Рейенис попыталась спрятаться в Вечернем, чтобы остаться тут насовсем, а Эйегон теперь хочет стать русалкой. Все спрашивали о тебе.
Бриенна заморгала, глядя на него невидящим взглядом. Имени Джейме она не произносила с тех пор, как была на Тарте последний раз, однако это не означало, что она о нем не думала.
– Ты разговариваешь с Джейме? – Ей захотелось надуться; с ней Джейме не разговаривал. Потом она вспомнила последнее, что сказала ему, и ее губы дрогнули, их уголки опустились вниз, а глаза защипало. Вина уже явно хватит, решила Бриенна, допивая остатки из бокала.
Конечно, Джейме с ней не разговаривал, она же практически обозвала его шлюхой и ушла, не обернувшись. Конечно, он больше не хотел иметь с ней дел.
– Не надо, дочка, – сказал ей отец, кладя свою огромную ладонь поверх ее. – Джейме дает тебе передышку, но он то и дело интересуется о тебе и у меня, и у Оленны. Мальчик по уши влюблен и, может, еще обойдет тебя в упрямстве. Он будет ждать – возможно, не всю жизнь, но какое-то время точно.
Бриенна не могла вспомнить, что сказала в ответ. Она не помнила больше ничего о том вечере, кроме того, что отец уложил ее спать и сунул Морна ей в руки, прежде чем отправиться в свою спальню.
Потом она обдумывала слова отца и даже обсуждала это с психотерапевтом, упомянув, насколько невозможно поверить, что такой красивый мужчина, как Джейме, вообще может интересоваться ею.
– Не слишком ли такой взгляд на вещи предвзятый? – спросила доктор Аргайл, чем привела Бриенну в замешательство. – Он не может по-настоящему интересоваться вами, потому что он симпатичный? Не выходит ли, что вы подходите к нему с теми же мерками, что и люди, которые называют вас безобразной, и решаете за него, что для него важно? – Бриенна замерла, удивленно раскрыв рот. Она никогда не рассматривала это с такой точки зрения, и теперь ей нужно было время, чтобы все переварить. – Подумайте об этом.
Она подумала – и пришла к выводу, что доктор Аргайл права. Джейме никогда не вел себя так, будто он чем-то лучше нее, а все вещи, которые он говорил о ее внешности, было исключительно лестными. Это она никогда не верила комплиментам, всегда ища в чужих словах скрытую колкость, а теперь выходило, что еще и людей оценивала по внешности.
Осознание этого отрезвляло.
На следующем сеансе она обсудила это с доктором Аргайл. Они говорили об этом, пока Бриенна не стала совершенно вымотана и опечалена, недоумевая, почему не пришла на терапию гораздо раньше.
