- И о чем ты ей сказал максимально честно и деликатно?
- О том, что не способен любить, конечно! – рассердился Регис. Спокойный тон друга задевал его. – Что не способен ответить на чувства… и что это вовсе не её вина, а только моя…
Детлафф неподвижно смотрел на освещенные страницы книги.
- Ты не её обидел. Ты обидел себя.
Регис замер…. потом с грохотом свалил кисти обратно.
- Что ты имеешь в виду?! – напряженно спросил он.
Детлафф откинулся на стуле и уставился в распахнутое окно, за которым шелестел ночной дождь.
- То, что в тебе тоже зародилось чувство. Мне это было очевидно. Только развивалось оно медленно. Гораздо медленнее, чем это происходит с людьми. А когда оно развилось, оказалось, что ты уже поставил на нем крест.
- Невозможно… - прошептал Регис. – Я не мог… я сотни лет не чувствовал…
Детлафф поднял на него пристальные глаза.
- Начнешь уверять меня, что твои чувства к Королеве Ночи можно сбросить со счетов? Что они ничего не стоили? И что не из-за расставания с ней ты запил настолько, что людям удалось на полсотни лет упечь тебя в могилу?
- Это было так давно…
- Но это было! А значит, ты не застрахован от того, что всё может повториться вновь. И у тебя есть возможность дать мне фору в вопросах любви. Только уже счастливой. В несчастной у нас с тобой счет – один-один.
Регис уже почти не слушал его. Он заходил по комнате.
- Ты считаешь, что я совершил ошибку?
- Ты и сам так считаешь. Ведь ты уже неделю разыскиваешь Ирис по всему городу. Или больше?..
Регис что-то пробормотал. Потом остановился.
- Никто не может сказать, куда она уехала или съехала. Её сосед заявил, что, если я продолжу подозрительно торчать под окнами, он призовет стражу…
- … у них это называется - «наряд полиции»…
- Да. А когда я уверил его, что не замышляю никого грабить, что меня интересует только девушка, он обозвал меня ещё хлеще…
- Могу его понять: за прекрасного принца ты не сойдешь даже издали. Как и я, впрочем… - усмехнулся Детлафф.
Регис постоял… потом сел напротив него.
- Надо тебе ноутбук купить, - сказал он. – В этом мире жители читают книги, которые называются «электронные».
- Я люблю бумагу, - возразил Детлафф. – Она пахнет.
========== Часть 6. Госпожа Печаль ==========
Ирис вернулась в город в пасмурный весенний день, в котором словно отразился день ее осеннего отъезда: те же мокрые улицы, укутанные в плащи и куртки пешеходы, раскисшие газоны. И сама Ирис внешне оставалась прежней. Только теперь ее неизменной спутницей стала Печаль.
Девушка больше не противилась этому, не напрягалась, обнаруживая в отдалении эту странную фигуру. А Печаль с их первой встречи изменилась – её облик стал моложавее, силуэт благороднее, костюм посвежел и больше не выглядел, как старьё из чулана. Теперь это была дама с манерами и обликом аристократки. Она неслышно приближалась в минуты раздумий, мягко и ненавязчиво вступала в беседу. И, слушая её, Ирис, как ни старалась, не могла найти ни слова возражения, словно та говорила из глубин её собственного сердца:
«Дитя моё, на свете нет ничего естественнее и честнее, нежели печаль! Говорят, что миром правит Любовь… о, если бы это было так! Чувства большинства людей мелки, эгоистичны и недолги; твой глубокий сердечный призыв остается в пустоте и вызывает лишь скорбь. Даже если происходит где-то чудо и кто-то обретает бесценную родственную душу – увы, этим миром правит жестокий закон случайных чисел… болезни, войны или потерявший управление джип… - и вот, всё твоё счастье в один миг превращается в боль и агонию! Вспомни, милое дитя, свои первые детские годы и те прелестные стихи, которые ты писала, - что вызывали они в сердцах родителей? Непонимание, пожелание тебе заняться более практичными делами, а то и жестокие слова! Лишь я была рядом с тобою в те минуты, когда ты сдувала с ладоней паутину чулана, куда тебя запирали, обозвав бездельницей; лишь я обнимала тебя, когда ты горько плакала, уткнувшись лбом в холодный оконный косяк!.. Когда же ушла ты из родительского дома с этим мальчиком, когда вселенная в твоих глазах впервые усыпалась сияющими звездами, я должна была отступить и покинуть тебя, но судьбы этого мира жестоки… и вновь с тобою рядом только я, твой единственный друг! Знаю, что прошлые годы ты, как невинный, наивный ребенок, еще заставляла себя верить в чудеса, в то, что твое сердце вновь оценят до самых его глубин и полюбят… хоть и случается такое немыслимо редко! И вот снова она – жесточайшая боль от ненужности, отверженности!.. Будь милосердна к себе, моя драгоценная девочка! Только печаль принесет тебе покой и гармонию. Поверь, что когда нет надежд и устремлений – нет и разочарований! Твоя Муза – Печаль, прекрасная дама Истинной Красоты, Высоты и Одиночества! Ты добра, милосердна и сострадательна, ты сможешь сотворить в этом мире множество добрых дел, но начни же с себя самой, ибо никто так не заслуживает покоя и милосердия, как ты!»
А недавно Ирис обнаружила, что начала обращаться к своей спутнице словом «госпожа», и Печаль стала ещё меньше походить на старую даму. Это была уже красивая скорбная женщина средних лет, одетая в темную одежду безупречного покроя и качества, словно королева в изгнании.
Ирис подъезжала к издательству, когда раздался телефонный звонок. Ей спешили сообщить радостную весть о выходе из печати её книги и предложили забрать в книжном маркете на первом этаже издательства авторские экземпляры. Вскоре она уже держала в руках новенькую книжку с полным собранием своих стихов – красивый уютный томик с названием «Звездными тропами». На обложке они были рядом – она и Дэрк. И всё, что они так любили – вечер, костер, гитара…
Ирис внезапно почувствовала сильную боль – словно кто-то воткнул спицу в самое сердце. А она так надеялась, что боли больше не будет…
- Где он сейчас, госпожа? Вы знаете это?
Печаль тут же возникла рядом, долгим взглядом посмотрела на обложку.
- Нет, - ответила тихо она, высоко подняв брови. – Вероятно, в верхних сферах, в этой самой Вальхалле героев.
- Героев? – изумилась Ирис.
- Да, преумножающих печаль безмерно. Отчаянная храбрость, авторитарность, спонтанные поступки и – скорби тех, кто остается жить.
- И это всё – о Дэрке?..
- Дитя мое, что знаешь ты о детях, ради которых он погиб? Та девочка, не выходя из комы, умерла в больнице спустя два месяца. А мальчик умер через год – от рака. Агония родителей растянулась на год… А твоя – не закончилась и до сей поры… В этом мире никто не может противостоять закону случайных чисел!
***
Но возникшая странная боль не отступала, не замолкала. Работа приглушала её только на время. От боли печаль исчезла, словно испарилась. Ирис заставляла себя вечерами выходить из дома. Бесцельное блуждание по улицам вызывало нежелательный интерес фланирующих мужчин, равно как и одинокое сидение в кафе. Она выбрала шопинг. Карусель этажей и эскалаторов супермаркетов, рассеянное осматривание витрин и прилавков. Она блуждала в торговых залах, добиваясь бесчувственной усталости в душе и теле. Придти домой, упасть и сразу уснуть – без мыслей, без этой разрывающей сердце боли! – какое милосердие!
В этот бутик она зашла случайно. Ей всегда нравился его теплый приглушенный свет, деревянные лари и полки, на которых была выложена одежда в стиле кантри.
Напрасно она сюда зашла! Зал словно еще хранил тени и запахи Региса и Детлаффа после последнего их совместного посещения. Тут взгляд Ирис упал на фланелевую рубашку, которая так понравилась тогда Регису. Она протянула руку и погладила её, как мягкого зверька.
Повернулась.
И увидела в конце зала Региса.
Он медленно шел к ней.
Ирис показалось, что она заснула и видит сон.
В мягком полумраке бутика все стены, стеллажи, лари, посетители словно сдвинулись, отдалились, смазались – как отражение за влажным стеклом.
