Шорох сотен тонких ножек остался позади, щебетание птиц давно смолкло, а легкий ветерок доносил до слуха шелест листьев. Подошва мягко ступала по пожухлой траве, приминая опавшие листья, с треском ломая сухие ветки. Румпель напряженно смотрел по сторонам, вслушиваясь в звуки, пытаясь уловить хоть что-то, хоть какой-то знак, подсказку. Джунгли становились гуще, а тропинка медленно сужалась.

Мужчина вздрогнул, когда на него что-то упало, и, отскочив, приземлилось у его ног. Хмурясь, дрожащей рукой, он неуверенно поднял с земли соломенную куклу. Уголок губ приподнялся вверх, исказив лицо в презрительной гримасе. Он помнил, как сжег ее, избавился от держащих его воспоминаний, убил свое про….

— Кто ты? — глухой голос донесся, откуда-то сверху или сбоку, или из куклы.

Мужчина охнул, прижав руку к груди, когда сердце бешено забилось, причиняя ему боль.

— Кто ты? — вновь эхом разнеслось по чаще.

— Я-я…. Румпельштильцхен… А ты кто? — неуверенно спросил он, прижав к себе куклу.

— Кто ты? — вновь прозвучало возле его уха. Румпель резко развернулся, но никого не было рядом. — Кто ты? Кто ты?

Мужчина чувствовал, как щупальца страха медленно обвивают его ноги, подбираясь выше, оплетая все его тело. Он вновь себя чувствовал одиноким и брошенным. Пустота и темнота давили, а высокие деревья и гнетущая тишина, нарушаемая незнакомым ему голосом, заставляла его чувствовать себя трусом. Нервно озираясь, прижимая к себе куклу, Румпель поспешил по тропинке, желая сбежать от этого голоса.

Он взвизгнул, когда, нервно озираясь, не заметил впереди висевшего куска ткани и, врезавшись, запутался в нем.

— Кто ты?

Высвободившись из тряпки и разозлившись на глупость данной ситуации, Румпель вцепился в блеклую, старую ткань, желая разорвать ее на части.

— Кто ты? — откуда-то снизу донесся голос Бэя.

— Бэй? Ты где? Что происходит? — Румпель опустил взгляд на ткань, различая в свете луны знакомую накидку. Пальцы медленно прогладили по ткани, узнавая в ней вещь сына.

— Так кто ты? — требовательно спросил его мальчишечий голос.

— Бэй, сынок, где ты? — Румпель занервничал, прижав к себе ткань. Его сын был где-то в опасности, но он был рядом. Его нужно найти. Откуда был звук? Куда следовало идти?

— Кто ты, скажи мне? — голос донесся откуда-то из кустов.

— Я иду, Бэй, — повесив на шею накидку, Румпель полез в чащу. Раздвигая сухие ветки, пригибаясь и проходя под большими зелеными листьями неизвестных ему деревьев, цепляясь за свисающие лианы, он шел на голос. На голос его мальчика, сына.

— Кто ты?

— Бэй! — Румпель охнул, когда нога провалилась в ямку и он, потеряв равновесие упал на влажную землю. Руки неприятно заскользили по болоту. Перевернувшись на бок, мужчина беспокойно осмотрел накидку, боясь испачкать ее, не замечая пульсирующую в лодыжке боль.

— Кто ты?

Мужчина зашипел, когда не смог вытащить ногу из веток, а движение принесло знакомую ему боль. Потянувшись к ноге, высвобождая ее из ловушки, пальцы наткнулись на холодный металл, зацепившийся и порвавший его штанину. Хмурясь, Румпель вытащил на свет свою трость, отдававшую в свете луны бледным блеском золота.

— Кто ты? — металлические знакомые нотки донеслись до его слуха.

— Б-бэй? — он неловко поднялся, опираясь на трость.

— Кто ты? — требовательней поинтересовался из темноты женский голос.

Румпель последовал на звук, путаясь в хворосте, увязая концом трости в болоте. В ботинках неприятно хлюпало, а остролистая трава резала кожу, оставляя неприятные тонкие порезы на кончиках пальцев, запястьях, шее и щеках. Раны саднили, лодыжка ныла от дискомфорта.

Тук-тук-тук.

— Кто ты?

Он узнал этот голос.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук.

— Кто ты? — голос мэра разносился по острову, сбивая дыхание, поднимая внутри него всю злость и неприязнь к этой женщине. Хотелось сделать наперекор, перейти мэру города дорогу, заключить сделку.

— Кто ты? — насмешливо спрашивала женщина. Проникая своим голосом в самые удаленные уголки его сознания. Рыкнув, румпель развел руками широкие листья, выходя на опустевшую поляну. В центре был догорающий костер, а у него старое поваленное дерево, предназначенное для отдыха. Наплевав на осторожность, на голос звучащий из ниоткуда, Румпель устало опустился на бревно. Боль медленно утихала, а силы вновь возвращались в его давно не молодое тело.

— Кто ты?

Он поморщился, не желая разговаривать с фантомом. Покрутив в пальцах трость, он задумчиво вывел на земле букву «Р».

— Кто ты? — невинно поинтересовался родной голос у самого его уха. Мужчина резко развернулся на звук, удивленно смотря на Белль.

— Белль? Что ты здесь делаешь? Нет-нет-нет, тебя тут не должно быть, — он схватил ее за плечи, встряхнув как куклу, вглядываясь в ее бездонные голубые глаза. Девушка невинно улыбнулась, протянув подвешенную на кончик пальца надколотую чашечку.

— Кто ты? — лукаво спросила она, поводив пальцем из стороны в сторону, приковывая чашкой его взгляд.

— Белль, осторожно! — он аккуратно выпустил ее плечи, потянувшись к чашке.

— Так кто ты? — девушка прокрутила на пальце чашку, едва ее не уронив.

— Белль, не надо! — Румпель попытался поймать ее своими руками, но Белль, хихикнув, подбросила чашку в воздух.

— Кто ты?

— Нет! — вскрикнул мужчина, ловя чашку, прижимая ее к своей груди. Символ их любви. То, что будет всегда напоминать ему о его жене даже тогда, когда она отвернется от него. Или исчезнет из его жизни, как сейчас.

— Так кто же ты, Рум? — с другой стороны донесся холодящий кровь знакомый ему голос. Сглотнув, Румпель медленно повернул голову, моля всех Богов ошибиться в своей догадке.

— Нет! — вскрикнул мужчина, испуганно отшатываясь от Пэна. Потеряв равновесие, мужчина упал на землю. Забыв про трость, он отполз от Питера на несколько шагов, подбираясь ближе к костру.

— Так кто же ты? Кто? Ну же! — дьявольская улыбка его отца пугала. Пэн поднялся с бревна, нависнув над валявшимся мужчиной.

— Я-я… — слова не приходили в голову, язык заплетался, а страх медленно подбирался к горлу, начиная душить.

— Ну что ты всегда мямлишь, — уныло протянул Питер, вытаскивая из-за пазухи кинжал Темного. В свете луны он увидел, что на металле все еще было его имя. — Так кто же ты? — Пэн игриво подкинул кинжал, ловя оружие за острый кончик. – Кто? Кто же ты? Кто? Кто? Кто же? Кто ты? Ты – кто? — он игрался со словами так же, как с кинжалом. Ловя оружие то за рукоятку, то за лезвие. Румпель с остекленевшим взглядом от страха следил за кинжалом, единственным оружием, способным его убить. Он боялся, что отец выпустит его и тот вонзится в грудь по самую рукоятку. По лбу стекал пот, конечности онемели, а язык предательски прилип к небу.

— Ну же! Кто ты? — Пэн резко присел на корточки, указывая кончиком лезвия на мужчину. Румпель вздрогнул, отползая еще на полшага, угодив рукой в золу угасающего костра. Пэн забавно фыркнул, проведя кончиком лезвия вдоль нескольких едва державшихся пуговиц на жилетке.

— Отец? — он глумливо поддел кинжалом накидку, от чего Румпель ревниво вернул ее на место. Пэн тихо рассмеялся.

— Муж? — Питер поддел лезвием, рядом лежавшую чашку, швырнув ее в сына. Охнув, Румпель едва успел поймать драгоценный фарфор.

— Может, ростовщик и антиквар? — уныло произнес Питер, подобрав рукой валяющуюся позади него трость. Повертев в пальцах, он бросил ее в догорающий костер. Посыпались искры, и Румпель зажмурился, прикрыв рукой глаза. Огонь вспыхнул, обнимая языками пламени гладкое дерево.

— Или Темный? Кто ты?

Когда мужчина открыл глаза, Пэн протягивал к нему кинжал, рукояткой вперед. Спокойно ожидая, пока он возьмет оружие из его рук. Словно загнанный зверь, ожидая подвоха, Румпель неуверенно протянул руку. Пэн не двигался, все еще протягивая ему кинжал. Резко подавшись вперед, Румпель выхватил его из рук отца и отполз еще на шаг. Лезвие было направлено на Пэна, чашка стояла под боком, а накидка была на шее. Лишь трость жалобно потрескивала в слабом огне.