Внезапно Мэл осознал, что вовсе не из-за страха признания дышалось с трудом. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, а в животе будто заворочался огромный жёрнов, перемалывающий внутренности. Мэл застонал от пронзившей резкой боли. Отравлены. Оба. Сомнений нет. Вряд ли у них есть в запасе даже несколько минут. На крики о помощи уйдут последние силы. Мэл судорожно вздохнул, проталкивая колючий воздух в лёгкие. Противоядие! Папа положил в тайник в подлокотнике кресла противоядие. Только бы добраться! Сквозь мутную пелену застилающую глаза, Мэл изо всех сил напрягая мышцы рук и ног, сполз с кровати возле Людвига. Его зрачки закатились, тонкой белой полоской виднелись белки между подрагивающих ресниц. Грудь тяжело вздымалась.

«Потерпи, продержись ещё немного», — попытался сказать Мэл, но издал лишь хрип. Шатаясь, с трудом удалось добраться до кресла. Рухнув рядом на колени, Мэл принялся нажимать на подлокотник, но тайник не поддавался.

«Нет, только не так, я не хочу так, не дождутся, не получат, не позволю», — мысли бились слабеющими мотыльками. Наконец что-то щёлкнуло под пальцами, и скрывающая паз деревяшка выскочила.

«В красном сильнейший яд, а в синем противоядие. Поможет не от всех ядов, но основные обезвредит», — в ушах всплыли папины слова. Оставалось надеяться, что с тем ядом, которым отравили их с Людвигом, оно справится.

Дрожащими руками Мэл вытащил синий флакон, зубами вырвал плотно прилегающую стеклянную пробку и немедля сделал глоток. Хотелось выпить залпом до дна, но усилием воли удалось сдержаться, как бы ни вопил внутри инстинкт самосохранения, требующий думать лишь о себе. Зажав противоядие в кулаке, Мэл, не вставая с колен, дополз до Людвига и влил между посиневших губ всё без остатка — тот явно принял бóльшую дозу, в чём бы яд ни содержался. Нужно звать на помощь. Якоб рядом, он должен услышать.

Не успел Мэл открыть рот, как со звоном рассыпалось одно из стёкол в окне. В образовавшийся проем влетела стрела с примотанной к наконечнику горящей паклей и воткнулась прямиком в балдахин над кроватью. Ткань вспыхнула.

— На помощь! Пожар! — хрипя, Мэл отталкивался пятками и продвигался к двери, дёргая за собой тело Людвига.

Но медленно, слишком медленно. Огонь распространялся быстрее, комната наполнилась едким дымом.

Идеальное преступление: всё сгорит, никто не узнает об отравлении, решат, что виной всему неосторожность и упавшая на постель свеча.

В дверь заколотили:

— Принц! Принц! — узнал Мэл голос Якоба. — Я сейчас! Я здесь!

Удары стали громче, дверь заходила ходуном, но засов не поддавался. У Якоба не хватит сил, он не успеет — подумал Мэл и, обессилев, уронил голову на грудь Людвига.

Мелькали яркие сполохи, огненные шары в руках жонглёра слились в единый горящий обруч, откуда-то Мэл знал, что должен проскочить сквозь него и тогда спасётся, но не мог пошевелиться. Акробат в пёстром чёрно-белом костюме выгнулся, вставая на мостик, рассмеялся и вдруг вспыхнул, сгорел без следа. Красный язык извивался во тьме, шевелил раздвоенным кончиком, предлагал сияющее золотом яблоко. Истекающее не соком, а ядом. Капли падали на камни и дымились зловонными серыми струйками. «В день, когда вкусишь, умрёшь» — пожелтевшие страницы с кровавыми буквами обуглились и рассыпались хлопьями пепла. За грехом наказание. День стал ночью. Ночь — Нокс. Раз за разом летело лезвие: не на удачу, на смерть. «Язык вырви, попробуй, вырви язык», — насмехалась голубая сталь злых глаз. Кричала и бесновалась толпа. Тянулись сотни рук, жаждущие разорвать. Красные и синие ленты в чёрной бороде обратились змеями, бросались, оскалив пасти. Ближе, всё ближе острые зубы. Не спастись, кругом огонь. Какая-то сила подхватила, как ветер оторванный листок, закружила вихрем. «Самый юный, самый слабый» — жутким хохотом из затягивающего бездонного провала. Красное, чёрное, чёрное, красное, бесконечная круговерть через боль и невыносимый жар.

Мэл закричал, забился, пытаясь освободиться от душащих пут, и рванулся в центр огненного обруча, прямо в ослепительно-белое сияние.

Комментарий к

Латинское Nox — ночь, ночной покой, ночной сон, тьма, мрак, смерть, подземное царство, слепота.

========== Часть 14 ==========

От стены до окна пять шагов. За стёклами мерцали огни факелов, плясали тени, раздавались топот ног, бряцанье оружия и отрывистые команды. Три шага до камина. Тёмный и пустой, он пах дымом. Запах гари всегда теперь будет связан с отвратительным ощущением беспомощности. Рабби оборвал лепестки жёлтого цветка, торчавшего из вазы на каминной полке, растёр в пальцах, поднёс к носу. Шесть шагов до резного комода. Найти тварь, что пыталась убить брата, и раздавить, как ядовитую гадину: вырвать зубы и переломать рёбра. Заставить раскаиваться о содеянном до последнего вдоха. А вместо этого приходится ждать. И считать шаги, чтобы хоть чем-то занять голову. Рабби скрипнул зубами и сжал пальцы на рукояти меча.

Первый министр герцог МакЛъялл уже объявил высший уровень государственной угрозы. Закрыт выезд из столицы без письменного разрешения главы службы безопасности, по периметру дворцовой территории выставлена дополнительная охрана, за циркачами отправили отряд, полицейские дознаватели опрашивали слуг. Дворец бурлил, как котёл с похлёбкой на огне.

Только Рабби оказался в стороне. «Вы человек новый, незнакомый с нашими реалиями и особенностями. Отдыхайте, принц, восстанавливайте силы. Пусть каждый занимается своим делом. Уверяю, наш многомудрый шеф полиции Лареньи найдёт виновника этого страшного преступления, кем бы он ни был», — вежливо, но твёрдо отказался министр от сотрудничества. Невысокий лысоватый бета, стоящий рядом с ним и оказавшийся тем самым шефом полиции, выпятил грудь и важно заверил, что поиском отравителя заняты лучшие сыщики.

Отдыхайте… Легко сказать. Подойдя снова к окну, Рабби постучал лбом в крестовину переплёта. Нет уж, хватит. Кэмпбеллы не привыкли сидеть сложа руки, когда кто-то посмел причинить вред одному из них. Рабби открыл дверь в приёмную, где ждал его личный отряд. Пусть всего десять человек, но каждый проверенный и надёжный. Благодаря их помощи пожар в королевской спальне удалось быстро ликвидировать без последствий. Именно они вынесли Мэла и Людвига, первыми отреагировав на крики Якоба.

— Крестер, Юмэнн, Стини, — Рабби выбрал тех, кто выглядел пободрее. — Со мной. Остальные… — он обвёл взглядом серьёзные лица. У Мюра от бороды остались опалённые клочки, Дэнд и Имхер лишились бровей и ресниц, на щеке Колена багровый ожог. — Идите все спать. День был тяжёлый.

— Не обессудьте, принц, — выступил вперёд Вил, самый старший из них. — Полностью караул я не сниму. По очереди дежурить будем. Ни одна сучья падла больше не навредит нашему принцу Мэлвину. Костьми ляжем.

Сухо сглотнув, Рабби кивнул. На них можно положиться — семья, хоть и не по крови. В коридоре он бросил взгляд на дверь, за которой Мэл боролся со смертью, и прошёл мимо: будут изменения, Якоб сообщит. «Многомудрый» Лареньи, болван набитый, намеревался его арестовать и допросить с пристрастием, упирая на то, что именно Якоб подливал вино в общий для королевской четы кубок. Рабби не позволил, заверив, что не сомневается в личном слуге брата. Окончательно отвести подозрения от Якоба и вообще от всех слуг удалось после проверки лекарем еды и напитков со стола: для эффективного лечения требовалось выяснить, что именно приняли Мэл и Людвиг. Уж как там колдовал Джемисон неизвестно, но он смог найти отраву — яд обнаружился на недоеденных половинках яблока. Что очевидно указывало на вину циркачей. Идея пригласить их во дворец принадлежала графу Синклаиру, с него и следовало начать — выяснить, сам ли надумал или подсказал кто. В сопровождении трёх воинов Рабби отправился к нему.

— Слыхали? — Крестер настороженно поднял голову. — Похоже на крик.

Звук раздался с той части дворца, что принадлежала Леиту.

— Быстро! — скомандовал Рабби. Синклаир подождёт.

Поворот направо, по лестнице, ещё поворот — в дальнем конце коридора неподвижными кулями застыли два стражника, привалившись к стене. Плохо дело. Рабби перешёл на бег, остальные не отставали. Когда ворвались внутрь с мечами наголо, стало ясно, что опоздали. Леит был мёртв — лежал в луже крови, раскинув пустые руки в стороны. Рядом, зажимая рану на правом плече, но не выпустив оружия, стоял барон Мюррей.