Что-то коснулось ее ног, привлекая внимание. Открыв глаза, Эмма увидела в темноте дракончика, трущегося о ее высокие ботфорты. Она смутно вспомнила, о чем говорил Румпельштильцхен и, зарычав, оттолкнула существо от себя. Это все было из-за него.

Малыш, не понимая настроения Эммы, снова полез к ней и попытался вскарабкаться на коленки. Девушка недовольно подняла его на руки и, фыркнув, подкинула в воздух, растворяя в дымке. Ей требовалось еще какое-то время на осмысление произошедшего, а потом, она предпочтет уединиться в зале с чашкой чая, искренне надеясь, что ее никто не потревожит.

====== Глава 22. ======

Румпельштильцхен уже какое-то время сидел на кровати и, прикрыв глаза, кончиками пальцев массировал виски. Как с ним это могло произойти? Он совершенно не чувствовал опасности, мужчина был ослеплен своей заботой о дракончике. Настолько слеп, что не видел очевидного. Его инстинкт самосохранения впервые предательски молчал, подвергнув его опасности. И ее. Румпельштильцхен глухо застонал. Она приняла удар на себя, сдерживая какого-то монстра за решеткой, спасая его. Мужчина надеялся, что с ней было все хорошо, и тихо про себя хмыкнул, конечно, с ней было все хорошо, она же бессмертна. Но неприятный осадок еще долгое время оставался в его сердце. С другой стороны, зачем в замке хранить такого монстра, которого она сама едва могла сдержать, это наводило на странные мысли, и хромой не мог понять ее мотивов. Но замок, как она сама говорила, тоже был волшебен по-своему, может, это его узник или очередная уловка коварного сооружения, которое раз за разом стремилось его испытать. Нет, вряд ли. Какое ему дело до обычного крестьянина? Во всем виноват он сам: сам не уследил за дракончиком, сам пошел за ним, сам не смог осознать, что вряд ли дракончик прятался от него в той камере и тем более издавал такие звуки. Все сам. Он тяжело вздохнул. Мужчина был уверен, что сейчас она зла. Невероятно зла. И он благодарил всех богов за то, что ей хватило сдержанности и контроля над собой, чтобы не появиться сейчас здесь и не выместить свой гнев на нем.

С легким хлопком что-то упало на кровать. Хромой, все еще не открывая глаз, зажмурился. Ошибся, вот и она. Появилась, чтобы наказать его или расторгнуть сделку. Не то, чтобы он был не рад расторжению сделки, но сына бы это все равно бы уже не вернуло, а он потерял бы кров, тепло, еду, и даже такого тяжелого собеседника, как она. В деревне, где он жил, единственный, кто поддерживал с ним контакт, была Мила. Все сторонились сына труса. А после войны у него, кроме сына, и вовсе никого не осталось. Над ним издевались, обходили стороной, высмеивали и никогда не контактировали с ним. Он был одинок, и благодарен этим людям лишь за то, что их гнев и презрение, направленное на него, не касались его сына. Они позволяли своим детям общаться и дружить с Бэем, мальчик был счастлив, что у него были друзья. У него было тяжелое, совершенно короткое, но детство. Румпельштильцхен был рад тому, что смог подарить сыну воспоминания, которых не было у него самого, которые спустя многие годы будут согревать его сердце. Он вздохнул, качнув головой, и обреченно открыл глаза, готовясь встретить свою участь. На кровати сидел подозрительно тихий и сбитый с толку дракончик.

Румпельштильцхен обрадовался, она не пустила шкодника на перчатки, но с другой стороны, его это и настораживало, что-то было не так. Она не могла так просто проигнорировать его оплошность. Это было так не похоже на нее. Мужчина решил, что ему следует спуститься в зал и поговорить с ней.

В этот день ему так и не удалось с ней поговорить, как и в следующий. Когда они пересекались, Эмма будто чувствовала, с какой целью открывался его рот, и исчезала из помещения в мгновение ока. Он не понимал, злилась она или просто не могла его видеть, но ничего с этим не мог поделать. Через день он сдался и попробовал заговорить на нейтральную тему. К его удивлению, разговор вышел весьма... сносным. Если можно так назвать пару резких предложений, высмеянная еда и его перемещение в сад, который был до сих пор не тронут после грозы. Спустя несколько дней можно было смело сказать, что буря, бушевавшая внутри Темной, полностью утихла. Девушка спокойно общалась с Румпельштильцхеном, избегая тем касающихся дракона, а так же и его самого. Хромой старался не искушать судьбу, поэтому запирал бесенка у себя в комнате, там же кормил и там же тушил свое постельное белье.

Из задумчивости Эмму вывели натянувшиеся магические нити, что связывали ее с этим замком. После грозы, Темная наложила защиту на главный вход замка и сейчас кто-то пробивал ее невидимую стену, с неприятным треском разрывая нити, предупреждающие ее о незнакомце.

«Наконец-то», — Темная усмехнулась.

Она ждала этого посетителя больше недели. Двери распахнулись, пропуская в зал статную, изящную женщину. Темная невольно пробежалась по ней взглядом. У этой женщины был особый, экстравагантный вкус. Белоснежная кожа, пухлые губы, окрашенные в ярко-красную помаду, и голубые глаза. Наверное, у нее были светлые волосы, но Темная никогда их не видела. На голове у этой женщины была причудливая, из черной кожи, шапка с большими, дьявольскими, рогами. Гостья предпочитала черные платья в пол, вызывавшие у Эммы ассоциации с летучей мышью. И посох. Посох из черного дерева, на конце которого был закреплен небольшой хрустальный шар. Чтобы Эмма ни придумывала, она не могла заполучить эту деталь. Шар был наделен волшебной силой, что делал владелицу этого посоха одной из самых могущественных женщин этого столетия и он был необходим Эмме.

— Малифисент, — протянула Эмма, лениво приоткрывая один глаз.

— Здравствуй, Эмма, — Темная поморщилась, она не любила когда к ней так обращались без ее разрешения. Это движение заметила Малифисент и удовлетворенно про себя улыбнулась. Она подошла ближе к столу, со стороны окна, и солнечные лучи, скользящие по ткани, преобразили цвет платья в иссиня-черный.

— Чем обязана? Должно быть, это что-то очень важное, раз ты решила посетить мой замок лично, без приглашения и бесцеремонно сломать защиту на входе.

— Мы обе знаем, что если бы ты действительно хотела защитить свой замок, одних моих сил было бы не достаточно. Ты знаешь, зачем я здесь. Я прошу вернуть мне то, что я оставила тебе, — взгляд, устремленный на Эмму, был красноречив. Эти женщины часто понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, несмотря на то, что их дороги чаще расходились, чем пересекались.

— Мм... что-то я не припоминаю, чтобы ты мне что-то оставляла, — Темная лениво сняла ноги со стола и села удобнее, изучая взглядом женщину, в голубых глазах которой сверкнул недобрый огонек.

— Яйцо. Где оно? Я оставила его у тебя, — терпеливо пояснила она.

— Яйцо? Оставила? Ах... да-да, — Эмма поиграла в воздухе пальцами. — Припоминаю, что-то такое находилось в саду, все недоумевала, кто осмелился к чертям разнести часть моего замка, — последние слова Темная буквально прорычала и оперлась локтями о стол.

— Тебе ничего не стоит собрать его заново, ты же Темная. Где яйцо?

— Что произошло? — одновременно с ней спросила девушка. Малифисент заколебалась, ее глаза забегали, стараясь зацепиться за какую-то вещь, но было тщетно. Эмма нахмурилась. — Малифисент, что произошло?

— Я встретила Реджину, — собравшись, сухо произнесла она.

— И что? Эта соплячка не сильнее тебя, — Темная насмешливо выгнула бровь.

— Ты когда ее последний раз видела, Эмма? — блондинка снова поморщилась, мысленно задаваясь этим же вопросом, что-то изменилось и без ее ведома. — Впрочем, не важно. Я потеряла свою магию, — увидев удивленный взгляд золотых глаз, поспешно добавила. — На время. Глупое стечение обстоятельств, повлекших за собой некие последствия.

Темная задумчиво изучала ее лицо, женщина не лгала. Но как магия могла исчезнуть, и почему Реджина оказалась так некстати поблизости.

— Значит, разрушенный замок ты называешь неким последствием?