Сбавляю скорость, нашариваю в рюкзаке зеркальце, разглядываю свою бледно-зеленую физиономию в отражении, поправляю потекший макияж и, натянув самую лучшую из улыбок, шагаю к своим.
Как же так вышло, что свидетелем моего тайного ритуала стал чертов Урод?.. Я дрожу.
Он видел меня именно в тот момент, когда я была собой.
– Вот черт! – шепчу я. – Вот черт…
Впервые в жизни репутация Сони – отличницы, активистки и примерной девочки – висит на волоске. Урод обязательно всем про меня расскажет – теперь у него есть шикарная возможность поквитаться.
На ходу успокаиваю себя и трясу головой: это чмо не посмеет раскрыть рот.
Еще издали замечаю Сашу Королева – самого обалденного мальчика в параллели – и направляюсь прямо к нему.
– Привет!
– София, сколько лет, сколько зим! – ослепительно улыбается он, и я чувствую легкое головокружение – естественную реакцию любой девочки на такого красавца.
Ему очень идут галстук и зауженный форменный пиджак, выгодно оттеняющий безмятежную синеву огромных глаз.
Я все жду, что он отметит, как сильно я преобразилась за лето, но он с большим интересом смотрит куда-то за мое плечо.
Саша…
У молодых мам, скучающих с колясками у подъездов, до сих пор принято ради развлечения подсаживать друг к другу младенцев разного пола и фантазировать вслух, что их дети вырастут и обязательно поженятся.
Это наша история: мы играли в одной песочнице, два года ходили в одну группу в детском саду, учимся в одном классе, а мама Саши – тетя Оля – дружна с моей бабушкой.
Он красивый, веселый и сильный, все детство мы были не разлей вода, казалось, что мое будущее давно предопределено… Но весной он начал встречаться с Наташей – худенькой глупой улыбчивой куклой из параллельного класса. Он просто забыл обо мне – перестал названивать в любое время дня и ночи, приходить в гости и приглашать к себе, мы перекидывались парой пустых фраз лишь в школе, а летом не виделись совсем.
Не знаю, что ранило сильнее – то, что Саша влюбился в другую, или то, что он перестал быть мне другом.
Тогда я решила стать лучше. И уже почти стала – минус десять килограммов и два размера. И вот я стою рядом с ним, а ему плевать.
По сердцу острым лезвием проходятся сожаление и боль. Печально играть роль лучшей подружки, когда дружбы-то давно нет.
– Ты что, плакала? – внезапно Саша включает режим защитника. Это сродни чуду, ведь в последнее время он тусуется только со своей девушкой и двумя дружками-одноклассниками, а моих проблем старается не замечать.
Грех не воспользоваться ситуацией:
– Да я сейчас Урода по дороге в школу видела…
– И? – Саша заводится, но обольщаться не стоит – это не из-за меня, он просто любит и постоянно ищет повод кому-нибудь навалять.
– Ничего. Просто испугалась. Не думаю, что он рискнет заявиться на линейку, – неожиданно для самой себя я иду на попятную.
В конце концов, у Урода есть козырь против меня. Да и вообще… Вчера и сегодня он не сделал мне ничего плохого.
– С чего такая уверенность? – допытывается Саша.
– Ну… он не в форме. Пиджак этот… Его не пустят дальше ворот! – Повожу плечами в бессознательной попытке избавиться от омерзения – поговаривают, что этот стремный мешковатый пиджак Урод и Воробей сняли на кладбище с разрытого трупа.
– Как заявится – огребет, – обещает Саша и, засунув руки в карманы брюк, рядом со мной плетется к толпе ребят.
Три
Никогда не понимала, на фига вообще нужен этот праздник – 1 сентября. Лучше бы вместо тупой скучной линейки дали ученикам возможность просто отдохнуть еще денек перед предстоящей каторгой.
Настроение на нуле – едва поравнявшись со своими, Саша бешеной гориллой ломится к Сене и Тимуру, будто вечером они вместе не протирали штаны на лавочке у подъезда, тут же к шумной компании подплывает расфуфыренная Наташа…
Солнце скрывается за тучей, вновь моросит дождь.
Паршивый день.
* * *
В темной прихожей сбрасываю тяжеленные туфли, вешаю на плечики пиджак, прохожу к себе – дома никого, бабушка еще не скоро вернется с работы. Это классно: можно посмотреть свежеозвученную серию новой дорамы, сделать маникюр, поваляться в кровати. И самое главное – можно не есть!
Когда придет бабушка, я бодро совру, что день был отличным, похвалю спущенный в унитаз ужин, поделюсь несуществующими хорошими новостями и, если повезет, слиняю в свою комнату.
Я люблю бабушку. Благодаря ей живу в тепле и уюте, словно цыпленок под крылом у наседки, но она не понимает, что девочке в шестнадцать лет нужно гулять вечерами со сверстниками, выбираться в Город – так местные называют наш областной центр – на концерты, набивать шишки и жить на всю катушку, а не сидеть возле нее и смотреть русские сериалы.
С недавних пор жизнь кажется мне невыносимо скучной и пустой…
С чувством превосходства пью холодную воду, и желудок перестает ныть. Затаив дыхание наношу на ногти нейтральный перламутровый лак, но жужжание телефона на тумбочке заставляет вздрогнуть и сделать неверный штрих.
«Мама» – высвечивается на экране.
Включаю громкую связь, тишину заполняет знакомый, преисполненный сожаления голос:
– Сонюшка, котенок, здравствуй! Как прошел первый день учебы?
Глаза щиплет, и я моргаю.
– Хорошо, ма!
– Слава богу! Я так переживаю…
Выдохнув, произношу как можно ровнее:
– Да не стоит. Что со мной может случиться? Все отлично!.. Как там Масик?
– Выпал еще один зуб! – смеется мама, а в моем горле вырастает скользкий ком.
Я скучаю по ней.
Мама живет в Городе – городе-миллионнике в двух часах езды на электричке. Там весело – есть кинотеатры, кафе, торговые центры, площади, фонтаны, университеты, аквапарки. Там живут совершенно другие люди. Люди, для которых открыты все пути…
Мое раннее детство прошло в нем.
С мамой мы виделись в прошлом году – бабушка позволила погостить у нее на осенних каникулах. Целую неделю я могла играть с Масиком – сводным братишкой Макаром, гулять по широким улицам, предаваться мечтам, которые почему-то не казались несбыточными, дышать свободой и быть счастливой.
Я бы хотела жить с мамой всегда, но, боюсь, моего предательства бабушка просто не вынесет.
– Как бабушка? – словно читая мысли, спрашивает мама.
– Давление скачет… Но вообще хорошо! – заверяю я.
Мы молчим, и только щелчки на линии говорят о том, что связь не прервалась.
– Тот мальчик все же будет учиться с вами? – осторожно интересуется она.
– Да. Но, думаю, вышибут его быстро.
– Н-да… – тянет мама задумчиво. – А Саша как поживает?
– Отлично…
Мы еще долго говорим ни о чем, просто чтобы слышать голос друг друга, и обе понимаем, что смысла в этом нет. Я первой решаюсь попрощаться и нажимаю на сброс.
«Тот мальчик, тот мальчик…»
Сегодня в классе все говорили лишь об Уроде: ребята пугали девчонок рассказами о том, что они со своим огромным другом на самом деле являются однополой парой (и поэтому вечно тусуются вместе), что они извращенцы, наркоманы, алкаши, сатанисты и психи, что один чел собственными глазами видел, как они целовались, а еще тот же чел клялся, что Урод однажды откусил голову живому голубю.
Но все и так знали, что новенький – ублюдок. Мальчишки с азартом потирали кулаки в предвкушении «теплого приема», девочки слезно просили не оставлять их одних и сочувственно оглядывались на меня.
Саша, покровительственно опустив на мое плечо надежную ладонь, заверил общественность, что лично проводит Соню Наумову до квартиры, но после классного часа в коридоре его поджидала Наташа.
– Слушай, Сонь, не подойдет он к тебе близко… Если что – сразу звони, – помялся он и отвалил.
Домой я возвращалась одна.
* * *
Урод появился на наших улицах два года назад – как только снюхался с Воробьем и заручился его поддержкой. До этого он никогда не высовывался из своего района.