Он не беспокоил ее целый день, исписав пару листов бумаги. Успокоившись, Эмма устало забрала его бумагу и проверила, объясняя ошибки. Мужчина благодарно улыбнулся и попросил ее написать свое имя. Полное имя. С этого момента начался ад.

— Вот так? — он сунул ей под нос лист с коряво выведенным ее именем.

— Нет, — она отвела его руку подальше. Мгновение Румпельштильцхен хмурился, а затем, перечеркнув слово, написал новое.

— Так? — Эмма взглянула на имя и ей показалось, что волоски на ее голове встали дыбом или поседели.

— НЕТ! Это вообще ругательство! — взвизгнула она. Из-под спадающих волос донеслось ехидное хихиканье.

— Ты знал! Румпельштильцхен! — зарычала Эмма.

— Ну так напиши мне свое имя и покончим с этим, — улыбаясь пропел мужчина.

— Нет. Тебе это не нужно. Эмма и все. И вообще, учись на слух воспринимать.

Они пререкались два дня. Пока, Эмма не сдалась и не написала свое имя. Румпельштильцхен ходил вокруг да около, но все никак не мог разобрать несколько букв, иногда Эмме казалось, что мужчина специально дразнил ее и выводил из себя. Ей было не понятно его рвение узнать, как пишется ее имя. Но вечером она заметила на столе пергамент, на котором аккуратно, если можно было так сказать для Румпельштильцхена, было выведено два имени. И его имя все равно оказалось длиннее! Девушка злорадно хихикнула и довольно подожгла бумажку.

В воздухе воспламенились перо с пергаментом, пепел от них падал Эмме на голову, исчезая на полпути.

— Ты своим носом в этой книжке скоро дырку сделаешь, — пробурчала она, лениво смотря на мужчину, что усердно изучал страницы детской книжки, с самым простым легким слогом.

— А ты во мне. Прекрати наблюдать за мной, я сбиваюсь, — зашипел мужчина и пододвинулся ближе к окну.

— Ты же не научишься так читать, — Эмма закатила глаза на его детский жест.

— Я прочитал уже три страницы! — воскликнул он и потряс книгой.

— За два дня! — рявкнула Темная. Шумно выдохнув через нос, она взяла себя в руки. — Румпельштильцхен, я должна знать, как ты читаешь. Ты можешь не правильно сочетать буквы!

— Я уже выучил алфавит, и ты сама это знаешь!

— Но не научился читать! — зарычала Эмма.

— Научился, — фыркнул он и буквально спрятался за книгой.

«Не хочешь по-хорошему, будет по-моему!»

— Если сейчас ты не начнешь читать, я придам твоим мыслям громкости и услышу, какого ты обо мне мнения! — Эмма приготовилась взмахнуть рукой, но остановилась, заметив, как мужчина побледнел, а его глаза испуганно расширились. Это было интересно, о чем он таком мог думать, чего стоило ему бояться.

— Ты действительно можешь это сделать?! — осторожно спросил мужчина.

— Продемонстрировать? — Эмма приподняла бровь, забавляясь его реакцией. Где-то в глубине души захотелось действительно так сделать, она всегда была любопытной.

— Нет! — резче, чем следовало вскрикнул он. — Я верю тебе. Хорошо, я буду читать, — Эмма довольно хмыкнула. Удобнее устроившись на кресле, она приготовилась его слушать.

— Ко-ро-ле-вство Ан... Ан- в- о...

— Анволии, — выдохнула она. Будет тяжело, он совершенно не научился читать, только упрямился. Румпельштильцхен бросил на нее недовольный взгляд и поправился.

— Нах... Нах-о-ди...

— Находится.

— Ты можешь меня не перебивать? — фыркнул мужчина.

— Разве ты что-то говоришь? — невозмутимо спросила Эмма. — Ты только нечленораздельные звуки издаешь.

— Не нравиться, не слушай! — Румпельштильцхен снова уткнулся в книгу и единственным звуком, издаваемым им, было его злое сопение.

Эмма тихо щелкнула пальцами.

— «...елль. Почему принцессу Анволии назвали Мебелль? Странные обычаи. Эй!» — мужчина чуть не упал с подоконника, выронив книгу. — «Мои мысли слышно?» Эмма, прекрати! «Зачем ей слушать мои мысли?!»

Эмма сотрясалась от беззвучного смеха, когда услышала, как Румпельштильцхен обозвал бедняжку Белль, самую красивую девушку Анволии. Кажется мужчина не понимал, как остановить поток мыслей и на Темную обрушилась просто лавина его мыслей, кричащих разными интонациями, истеричных и злых, что эхом разносились по залу.

— Хватит! «Боже, как заставить себя не думать?» Прекрати смеяться! «Почему она смеется?» — Эмма не могла остановиться, ее смех становился все громче и громче. — «Эмма!» — мысленно пискнул его голос и, кажется, Эмма хрюкнула от смеха. — Это не я сказал! «Что с моим голосом?!» Ну все. Достало. Я ухожу, — мужчина слез с подоконника и потянулся за посохом. — «Главное не забыть книжечку...» — он замер. Он замер, медленно втягивая воздух через ноздри. Но тишину замка нарушал только смех Эммы. Мужчина удивленно обернулся и увидел, как девушка, уткнувшись в руки, сотрясалась от смеха. Она сняла заклятие.

— Повеселилась, да? — угрюмо спросил он, подтягивая к себе книжку. Когда девушка убрала руки, ему показалось, что она прекраснее всех на свете.

-Белль, Румпельштильцхен. Девушку зовут Белль, а не мебель, — хихикнула она. Смех и искренняя улыбка преобразили ее. Чудовище, смотрящее всегда на него, отступило. Сейчас перед ним была обычная девушка. Это было мало заметно, но рельеф ее кожи пропал, а окрас стал более блеклым. А глаза, на секунду в них пропала та дикость, тот животный, пугающий взгляд, наполненный тьмой, только человечность. Он засмотрелся, недоуменно скользя взглядом по девушке. Этой заминки хватило, чтобы Эмма, тряхнув головой, снова стала собой. Их глаза встретились, и на мужчину снова смотрели золотисто-зеленые рептильи глаза. А ведь на самом деле, они были зелеными. Румпельштильцхен был уверен в этом. Улыбнувшись, Эмма подошла к мужчине, пытаясь понять, что изменилось за эти минуты, что заметил он, но не могла понять она. Взяв из его рук книгу, Эмма подтолкнула его к подоконнику и села рядом. Весь вечер и последующие дни, не без споров, упрямства и ворчания, они проводили вместе.

В воздухе зависла та самая книжка, созданная черными нитями магии и плавно стала переворачивать страницы. Мысли куда-то неконтролируемо ускользнули, и книга превратилась в посох. Палка парила над ее головой, но девушка все еще не открывала глаз. Посох быстро завертелся в воздухе и превратился в розу, черную розу. Эмма нахмурилась, кода роза постепенно стала терять краски, и дымка стала светлеть. Сбоку послышался шорох, и девушка резко распахнула глаза. Ее глаза встретились с зависшей, полупрозрачной розой, к которой осторожно тянулась рука Румпельштильцхена. Пойманный с поличным, он замер и неуверенно улыбнулся.

— Тебе не говорили, что трогать чужое нельзя? — зло спросила она, и роза исчезла. Румпельштильцхен отдернул руку и отошел от Эммы на шаг, позволяя ей взглянуть на него.

— Тут весь замок — чужое, — фыркнул он и сел рядом с ней на стул. Эмма нервно поменяла расположение ног, закинув левую на правую, сложила руки в замок и выжидающе посмотрела на него.

— Что? — невинно поинтересовался мужчина, нервно покручивая пальцами посох вокруг своей оси.

— Что ты хочешь? — лениво спросила девушка. — Я знаю этот взгляд.

Румпельштильцхен поколебался мгновение, а затем протянул ей исписанный пергамент.

— Опять проверить, что ли? — недовольно протянула она.

— Нет... пусть так и будет, — Эмма удивленно приподняла бровь. — Ты не можешь... ты не можешь передать его Бэю?

Пожалуйста, — карие глаза умоляюще, с надеждой смотрели на нее.

— Я что, похожа на гонца? — Эмма недовольно повела плечами и хмуро уставилась на мужчину.

— Нет... — мужчина стушевался.

— Или может девочку на побегушках?

— Нет...— он не знал куда себя деть. Эмма так и не взяла письмо из его рук и мужчине пришлось подтянуть его к себе, защищая пергамент от нее.

— Так скажи мне, почему ты и твой сын считаете, что человек, зависимый от зла и темноты, пойдет вам на такие уступки? — Эмма забавлялась ситуацией. Ей было интересно знать, что на это может ответить ей хромой.