— Я не могу… Прости меня. Я все расскажу. Все, что ты захочешь, — ее глаза вновь заблестели. Румпель мягко убрал ее руку и, потянувшись к ней, оставил легкий, соленый поцелуй на ее губах.
— Только тогда, когда ты будешь к этому готова. Я доверяю тебе, — прошептал он, захватывая ее губы в новом поцелуе. Они целовались отчаянно, разделяя между собой боль и радость. Румпель хотел обнять девушку, но вздрогнул от боли, пронзившей его плечо. Эмма отстранилась, облизывая покрасневшие губы.
— Нужно наложить повязку, за ночь все пройдет. Не останется ни следа, — затараторила она, хватаясь за бинты.
— Эмма-а-а, — девушка замерла, виновато смотря на мужчину. — Извиняться ты должна перед семейным гербом, а не передо мной, — Эмма тут же закатила глаза, буркнув какое-то ругательство. Взяв мазь и размазав ее по ладоням, она медленными движениями стала втирать ее в руку мужчины. Пальцы иногда задевали волдыри, что не успели исчезнуть, но в целом мужчине было намного лучше. Аккуратно бинтуя его после этого. Мягко провела кончиками пальцев по щеке, оставляя жирный след от мази. Ей не хотелось, чтобы тут оставался шрам. Только не на его лице. Эмма поморщилась.
— И нос, — девушка вздрогнула, озабоченно уставившись на кончик его носа. — Ты же сказала, он у меня слишком длинный, может, пропадет. Хоть немого, — Румпель заиграл бровями, Эмма зарычала. — Молчу-молчу.
— Тебе нужно отдохнуть, — Эмма провела пальцами по здоровой щеке, вглядываясь в его глаза. Румпель решил не спорить, позволив ей позаботиться о нем, вдруг ощутив себя уставшим. Темная помогла ему забраться на кровать, и, накрыв одеялом, поцеловала его лоб.
— Эмма, — его голос застал ее у выхода. — Не вини себя.
— Хорошо. Но границ больше не будет. Ты сможешь покинуть замок в любое время.
====== Глава 46. ======
Румпельштильцхен, поморщившись от легкого дискомфорта в руке, перевернулся на другой бок. Луч солнца скользнул по лицу, а зуд в руке стал усиливаться. Нехотя разомкнув глаза, мужчина понял, что время близилось к обеду. Лениво встав, он аккуратно разбинтовал руку, с удивлением смотря на зажившую плоть. Лишь легкое покраснение, что нещадно чесалось, напоминало о событиях вчерашнего дня.
Румпель кисло скривился, вспоминая, как весь день прошел у них не лучшим образом, а слова, брошенные Эммой перед выходом, и вовсе пугали. Неужели она отпускает его? Неужели готова так просто отпустить его, невзирая на сделку, привязанность, чувства. Мужчина остановил поток своих мыслей, качнув головой: а были ли у нее чувства к нему?
Вздохнув, он, приведя себя в порядок, спустился в зал. Помещение было зашторено и погружено в мрак. Наверное, этот жест был единственным подтверждением того, что Темная была не намерена с кем-либо разговаривать. И этим кем-либо был именно он. Она вновь избегала его и это огорчало. Буркнув проклятие себе под нос, надеясь, что она слышит его и придет возмущаться, мужчина вышел в сад. К его удивлению, фонтан был собран. Теперь Румпель мог лучше рассмотреть целую, чистую скульптуру. Казалось, замок издевался над ними. Мужчина провел ладонью по шероховатому зеленому мрамору, переходящему в гладкий и белоснежный.
Так странно, среди всех скульптур именно эта отображала сражение. Противостояние не на жизнь, а на смерть. Зеленый ящер, прижатый к земле, с поднятым ввысь хвостом, отчаянно цеплялся когтями за белоснежного лебедя. Он душил одной лапой тонкую шею птицы, загораживаясь второй от лап противника. Лебедь нависал над ним с сжатыми лапами, размахивая крыльями. Румпель нахмурился, заметив, что у ящера не хватало куска камня. Возможно, поэтому не работал фонтан. Но с другой стороны, как говорила Эмма, тогда бы скульптура и вовсе не собралась. Мужчина задумчиво провел кончиками пальцев по клюву лебедя, что еще вчера был отколот вспышкой гнева Темной.
Хмыкнув, Румпель отошел к границе замка, разрываясь между страхом за собственную жизнь и любопытством. Соврала ли ему Эмма? Действительно ли он может покидать замок? Свободен ли он? Хотелось увидеть Бэя, обнять своего мальчика и больше никуда не отпускать. Но… что тогда будет с Эммой, раз сделка будет нарушена, что будет с ними? Ведомый множеством вопросов, мужчина опасливо протянул руку, жмурясь в ожидании неминуемой боли. Ничего не произошло, ни тогда когда он сделал шаг, ни тогда, когда он, удивленно осматриваясь, отошел от замка на несколько метров, углубляясь в лес.
Он действительно был свободен, девушка отпустила его. Это радовало и одновременно пугало. Что, если она устала бороться? Ее поступок был жестом доброй воли или смирением? Может страхом? Необходимо было выяснить и чем быстрее, тем лучше.
Шли часы, остывший ужин одиноко ждал свою хозяйку, и очередная книга со старыми потертыми страницами была прочитана. С каждой минутой Румпель становился злее и нервнее. Она не могла так просто исчезнуть на целый день, ничего не объяснив ему.
Что-то цокнуло о стекло, и в зал, путаясь в шторах, ввалился Ворчун.
— Понавешали тут, мать его. Хозяйка! — гаркнул ворон, делая круг по залу. Румпель недовольно проследил за ним взглядом, мысленно успокаивая себя. Бэй написал ему письмо. Теперь осталось без явных потерь обеих сторон забрать его у ворона. — Хозяйка!
— Не кричи, ее нет в замке, — фыркнул Румпель, вставая с софы и привлекая к себе внимание Ворчуна. Птица сделала еще один круг и присела на спинку кресла, что стояло во главе стола. К его лапе был привязан небольшой клочок бумаги, намного меньший, чем обычно ему отправлял сын. Румпель заволновался: неужели с Бэем, что-то случилось.
— Ну, так позови ее! Я знаю, она придет на твой голос, — Ворчун клацнул клювом, упрямо сверля взглядом прядильщика.
— Не буду. Эмме нет надобности контролировать то, как ты передаешь мне письмо, — Румпель протянул руку, выжидающе смотря на ворона.
— Еще чего. Твой малец сейчас не там, где его оставила хозяйка! Я вынужден пролетать каждый день намного больше, чем мы оговаривали изначально! Он движется на восток! Хозяйка знает, что он сбежал?! — заверещал он противным голосом, от чего Румпель поморщился и осмотрелся, не появилась ли Эмма.
— Сделка подразумевала, что ты всегда будешь приносить ему и мне письма, вне зависимости от того, где мы будем находиться. Верни свиток! — зашипел мужчина, делая шаг к птице. Ворон упрямо потоптался на кресле, склонив голову на бок.
— Эммахэннауэр не знает, что Бэйлфаер сбежал! — догадка озарила невыносимого ворона и он закаркал, наверное, смеясь, и довольно захлопал крыльями.
— Заткнись! — рыкнул прядильщик, бросаясь к птице, в попытке выхватить письмо из его лап. Ворчун взлетел к потолку и стал кружиться над головой мужчины. — Верни мне письмо! Это важно! Немедленно! — птица продолжала “хохотать”.
— А Эммахэннауэр не знает! А Эммахэннауэр не знает! А Эммахэннауэр…
— Закрой свой рот! Клюв! Она сейчас появится! — Румпель замахнулся посохом, но Ворчун ловко увернулся. Несколько взмахов крыльями, и птица удобно устроилась на верху книжного шкафа.
— Скажи ей правду, неверный!
— Я ничего не скрываю!
— Твой сын сбежал!
— Это не твое дело!
— Теперь это мое дело, — донеслось из темного угла зала, откуда на свет вышла хмурая Эмма. Девушка совершала очередную сделку, когда в ее мысли ворвался крикливый голос ее ворона, взывающий к ней. Причин такому поведению было много, и Эмма поспешила перенестись в зал. Темная вновь застала перепалку мужчин, что набирала новые обороты. Она была шокирована тем, что услышала от ворона. Румпель знал об этом. Он предал ее. Злость и разочарование стали туманить ей разум. Однако, Румпель был здесь. Темная была уверена, что он сбежит из замка при первой же возможности, но он был здесь, читал книгу, готовил обед, ждал ее и пререкался с Ворчуном.
Румпель вздрогнул, слыша, как Темная ближе подходит к нему, не торопясь оборачиваться к ней.
— Что здесь происходит? — Эмма перевела взгляд с ворона на спину Румпельштильцхена, прожигая ее взглядом. Мужчина поежился, словно ощущая ее взгляд на себе.
