– Ну, иногда просто нужно влить немного… магии… в отношения.

Джинни кивнула, как будто Гермиона выдала какую-то мудрость. Хотя это было не так. Ей не стоило намекать на то, что сделал Драко, пока она не сможет хорошенько обдумать, нужно ли вообще это говорить, и если да, то когда и как – и лучше им обоим сразу. Но этот разговор придется отложить на потом.

– Мисс Уизли, – Северус наконец вернулся и протянул Гермионе бокал.

– Профессор, – спокойно ответила Джинни.

Повисло неловкое молчание, и наконец он продолжил:

– Можно вас на пару слов?

Джинни посмотрела на коротко кивнувшую ей Гермиону и повернулась, чтобы поговорить со Снейпом. Тем временем пришел Рон и начал что-то обсуждать с Гарри, а Луна направилась к Гермионе.

– Да, профессор? – Джинни сложила руки на груди.

Он прочистил горло.

– Я хотел извиниться за то, что произошло… в последний раз, когда мы встречались, – он явно чувствовал себя неуютно, так что она не ответила, позволив ему договорить. – Вы сказали, что надеетесь, я не втяну ту… женщину во все это?

Джинни медленно кивнула.

– Правда в том, что я ее и не втягивал. И не думаю, что это когда-либо случится.

Джинни видела спину Гермионы позади Снейпа. Та не прислушивалась, но Джинни стало любопытно, к чему он клонит.

– Теперь я понимаю, что прошлое можно лишь принять как данность, и ничего уже нельзя вернуть, – он помолчал, собираясь с мыслями. – Свою жизнь нужно посвящать живым, а не мертвым: проводить ее с людьми, которые делают тебя лучше. Мне повезло, что такой человек сейчас рядом. Это не оправдание, и, конечно, я не жду, что вы простите меня, но мне хотелось дать вам какое-то… объяснение.

– Вообще-то я понимаю. Я тоже теряла близких, – губы Джинни сжались, когда на нее нахлынули болезненные воспоминания о Фреде.

Северус вдруг протянул руку и прижал Джинни к себе.

– И потому мой поступок еще более непростителен. Я так долго варился в собственном… дерьме и не видел выхода. Да и не желал его искать. Я не хотел признавать чужую боль – боль, которую часто сам и причинял. Я приношу свои глубочайшие извинения.

Он отпустил ее, и Джинни кивнула, глядя ему в глаза и понимая, что его слова были искренними.

– Вы можете загладить свою вину, если присмотрите за моей девочкой. Она просто заноза в заднице. Но она самый добрый человек из всех, кого я знаю. И она любит вас. Это видно по тому, как она на вас смотрит.

Гермиона никогда этого не говорила. Этого было и не нужно. Он и так знал. Они оба это знали. Быть рядом с друг с другом казалось таким естественным, что они оба даже не усомнились в своих чувствах. Она была оазисом в пустыне его жизни. Даже когда у него было все, чего, как казалось, он желал, он никак не мог насытиться, страдая от постоянно жажды большего, потому что это все было не то – абсолютно все. И когда он нашел то, что ему действительно было нужно, то ощутил облегчение столь огромное, столь полное, что никогда бы больше не рискнул потерять это.

Он сжал руку Гермионы, которая была в его руке на протяжении всего разговора, и она сжала его руку в ответ.

– Ну, и как ваши объятия? – спросила ее Луна, загадочно улыбнувшись одними уголками губ.

– Вообще-то хорошо, – застенчиво ответила Гермиона, но в ее глазах горел огонь, выдавая всю глубину ее чувств к Северусу. – Ты была права. Он отлично обнимается.

Луна задумчиво постучала кончиками пальцев по своему бокалу, и вдруг ее лицо посерьезнело.

– А что с демонами?

– Они все еще на месте, и будут там всегда, как мне кажется, – вздохнула Гермиона. – Но их сила постепенно уменьшается. Теперь я могу снова заставить его заснуть, когда он просыпается из-за одного из своих кошмаров. Достаточно просто обнять… – она встретилась глазами с Луной, – …хорошенько обнять… и сказать пару слов поддержки.

– Это просто замечательно. Правда, – Луна положила руку ей на плечо. – Но я имела в виду твоих демонов.

Гермиона пристально взглянула на нее, а затем глубоко вздохнула. Типичная Луна – видит ее насквозь.

– Думаю, они тоже сбежали. С ним я стала спокойнее. В нем полно энергии… кипучей… деятельной… Я не могу не таять, когда он рядом.

Луна улыбнулась.

– Может быть, еще одно погружение в водопад поможет с этим?

Гермиона рассмеялась и украдкой оглянулась через плечо.

– На самом деле, у нас было в планах вернуться… в полнолуние, – сказала она.

– В полнолуние?

– О, просто наши отношения начались именно в полнолуние.

Луна глубокомысленно кивнула, и Гермиона не могла задаться вопросом, что же ей известно. Она и впрямь похожа на луну – красивая, яркая и загадочная. Луна по имени и по своей природе.

Выглянув в окно, Гермиона ахнула. Взошла полная луна и повисла в небе как огромная светящаяся дыня.

– Нам нужно идти, Северус, – настойчиво сказала она, обернувшись через плечо и впившись ногтями ему в запястье. – Прямо сейчас.

========== 19. Волшебство разврата ==========

Водопад пришлось отложить до следующего раза: Гермиона хотела к себе домой, и побыстрее. Казалось, луна следовала за ними как огромный воздушный шарик на ниточке, пока они шли по темным улицам. Их торопливые шаги, похоже, только усиливали напряжение, растущее в каждой клеточке организма.

Реакцией Северуса на незримое влияние луны были чрезвычайно высокий уровень возбуждения, обострение всех чувств и плотское желание, которое намного превосходило то, что он ощущал ранее – даже когда находился под воздействием сильных стимуляторов. Поэтому он мог только догадываться, что испытывает Гермиона. В отличие от него, она получила множество рваных ран: шрамы на ее щеке и груди свидетельствовали о том, насколько обширным был контакт оборотня с тканями и жидкостями ее организма.

Ее хватка на его руке усилилась, причиняя боль. Из всех изменений это было самым заметным: ее сила сегодня ночью превзойдет его. А ее выносливость… скажем так, он будет потом приходить в себя все воскресенье, а приятную боль в теле ощущать еще несколько дней.

До ее квартиры оставалось всего два лестничных пролета, но он не смог заставить Гермиону преодолеть их до того, как она начала срывать с него одежду. К тому времени, как Северус захлопнул за ними дверь, она уже наложила свои жадные руки на все, кроме его брюк: пиджак был порван, рубашка осталась без пуговиц и, как ни странно, оказались сняты оба ботинка.

Отбросив все на пол, Гермиона впечатала Снейпа в стену одной рукой. У него слегка перехватило дыхание, но это не помешало ему ухмыльнуться от столь впечатляющей демонстрации доминирования. Для такой миниатюрной и извечно слишком правильной девушки ее ненасытный сексуальный аппетит и хищные повадки казались одновременно властными и невероятно эротичными. Такие моменты заводили его, посылая волну желания прямо к члену, и Северус гадал, можно ли вообще после такого возбудиться еще сильнее.

А затем Гермиона зарычала.

Этот звук не был волчьим, но и на те, что может издавать человек, он не был похож. Скорее, это напоминало рычание голодной тигрицы: низкая раскатистая вибрация зародилась где-то в глубине ее горла, отчего по телу прошла дрожь, а кожу закололо. Оказывается, возбудиться сильнее было вполне возможно – особенно, при мысли о том, что будет дальше.

Руки Гермионы легли ему на ширинку. Тонким и узким ногтем указательного пальца, который был острее, чем обычно, хоть и не походил на коготь, она неспешно провела чуть ниже его пупка, заставив мышцы живота напрячься. Северус стиснул зубы, пытаясь не зарычать в ответ. Он не хотел пробудить в ней ярость. Не то чтобы он опасался, что она станет жестокой, но для последующих действий нужна была… нежность. Если вдруг в ней внезапно проснется любовь к сырому мясу, то у него будут проблемы. Половина объема его крови сейчас прилила к члену: один хороший укус, и откроется сильнейшее кровотечение.

Как бы то ни было, одну руку Гермиона прижимала к его обнаженному животу, удерживая его у стены, а второй скользнула вниз, стягивая с него брюки и боксеры. Вообще ей не требовалось удерживать его: Снейп не был сумасшедшим и не делал попыток сбежать, но таким образом она утверждала свое доминирование, несмотря на то что сейчас находилась на коленях. И было до крайности эротичным ощущать силу ее мягкой ладони и знать, какой молниеносной будет ее реакция, если он попробует шевельнуться.