Мэл с Якобом, напрягая руки, держали Людвига за плечи, но даже совместно им не удавалось справиться с альфой.

— Приказ! Он же получил приказ! — взволнованно произнёс Якоб. — Наверное, он не может его ослушаться.

— А в прошлый раз смог! — пыхтя от усилий, возразил Мэл, ощущая, как скользят ступни по полу, а Людвиг дюйм за дюймом продвигается в сторону графских опочивален. Дозу, вероятно, увеличили, гады. — Ты идёшь за мной! — заглянув в пустые ничего не выражающие глаза, сказал Мэл и повторил для надёжности медленно и отчётливо: — Ты. Идёшь. За мной!

Это сработало. Людвиг перестал сопротивляться.

— Куда? — тихо уточнил Якоб.

— Давай, опять в часовню, — пожал плечами Мэл. — Как будто его самого туда тянет.

И снова на пути им не встретился ни один патруль стражи. Ну и дисциплинка у них тут в Брингундии, ругался Мэл, таща за собой механически передвигающего ноги Людвига, будто осла на привязи.

— А ты говорил «лунатик», — упрекнул он слугу. — Надо же глупость такую придумать! Разве помазанник божий может быть лунатиком?

— Дык кто ж знал? — оправдывался Якоб, упираясь королю двумя ладонями в спину для придания ускорения.

Оказавшись в часовне, они усадили Людвига на скамью. И что с ним теперь делать? Разумно было бы позвать лекаря, но не опасно ли тому доверять — не сам ли Джемисон приготовил это зелье, что лишало воли и разума? Мэл потянул руку почесать затылок, наткнулся на дурацкий капор, раздражённо стянул с головы и зашвырнул пакость в дальний угол. Пока Якоб зажигал свечи, Мэл мерил помещение шагами, напряжённо размышляя и лохматя пальцами волосы.

— Вот что, встань-ка снаружи, а то как бы его искать не вздумали, — велел он Якобу. — Если кого услышишь или увидишь — предупредишь.

— Будет исполнено, мой принц! — мальчишка рванул за дверь.

— С кем ты шёл? — подойдя к Людвигу, Мэл склонился к его лицу. Разило как из винной бочки, не знай правду, точно можно было бы подумать, что король мертвецки пьян. — Кто тебя вёл?

Молчание. Только бессмысленный взгляд в ответ.

— Подними руки, — произнёс Мэл, желая проверить возникшую догадку. И увидел, как медленно зашевелились руки Людвига, поднимаясь на уровень плечей. Ага, думать и отвечать не можем, можем только исполнять. — Скажи: «да», — усложнил он задачу.

— Да, — откликнулся послушно Людвиг.

— Скажи: «Мэл — самый лучший на свете».

— Мэл — самый лучший на свете, — раздалось бесстрастно.

Мэл хихикнул. Удобная в супружестве штука — это самое зелье. Угостил муженька и получил в полное распоряжение ручного альфу, который на утро ничегошеньки не вспомнит. «А если бы тебе подлили дрянь эту? — пронзила мысль. — И над тобой издевались?».

— С кем ты пришёл во дворец? — попытался Мэл ещё раз. Молчание. — Да опусти ты уже руки! — повелел он, рассердившись и на себя, и на Людвига, но больше всего на тех, кто решил превратить сильного мужчину в покорную игрушку.

Ладони безвольно упали на колени.

Что же делать? Как уберечь его от злых происков? И до свадьбы целый месяц — не выйдет ведь каждую ночь караулить, у заговорщиков полно времени для воплощения планов. Точно, свадьба! Надо её ускорить.

— Смотри на меня и слушай! — ухватив Людвига бесцеремонно за бороду, Мэл поднял бледное лицо к себе. — Слушай и повторяй: «Свадьба будет через неделю»!

Маловат срок для подготовки, но что ни сделаешь ради благой цели.

— Свадьба будет через неделю…

— Вспомнишь это, когда проснёшься, — стараясь разглядеть хоть проблеск сознания в огромных зрачках, Мэл приблизил взгляд.

— Вспомнишь это, когда проснёшься…

Ничего. Никакого понимания. С таким же успехом можно было говорить с пустым рыцарским шлемом, разве только он не смог бы повторить.

— Свадьба через неделю — такова божья воля! — не сдавался Мэл.

Фраза получилась длинной, но Людвиг справился:

— Свадьба через неделю — такова божья воля…

— Как с эхом говоришь, — пробормотал Мэл и тут же услышал: «Как с эхом говоришь».

Он вздохнул, мысленно обратившись к всевышнему: «Боже, за какие грехи мои тяжкие, ты наказываешь меня горемычного? Дай мне сил достучаться до этого альфы, твоего, между прочим, ставленника над людьми невинными брингундскими, а я пожертвую церкви… Монастырю святого Грегора… — Мэл быстренько перебрал в уме возможные варианты, что не сильно разорили бы казну, — сто мешков пшеницы. И отправлю в помощь настоятелю нового послушника!» — надо же будет куда-то сплавить Дебри после свадьбы. Вроде неплохая сделка, а? «Не для себя ведь прошу, а чтобы не дать свершиться злодеянию», — добавил Мэл и оглянулся на алтарь за спиной. Огонёк свечи на нём дрогнул и вспыхнул ярче — благоприятный знак. Мелькнула мысль пообещать что-нибудь и друидским богам на всякий случай, но Мэл её отбросил: всё же не то место — как бы не сделать хуже, обращаясь к конкурентам единого. Да и тем просьбы мало, им жертвоприношения нужны.

Неизвестно, что в это время происходило в голове у Людвига, но неожиданно безо всякого приказа он приподнялся, чуть не стукнув лбом в висок, протянул ручищи и сграбастал Мэла, с силой прижимая к себе. Не ожидавший нападения тот взвизгнул и принялся отбиваться. Но Людвиг словно и не замечал попыток сопротивления, зарываясь носом куда-то между шеей и ухом и лапая тело. Запоздало Мэл вспомнил, что перед вечерней вылазкой не воспользовался мазью, убирающей омежий запах, но он и предположить не мог такого близкого контакта с кем-то из альф. Вот ведь не соврал Дебри, когда говорил «слишком силен» — гляди-ка, как быстро зелье ослабило свой эффект. Притиснутый к твёрдой груди, Мэл безуспешно боролся, пытаясь оттолкнуть внезапно активизировавшегося женишка. И нет, чтобы мозг у короля проснулся, так кое-что другое у него пробудилось — вон бугор какой в живот упирается. Прав Якоб: все альфы те ещё кобели!

— Да пусти ты! — уворачиваясь от поцелуев, взвыл Мэл, и к удивлению это возымело эффект. Держащие руки разжались. Прямые приказы по-прежнему действовали.

— Кто ты? — голос звучал глухо и невнятно, глаза Людвига тоже оставались мутно-пьяными, но перестали казаться неживыми.

— А ты догадайся! — отскочив назад, язвительно предложил Мэл. Эх, прощай притворство, столько мучений с жутким креслом и всё зря.

— Ангел, — благоговейно прошептал Людвиг.

Мэл удивлённо округлил глаза. Кем-кем, а ангелом его ещё не называли. Бесёнком, случалось, чего скрывать. Он приосанился и откинул растрепавшиеся волосы за спину.

— Да, я ангел, — заявил он, выпятив подбородок. — Послан к тебе с благой вестью: свадьба должна состояться раньше. Через неделю веди принца Триднеста под венец.

— Но я не хочу с ним, — по-детски обиделся Людвиг. — Он глупый и больной. Я с тобой хочу!

— Ах, глупый и больной?! Ну знаешь ли, ты тоже не подарочек! — вырвалось прежде, чем Мэл успел одуматься. А после слова полились сами, давая выход накопившимся эмоциям: — Потаскун! Дурачина, кого каждый вокруг пальца обведёт! Пустоголовый самовлюблённый болван! — А кто ещё будущего мужа не узнает и по глупым слухам сделает вывод об его уме и здоровье? — Беспутный сын бесчестного отца! — Разве порядочный альфа будет ссылать своих мужей почём зря? И разве при хорошем короле бывают худые трактирщики? Мэл припомнил, как они останавливались по пути в столицу на постоялых дворах: — Твой народ живёт в нищете, а тебе и дела нет?! Да из тебя правитель, как из… как из… — он хватал ртом воздух, не в силах подобрать верного уничижительного определения. Жаль, Якоба рядом нет, он бы подсказал. Как он там говорил в кухне? — Как из жопы вурадалачьей! Такой же мохнатый и вонючий!

Людвиг качнулся вперёд, устрашающе раздувая ноздри. Мэл перевёл дыхание и… оторопел от содеянного. Это что сейчас было? Он в лицо оскорбил короля, альфу в полтора раза крупнее и в несколько раз сильнее? Ох, его же порвут, как подштанники святого Рудрига… Как друиды предсказывали: «Кто его коснётся силой» — да его сейчас этот медведь-шатун так коснётся, что мокрого места не оставит. И не посмотрит, что перед ним ангел. Ой. Ой-ой-ой. Бочком, не поворачиваясь к Людвигу спиной, но не глядя ему в глаза, Мэл мелкими быстрыми шажками двинулся к двери.