А тебе спасибо за трезвую оценку собственного положения и снятые розовые фильтры, сквозь которые ты частенько на меня глядишь. Ну, раз уж ты сам понимаешь, что спасение было не просто так за красивые глаза, вкратце изложу обстановку:

— Вторая война Времени, Доктор. Я выполняю приказ Императора спасти и направить в эпицентр самую страшную угрозу, которую мы только знаем и которая может прекратить конфликт. Но в связи с последними событиями и вскрывшимися фактами я начинаю сомневаться, что тебе это по силам. Тем не менее, ты будешь полностью проинформирован о происходящем. Дальше принимай решение сам.

— «Самая страшная угроза»! Ха! — передразнивает рыжий вроде бы шутливо, но я чувствую, что мои слова задели его за живое.

— По крайней мере, мы спасли тебя от плена, — напоминаю. — Я подготовила развёрнутый отчёт, но почти уверена, что ты не станешь его читать.

Он демонстративно фыркает:

— Развёрнутый отчёт по-даледиански? Уволь, я и так отоспался на сто лет вперёд, — он приближается, уже куда более решительно, и останавливается прямо у меня за спиной. Только что руку на плечо не кладёт. И голос у него становится тише и серьёзнее. — Слушай, ребёнок. Далека трудно напугать, тем более такого, как ты, — ну вот, опять неверная оценка, я ведь страшно трусливая. — И не надо делать такой затылок, ты даже страх передо мной когда-то пересилила. Что же тебя настолько испугало? Или это опять секретная информация?

Не то чтобы секретная, но я не нахожу в себе моральных сил говорить на эту тему — возможно, это вообще какой-то блок в мозгу, запрещающий озвучивать имя проектировщика. Так что пойду обходным путём.

— Ты в курсе, кто тебя захватил?

— Нет, не помню, — отвечает. — Послушница… эм-м, метресса Хейм сказала, что я всё узнаю от капитана, то есть от тебя.

Ну что ж, начнём с начала.

— После пленения на Моралле из твоей ДНК была создана целая армия искажённых далеков. И они объявили войну и Новой Парадигме, и Галлифрею. Мы были вынуждены объединиться с вами, чтобы противостоять общей угрозе. Я, как водится, на индивидуальном задании, — наконец-то отрываю взгляд от экранов, встаю и поворачиваюсь лицом к врагу-союзнику. — Доктор, я спрашиваю, не как твой старый знакомый, не как «коротышка», не как «анимешная девочка-энергия», а как официальный представитель альянса: ты поможешь?

Он стоит передо мной, медно-рыжий, взъерошенный, завернувшийся в плед, из-под которого торчат тощие ноги в тапках и пижамных полосатых штанах, и смотрит без улыбки:

— Знаешь, я бы охотнее принял решение, если бы получил приглашение от коротышки.

— Я присутствую здесь, как официальное лицо, — пойми уже, дебил симметричный! Я не могу позволить себе другие формулировки, не та у меня должность! Личные чувства далека никого не колышат, особенно самого далека. Он действует на благо и во имя своей цивилизации. Ты никогда не задумывался над нашим внутренним миром, над нашими глубоко скрытыми эмоциями, более того, ты садистски наслаждался и насмехался каждый раз, когда тебе удавалось нас на них подловить. Я это знаю, я тебя постоянно изучаю, а получив доступ ко всем имперским архивам, выяснила много всего о тебе любопытного и понимаю тебя лучше, чем раньше. Вооружённая знанием, я буду строго держать границу между нашими с тобой внутренними мирами, и «официальное лицо» — это один из надёжнейших моих рубежей. Это как силовое поле скафандра, испаряющее пули твоих подколок в мой адрес.

Похоже, Доктор всё понимает по моему голосу. Стоит, пожёвывая губами.

— М-да. Официальное лицо… — а в глазах по-прежнему ни капли веселья. Но и ни малейшего признака раздражения, досады или унизительной жалости, одна серьёзность. — Хорошо, Мать Скаро. Мне надо подумать и поговорить с остальными, так как причин доверять далекам у меня не было и нет.

Молча киваю на ТАРДИС — иди, говори. Они все там. Заодно и переоденешься, у тебя наверняка где-нибудь припасён запасной клетчатый пиджак.

Хищник ещё мгновение медлит, словно ждёт каких-то моих дополнительных слов, но потом всё же идёт следом за метрессой. Впрочем, на полдороге оборачивается:

— Скажи, когда ты выучилась так лихо отшивать? Раньше ты так не умела.

— Отшивать… что? — странный какой-то, я же не портниха, а дипломат. Или я опять не поняла речевой оборот? Похоже, что так, потому что он наконец-то широко улыбается, машет рукой и снова топает в свою синюю будку, не снисходя до объяснений.

Синяя дверь захлопывается.

И тут же снова приоткрывается.

Голова рыжего высовывается в щель и осведомляется:

— Но мы ещё продолжим разговор, ага?

— Разумеется. Как только ты получишь необходимые подтверждения, — отвечаю.

Доктор ещё пару раз указывает пальцем то на себя, то на меня, словно намекает на совсем приватный диалог, и наконец скрывается в корабле. Ловлю себя на том, что мне совсем не забавна эта привычка пытаться оставить за собой последнее слово. То есть раньше это выжимало из меня внутреннюю улыбку или хотя бы какой-то оттенок веселья, а сейчас — ничего. То ли депрессия, то ли я действительно смогла подняться на очередную ступеньку над самой собой и на шажок приблизиться к эталонному поведению имперского чиновника — холодному спокойствию и трезвомыслию.

Но только организм осознаёт, что Приход Бури временно убрался, как колени снова слабнут, а в желудке принимается ползать противный слизер. Не оборачиваясь, опускаюсь на сиденье у консоли, спиной к ротору и панели управления. Потом закрываю глаза. Жутко тянет поскулить. Изредка я ненавижу Общую Идеологию и национальную гордость. Вот ничего, кроме нарушения пары пунктов О.И. и небольшого унижения, не стоило прямо сейчас сказать Доктору, как сильно мне нужна его помощь, поддержка и защита. Мне, а не Империи. Но это могла бы себе позволить старушка ТМД, а не Мать Скаро. Хотя я и раньше до такого не опускалась. Признать себя слабой? Перед Хищником? Нет.

Но почему-то мне кажется, что это моё вроде бы решительное «нет» дрожит на последнем тросе и вот-вот оборвётся. Потому что напряжение последних дней не по силам даже солдату Империи и грозит вылиться в серьёзную истерику. Честно, вот ещё что-нибудь случится, даже мелкое, и мне точно мозги в стратосферу вынесет и все гайки посворачивает.

Наверное, я сижу так очень долго. Доктор уже встретился с девчонками — вопли Донны в ТАРДИС слышны даже отсюда, — и, наверное, с ними разговаривает. Но мне до этого нет дела. Что бы они ни наболтали, в моём задании нет никаких подвохов. Я знаю Хищника, за родной континуум он даже Хроноса голыми ложноручками придохлячит. Он полезет в это дело, пусть даже на своей собственной стороне. За это и ценю.

Скрип псевдодеревянной дверцы. Шаги — не только Доктора, я узнаю стук каблуков Романы и Таши Лем. Только они тут на высоких каблуках и прыгают.

— Венди, значит? — спрашивает Хищник. Что-то поменялось в интонациях его голоса, и мне это не нравится. Может, не надо было позволять ему говорить с девчонками один на один? А, плевать. Мне всё равно.

— Это был удобный псевдоним.

Медленно открываю глаза и смотрю ему в лицо. По хорошему счёту, у Прихода Бури есть только одна серьёзная причина взъяриться на меня, но злобы с его стороны я совсем не чувствую, как и гнева. Зато есть напряжённое ожидание какой-то гадости. Что касается Таши и Романы, там просто вновь активировался старый добрый режим подозрительности. Но мне не привыкать.

Причина сменившегося настроения незамедлительно озвучивается и оказывается именно той, которую я и заподозрила:

— И как же работает твой эмулятор эмоций, Венди Дарлинг?

— Он уже не работает, — отвечаю я спокойно. — Схемы выгорели, когда мы тебя вытаскивали.

Что-то мелькает во взгляде Доктора. То, что мы в нём так ценим — прекраснейшую, чистейшую ненависть.

— Я твою ложь, как по нотам, читаю, — отрезает он, пронзительно глядя мне в глаза. — И сейчас ты солгала. Выгорело телепатическое оборудование. Где сам эмулятор? Точнее, то, что ты за него выдаёшь?