Я попытался прочесть что-то в её глазах, но они были недвижимой спокойной водой.

«Ваше величество, вам или действительно две тысячи лет, или вы самая умная одиннадцатилетняя девочка, которую когда-либо видел мир».

– Полагаю, я смог бы приспособиться к такому результату, – сказал я.

Она улыбнулась и слегка кивнула. Между нами был заключён своего рода контракт, но только один из нас знал его точные условия. Королева развернулась и пошла к выходу в коридор в восточной стороне комнаты; слуги – за ней по пятам.

Королевские наставники остались.

– Я бы не торопился праздновать, – сказал мне Кореш достаточно тихо, чтобы не услышали те, кто покидал комнату со всей быстротой, с какой ноги могли уносить голодные животы.

– Вы не задержитесь здесь надолго, «наставник в картах», – издевательски проговорила Аррасия. – У вас нет друзей при дворе, нет основы власти. Через неделю вы снова будете стоять на коленях, а королевские уроки возобновятся с особенным пылом.

Кореш нависал надо мной, ожидая, что я съёжусь. На мгновение мне снова стало пятнадцать, я был пристёгнут к верстаку в полутёмном кабинете, надо мной стоял отец и окунал иглы в расплавленный металл, выжигая контрсигилы на татуировках вокруг моих предплечий, навеки лишая меня шанса стать истинным магом. Той ночью в его глазах горел самодовольный огонь, не слишком отличающийся от того, который я видел в глазах Кореша.

Фериус говорит, что самый опасный миг в жизни человека – это когда он только что спасся от смерти: осознание того, что ты совершил невозможное, делает тебя безрассудным. Полагаю, только это и оправдывает случившееся потом. Я посмотрел на светловолосую женщину, которая во время всех этих событий почти не раскрывала рта.

– Вы хотите что-нибудь добавить? – спросил я.

Она лишь на мгновение вскинула взгляд, прежде чем снова уставиться на мраморный пол.

– Я… Я служу желаниям её величества.

– И кто же вы? – спросил я.

– Я – Каранетта, господин Келлен. Я учу королеву математике и астрономии.

– Хммм… – Я кивнул. – Королева когда-нибудь получала синяки и ожоги на уроках математики и астрономии?

Женщина подняла глаза, слегка шокированная таким обвинением.

– Нет-нет. Её величество – самая талантливая ученица. Выдающийся ум. Она…

Я поднял руку.

– Прекрасно. Можете остаться.

Кореш толкнул меня рукой в плечо, и я невольно шагнул назад. Он был здоровяком и, наверное, мог бы одолеть меня в честном бою. Можно подумать, я когда-нибудь допущу честный бой.

– В каком смысле – «вы можете остаться»? – спросил он.

Я слегка засмеялся и покачал головой.

– Вы не поняли? Я думал, вам положено быть умниками.

– Поиграй с нами в игры, мальчик, и вскоре ты об этом пожалеешь.

Это заставило меня снова засмеяться.

– В самом деле? Вы всё ещё не смекнули? Придурок. Вы что, не слышали, что я раньше сказал? Я не играю в игры. У меня нет времени играть в игры. Думаете, я нужен королеве, чтобы обучать её карточной игре? Вы – глупые, высокомерные головорезы. Одиннадцатилетняя девочка, которую вы бьёте и обжигаете каждый день, только что наделила меня защитой королевского наставника. Здесь, перед всем двором. Меня нельзя привлечь ни за какой проступок. Единственный способ, которым можно от меня избавиться, – это суметь заставить четыре пятых двора меня уволить. Какова, по-вашему, вероятность, что в обозримом будущем кому-нибудь удастся этого добиться?

– Королевскому наставнику, которого находят мёртвым, нет пользы от королевской защиты, – улыбаясь, сказала Аррасия.

– Ты правильно поняла, тупица!

Фериус выбранила бы меня за это слово, но я почти не сомневался, что она нашла бы для Аррасии словечко ещё похуже.

– Королева разыграла изгоя клинков не без причины, госпожа. Поэтому, если ты и твой придурковатый дружок не исчезнете к тому времени, как все вечером отправятся в постель, я убью вас во сне.

– Ты никогда…

– Нет? А как, по-вашему, я выживал всё это время? Джен-теп, от которого отреклись, почти без магии, с ордером-заклинанием за мою голову и с метками Чёрной Тени на лице? Я меткий маг, госпожа. Я полагаюсь на магию, у которой есть полшанса оторвать мне руки всякий раз, когда я пускаю её в ход. И всё-таки я здесь. Думаете, я не знаю, как обойти любых стражников, или дружков, или охранные заклинания, которые вас здесь защищают? Думаете, я не постучусь к вам нынче ночью? Задайте себе один вопрос: вы и вправду хотите сыграть единственными картами, которые у вас на руках?

Аррасия начала было что-то говорить, но потом замолчала, повернулась и вышла через один из угловых проходов. Кореш последовал за ней. Я сделал несколько быстрых вдохов и выдохов, не в силах замедлить биение сердца – теперь, когда непосредственная опасность миновала.

В глазах Каранетты стояли слёзы. До этого момента я обращал на неё мало внимания. Она не казалась ни угрозой, ни союзницей, поэтому занимала мало места в моих мыслях.

– Мне так… так жаль, – сказала она. – Я знала, что они… Но я не такая, как Кореш или Аррасия. Я и вправду всего лишь учительница математики. У меня нет другой силы, кроме моих знаний, нет друзей или влияния при дворе. Я всего лишь…

Я хотел сказать: «Тогда какой от вас прок?» – но я только что едва избежал гибели в свой восемнадцатый день рождения, поставив на то, что одиннадцатилетняя девочка умнее всех политических сил при дароменском дворе. Я чувствовал себя милосердным.

– Идите. Просто преподайте королеве астрономию или что-нибудь ещё. Мне сказали, сегодня она пропустила большую часть своих уроков.

Каранетта мгновение медлила, как будто собиралась снова извиниться или начать открывать мне свои секреты. Вместо этого она кивнула и пошла прочь с глазами, полными слёз и душевной муки.

После её ухода я остался один-одинёшенек в зале королевского правосудия. Только сейчас мне пришло в голову, как невероятно глупо я себя вёл. Я был измучен, избит, весь в синяках, на незнакомой мне территории, без союзников и без плана – и только что объявил о своих намерениях убить двух человек, до последних мгновений достаточно могущественных, чтобы держать под контролем королеву Дарома. И здесь даже не было Рейчиса, чтобы это оценить.

Я посмотрел на стол, который мы слегка поцарапали во время нашей карточной игры. Кто-то оставил на нём мои наручники. Напоминание? Угроза? Что ж, не первая и не последняя.

Я взял наручники и сунул в карман куртки. Может, удастся найти того, кто сможет разрезать цепь, и я буду носить их как браслеты. Они оказались удивительно удобными.

Мне выделили симпатичную комнату на том же этаже, где находились королевские покои – полагаю, скорее из обычной любезности, чем потому, что я был там кому-то нужен.

Харрекс и Парсус ожидали меня у двери. Видимо, им поручили отдать мне мои футляры с порошком, колоду метательных карт, монеты кастрадази и даже пару длинных ножей, которые я забрал у Меррела из Бетриана. Я с лёгкой усмешкой жестом велел отдать мне порошки.

– А теперь послушайте, Келлен… Я имею в виду – наставник в картах… – начал Харрекс.

– Вы можете звать меня Келленом, – сказал я, – мы ведь старые друзья.

– Да ладно, у нас не было выбора. Мы должны были доставить вас сюда и…