Полностью одетый и сосредоточенный Юна — обычный омега, даже не красавец, и что в нём такого, что не может отказать ни один альфа? — при виде Рабби и своего командира поднялся со стула в углу, вытащил кляп изо рта Нокса, поклонился и исчез за дверью.

— Мы будем снаружи, — сказал Исла Рхона. — Когда закончите, позовите, — и тоже вышел.

Рабби осмотрелся: голые дощатые стены, вместо масляных светильников или свечей глиняные чадящие плошки с жиром, маленькое оконце с закопчёнными стёклами, грубо сложенный камин, колченогий стул — подходящая нора для подлого зверя, что привык нападать исподтишка. И что лежал сейчас в бесстыдной позе, даже не думая свести ноги.

— Что смотришь, нравлюсь? — Нокс шевельнул привязанными к изголовью кровати руками и оскалил зубы в усмешке.

Ногти вонзились в ладони, когда Рабби с силой сжал кулаки.

— Кто тебя нанял отравить королей? Кто заплатил?

— Не понимаю, о чём ты. А деньги я сам платил, чин чинарём, три медяка за ночь любви. Да видать меня многовато для омежки оказалось, испужался, подмогу позвал. Что ж, неплохая замена. Для тебя не пожалею и… — он окинул Рабби оскорбительно оценивающим взглядом с головы до ног. — Не пожалею и пяти! — и расхохотался. — Ну же, красавчик, подойди ближе, не робей, не съем!

Опомнился Рабби, уже занеся меч. В последний момент удалось изменить траекторию удара и лезвие вспороло перину, воткнувшись в остов кровати и прочертив по рёбрам Нокса тонкую полосу, тут же заполнившуюся кровью.

— Не можешь попасть с такого расстояния? — продолжая скалиться, насмешливо спросил мерзавец.

— Быстро ты не умрёшь, не надейся, — ответил Рабби, промаргиваясь от застившей глаза чёрной пелены. — Пока не скажешь всё, в ад не отправишься.

Он выдернул меч из дерева — Нокс смотрел на клинок, как на самое драгоценное в мире сокровище, безуспешно дёргая руками в попытках до него дотянуться, — неторопливо убрал в ножны. Снял плащ, расстегнул и стянул перевязь. Пристроил на узкий подоконник. Надо успокоиться. Иначе закончится убийством раньше получения какой-нибудь информации. Рабби сделал глубокий вдох и тут же пожалел: лёгкие заполнил терпкий аромат полуденного леса, будоража кровь уже не яростью, а похотью. Рабби опустил взгляд в поисках источника запаха, на полу у ног ворохом лежала одежда, а сверху примостились два широких браслета из толстой кожи, украшенные медными пластинами и бусинами. Традиционные наручи воинов Мессенды для защиты предплечий. Похоже, Юна действительно не знает отказа, раз уговорил их снять. Хотя на празднике Нокс тоже был без браслетов. Немаловажная деталь.

— Ты из Мессенды?

Небольшая островная страна отличалась воинственностью своих уроженцев и извращёнными верованиями. У презренных безбожников даже короля не было, правил совет старейшин, как в каком-то варварском племени.

Не дождавшись ответа, Рабби продолжил:

— Говорят, у мессендцев есть обычай: когда альфы сходятся в поединке, победитель овладевает проигравшим, как омегой. Это правда?

Нокс разлепил губы:

— Освободи мне руки и узнаешь.

— Нет, — Рабби покачал головой, скользя взглядом по обнажённому телу, отмечая правильность пропорций и скульптурность мышц под золотисто-ореховой кожей. Наверняка горячей и гладкой. — Я не дам тебе честного поединка. Ты недостоин биться как воин. И даже одного медяка ты не получишь, после того, как я… — Рабби подошёл, наклонился и провёл кончиками пальцев от ключицы до соска, глядя прямо в прозрачные серо-голубые глаза с зелёным оттенком, — возьму своё. Ты уже проиграл.

Зрачки Нокса расширились, а его голова резко дёрнулась вперёд. Рабби отшатнулся, чуть не потеряв равновесие, когда зубы лязгнули в дюйме от носа.

— А обещал, что не съешь, — хмыкнул он. Не зря несколько дней назад сравнивал Нокса с диким жеребцом.

— Соврал, — хрипло ответил тот, глядя с ненавистью.

Вернув руку на тёплую грудь, Рабби сжал в пальцах сосок, провернул, причиняя боль, с удовольствием наблюдая, как сжимаются губы Нокса в тонкую линию.

— За то, что ты сделал с братом, тебя ждёт смерть. Признавайся или отрицай, твоя вина не требует доказательств, и ты умрёшь. Но как именно, пока ещё можешь выбрать. Ты ведь хочешь быстро? Тогда расскажи мне, кто тебя нанял.

— С братом? — Нокс предпочёл услышать лишь начало фразы, проигнорировав конец. — А, тот маленький задиристый омега, что так недолго пробыл королём? Он мне понравился, даже жаль было убивать.

Понял, что отпираться бесполезно, но все ещё продолжал провоцировать: не в курсе, что покушение не удалось, значит, новостей из дворца не получал. Это косвенно подтверждало, что с ним связывался только ныне покойный Синклаир. И скорее всего, Нокс не знает, кто ещё замешан. Ну да, он ведь только орудие, такому не объясняют почему и зачем, лишь отдают приказы и платят за гнусную работу.

— Выходит, ты триднестский принц Рабби? — Нокс приподнял брови. — Простите, что сразу не признал. Не ожидал, знаете ли, встретить в таком месте. А что это у вашего высочества имя такое простолюдинское? Неужто вас папочка с каким-нибудь пастухом нагулял? Или мне следует называть вас Робертфэмус?

Всё-таки гаду удалось задеть за живое. Рабби вздрогнул. Не из-за оскорбительного намёка — полным именем, данным при крещении, не звал никто и никогда. И услышать его из уст убийцы оказалось болезненно неприятно.

— Можешь называть меня «Смерть», — стянув с плеч камзол, разрешил Рабби, развязывая шнурки на штанах. И предупредил холодно: — Будешь лягаться, своих солдат позову. Подержат. А после и сами позабавятся.

Он никому из своего отряда не говорил про встречу с Ислой, но Нокс-то этого не знал. Полностью Рабби не разделся — незачем. Перевернул, не заботясь о вывернутых руках, закаменевшего, но не сопротивляющегося Нокса на бок, огладил крепкую маленькую ягодицу, с неожиданно мягким светлым пушком.

— Ты послал горящую стрелу в спальню?

Не ждал ответа, но он прозвучал:

— Кто же ещё? — а после бесстыжая сволочь предложила: — Хочешь, чтобы я заговорил? Тогда давай заключим сделку. А? — Нокс вывернул голову, пытаясь взглянуть Рабби в лицо.

— Что?

— Раз уж, высокородный принц, не суждено мне боле в койке покувыркаться, кроме как с тобой да с палачами, а что-то я сомневаюсь, что палачи так же пригожи будут, сделай милость, чтобы и мне хорошо было. Считай, последняя просьба приговорённого. С омегой-то кончить так и не удалось. А с принцами мне ещё не доводилось ночи коротать, особенно настолько призывно пахнущими. Может, развяжешь? Я тебе покажу, как любить умею, — он хохотнул и тут же смолк, когда получил тычок пальца в продолжавший кровить порез.

— Ты, тварь, любить не умеешь!

— Ладно-ладно, не развязывай! За ночь с принцем и жизни не жалко, верно в сказках-то бают? Охота ж самому проверить. Так что, договорились?

Рабби задумался: от просьбы за лигу несло коварством и обманом — не мог Нокс говорить искренне, просто потому что не мог! Решил потянуть время? Надеется в процессе освободиться и сбежать? Наверняка. Зря надеется.

Вместо ответа Рабби лёг рядом, придвинулся к спине, но голову предусмотрительно держал так, чтобы не получить удар затылком в переносицу. Втянул запах от рассыпавшихся по подушке волос. Лето, лес, солнце. Но сейчас к фантазии добавилась прохлада от скрывающегося в траве ручья, ледяной водой способного утолить любую жажду.

Наверное, больно, когда руки так вывернуты. Рабби коснулся плеча Нокса, нажимая с силой, ощупал мышцы, как и хотел не так давно. Тронул задранный локоть, нырнул в подмышечную впадину с влажными завитками волос, огладил вздымающиеся рёбра. Удивительно, брезгливость не появилась. Обычно, если приглядывался какой-то альфа из простых, Рабби заставлял его тщательно мыться, а после ещё и обтираться духами. Но сейчас даже запах пота не отталкивал, а манил попробовать кожу на вкус, ощутить её солоноватость.

— Ты меня щекоткой, что ли, пытать собрался, ваше высочество? Верно говорят, в Триднесте альфы, что омеги, нежные и до больших членов охоч… ох-х… — Нокс захлебнулся вздохом, когда Рабби совсем не нежно ухватил его за мошонку и сжал.