— Поль? — Рабби сделал знак опустить клинки, свой тоже убрал: драться не придётся. — Ты его?

— Синклаир, — Поль мотнул головой в сторону.

Только тогда Рабби заметил сапоги, торчащие из-за стола: само тело, лежащее с другой стороны, скрывала длинная бархатная скатерть. Н-да. Поговорить уже не удастся.

— Он убил лорда Леита. А я… его. — Поль сделал шаг, тяжело осел в кресло. Меч, звякнув, лёг у ног. — Но и он успел… зацепить. Жить буду, не страшно.

Юмэнн обошёл стол, проверил Синклаира, выпрямился, кивнул. Вопросительно глянул и без лишних слов отправился за врачебной помощью. Джемисон сейчас разрывался между Людвигом и Мэлом, не оставит их, но хоть помощника пришлёт для перевязки. Крестер прошёлся по остальным комнатам и через пару минут вернулся, ведя заплаканного Финлея с прижимавшимся к нему испуганным пасынком. За ними тенью следовал слуга.

— Больше никого, — отрапортовал Крестер.

При виде двух трупов Финлей вскрикнул, а подросток вздрогнул, с силой закусив губу, но не издал ни звука. Молча не отрываясь смотрел на тело отца блестящими от непролитых слез глазами, кажущимися огромными на бледном лице.

«Молодец, крепкий альфа растёт, — подумал Рабби. — Будущий король. Если Людвиг и Мэл…» — он оборвал себя, запретив даже мысленно произносить «умрут». Они справятся, победят.

Стини стянул со стола скатерть, накрыл Леита.

Финлей всхлипнул:

— Он велел нам собираться, хотел отправить в имение. И мы ждали, а потом услышали шум. Муж… муж кричал…

— Кричал: «Ты не посмеешь», — подал голос наследник.

«Ирвинг, его зовут Ирвинг», — вспомнил Рабби.

— А граф Синклаир громко сказал: «Ты за все заплатишь!» — но Финли запретил мне выходить! А я бы мог помочь! Мог бы спасти отца!

— Лорд Финлей поступил верно, — ответил Рабби, с сочувствием глядя на осиротевшего мальчишку: каким бы человеком ни был Леит — всё же отец. — Он убил бы вас обоих.

Отправив в сопровождении Стини перепуганных МакКензи со слугой к себе, там они точно будут в безопасности, и приказав Крестеру найти первого министра или хотя бы Лареньи, Рабби обратился к Полю:

— Рассказывай, пока мы одни. Что тебя сюда привело? Подозревал дядюшку Людвига?

— Сперва нет. Удивился, что нигде его не видно, — пожал плечами Поль и поморщился от движения. — Царапина, не волнуйся, — пояснил он на встревоженное движение Рабби и отвёл пальцы, зажимающие рану.

Кровь ещё сочилась, но в прорехе рукава виднелась лишь неглубокая и небольшая, в пару дюймов длиной рана. У Рабби отлегло от сердца. Поль ему нравился, хоть и не так, как тот явно рассчитывал.

«Любовник может стать другом, но друг не должен становиться любовником», — сказал однажды наставник Исибейл, застукав двух юных друзей-альф в пикантной позе. Тогда Рабби больше заботило, чтобы про его грешную склонность не узнал отец, но после смысл фразы дошёл в полной мере: когда расставшись с любовником, потерял и друга, взамен приобретя врага. С тех пор Рабби не повторял ошибки.

— Как всё произошло?

— Я отправился к лорду Леиту, наткнулся на двух мёртвых стражников, а когда распахнул дверь, увидел, как граф Синклаир угрожает мечом, требуя немедленно отдать его долю.

— Долю? — переспросил Рабби.

Ну вот заговор и раскрыт. Синклаир понял, что покушение не удалось, вина циркачей не требует доказательств, а они, как только их поймают, укажут на него. Он решил скрыться и перед побегом пришёл за обещанными деньгами. Интересно, сколько посулил ему старый подлец за жизни племянника и его молодого мужа?

— Синклаир заявил, что выполнил свою часть уговора и если лорд Леит не выполнит свою, то пожалеет, — продолжал Поль, подтверждая догадки Рабби. — Лорд воскликнул, что тот ничего не получит и не посмеет причинить вред — он увидел меня и ждал помощи. Но я не успел.

— Жаль, что он мёртв. Синклаир, я имею в виду. Вдруг ещё кто-то замешан? Мертвеца не допросишь.

— Извини, об этом я как-то не подумал, — Поль криво улыбнулся.

— Ты сделал, что до́лжно, — Рабби подошёл к нему, провёл рукой по растрепавшимся волосам. — Как считаешь, почему для покушения выбран день свадьбы?

— Удачный момент. — Поль, словно кот, потёрся о ладонь. — Охрана к вечеру устала и расслабилась. Да и мы все. Вино лилось рекой, кто в зале оставался трезв? Повезло, что принц Мэлвин успел позвать на помощь. Есть улучшения?

— Пока нет.

Рабби убрал руку, обернувшись на приближающиеся шаги. В комнату пыхтя влетел шеф полиции, почти сразу за ним зашёл помощник лекаря. Упреждая все вопросы, Рабби быстро задал свой:

— Циркачей удалось найти?

— Да, их всех доставили. Буквально вот только… — ответил Лареньи, спохватился и засверкал глазами. — Вас сразу известят, принц, когда я выясню что-либо конкретное. И если бы ваш солдат меня не отвлёк, я бы уже начинал допрос. Зачем вы меня… — он увидел тело и приподнял край скатерти: — О боже, это же дядя короля, лорд Чарфилдский! Господь всемогущий! Что с ним случилось?

— Рискну предположить, что его убили, — произнёс Рабби со всей серьёзностью.

Незаметно подмигнул Полю и оставил его объяснять «многомудрому», что же именно случилось. Пока Лареньи занят, есть шанс побеседовать с метателем ножей первым.

— Стражникам нанесли по удару прямо в сердце, я глянул, других ран на них нет, — негромко рассказывал Крестер, пока они снова в полном составе спускались по винтовой лестнице к подземельям. — А эти божьи коровки, — намекая на красную с белой окантовкой форму брингундских солдат, он пренебрежительно хмыкнул, — и мечи вынуть не успели. Прямиком на небо отправились.

— Одно название, что воины, — цыкнул зубом Стини.

— Да вы гляньте на них, — шедший первым Юмэнн обернулся и понизил голос, чтобы не услышали двое стражей у кованой двери, что показалась в поле зрения. — Брингундцы, — прозвучало как ругательство, — им только курей ловить, и то не поймают.

Через несколько минут Рабби признал верность характеристики. Циркачей разыскали, задержали и доставили. Но не всех, как хвалился Лареньи. Не хватало как раз метателя ножей.

Расчёт, что выполнявший роль мишени омега-ассистент расскажет где того искать, не оправдался. Он уверял, что Нокс прибился к ним несколько дней назад и никто знать не знает, ведать не ведает, кто он на самом деле и откуда. Сделанное же на празднике громкое заявление про предыдущего погибшего партнёра — обычная ложь, приманка для публики. Омега клялся, размазывая по лицу слезы, что не подозревал о яде, а идею поднести половинки яблока королевской чете подсказал сам Нокс. В любовной связи они не состояли, задушевных бесед не вели, и вообще, альфа всегда пугал его. Даже характерных примет не смог назвать дрожащий от ужаса перед пытками мальчишка: не высокий, не низкий, не толстый, не худой, сильный — вот и все сведения. Длинная чёрная борода с заплетёнными в неё цветными лентами, самая яркая деталь во внешности убийцы, наверняка была фальшивой. Даже цвет глаз выяснить не удалось.

Выйдя из камеры в общую комнату для допросов, Рабби зло стукнул кулаком по стене. Может, кто из циркачей под пытками и вспомнит что-то полезное, но сомнительно. Они признают и наговорят, что угодно, лишь бы сохранить свои шкуры. И на Лареньи надежда как на синий лёд: успокоится, найдя козла отпущения. Омега пойман — есть кого вешать за отравление.

Не обращая внимания на притихших, вытянувшихся по струнке у своих столов дознавателей, Рабби сделал пару шагов и остановился, поражённый возникшей мыслью. И почему раньше не додумался? Он ведь тоже видел Нокса. Пусть недолго, но достаточно близко. И смотрел внимательно. Не из бдительности, пришлось с горечью признать, а потому что Нокс вызвал интерес. Сперва скептический — какой такой мастер ножей может быть у сброда? — потом отчасти восхищённый. В Ноксе чувствовалась сила. В каждом движении таилось нечто притягательное и манящее. Ловкость, грация, как в диком звере, необузданном жеребце, которого хочется подчинить и объездить. Потрогать, как перекатываются мышцы под кожей, подвластные твоей воле, ощутить послушную тебе мощь.