— Фи, — смущённо кривится Романа.

— Слишком вульгарно, — поддакивает Вастра.

Таша Лем разворачивается на них и с апломбом провозглашает:

— Старая пошлячка имеет право!.. — потом переходит на более-менее адекватный тон. — Ну ладно, Венди. Мы на твоей базе. Внизу, смотрю, уже пошла погоня за нашими дублями. А мы-то что дальше делаем?

— Забираем ТАРДИС, как только последний искажённый выметнется прочь из зала, и отступаем как можно дальше. Потом можем отсидеться и выдохнуть пару суток. Для нас это безопасно, если не покидать «Ди». Раз сфероиды до сих пор не здесь, они не знают путей в Континуум Забвения. И они нас точно не забудут, а значит, Свалка нас не поглотит.

— Почему ты так уверена? — спрашивает Романа.

Стоит больших усилий сдержать победоносную улыбку и спокойно сказать:

— Время-шремя. Это с их стороны первая с нами стычка. Самая первая. Они ещё не были ни на Эккелине, ни на Амазонке, ни на Парисии — нигде. Они вообще ещё не гонялись за нами. И даже на орбите Скаро нас с тобой, Таша, не встречали. Мой официальный титул для них пока — пустой звук. Вернее, теперь не пустой.

— Мозаичная раздробленность хронопотоков, — понимающе кивает галлифрейка. — Как по учебнику.

— Следствие мощного воздействия на время и события, связанного со Второй Войной Времени, — соглашаюсь я. — Так, все на борт. Скоро нам придётся стартовать.

Сворачиваю проекцию. Экипаж неохотно начинает подтягиваться к входному люку. По виду, им здесь кажется безопаснее. Да, Цитадель очень надёжна, но даледианская машина времени ничуть не хуже и ничего в себя не пропустит даже в режиме материализации. Пока мы на ДАРДИС, мы в безопасности от сюрпризов Свалки Истории.

— Вы — самая странная компания марсиан, с которой я когда-либо встречалась, — подводит итог Донна, заходя на корабль.

— Я попрошу! — тут же голосит Таша. — Мы с Вастрой — земляне!

Тыкаю её кулаком, проходя мимо:

— Не паясничай. Спустила пары, теперь выдохни.

Она вдруг смотрит на меня пресерьёзно и придерживает за локоть.

— Венди, — говорит вполголоса, — что ты думаешь об этих далеках?

— Уничтожу, — так же тихо и серьёзно отвечаю я. От одного воспоминания о Мерзости подкатывает рвотный спазм, даже морщусь. — Такое кровосмешение просто недопустимо.

— Мне тоже кажется, что это перебор, — согласно кивает она кудлатой головой. — Нам, простым гражданам Млечного Пути, и вас-то с галлифрейцами за глаза хватает. Так что я теперь точно с тобой, до конца.

Папесса проходит в корабль, а я только через мгновение догоняю, что именно она имела в виду под последними словами. Ну… Ещё раз, добро пожаловать в экипаж, Наталия-Мария Лем.

Ставлю ногу на порог, но всё-таки не удерживаюсь и оглядываюсь, словно жду кого-то ещё. Хотя ждать тут некого. Командир, как обычно, уходит последним.

Я никогда не забуду ни тебя, Цитадель, ни тех, кто тебя строил.

Прощай.

Прощайте все.

…Через два скарэла на красной равнине на миг вспыхивает белое палящее солнце. Ещё через половину скарэла до «Ди» докатывается ударная волна и протаскивает её по красному зыбкому песку несколько леров, но на этот раз электроника корабля почти полностью нивелирует тряску. Следим за показаниями приборов, пытаясь выловить в кипящем котле термоядерного взрыва признаки выживших, но пока в эфире стоит тишина, нет даже характерных гравитационных возмущений, сопутствующих переговорам Мерзости. Ставлю сканеры в сторожевой режим на максимальной мощности, восстанавливаю отсеки в комфортной конфигурации — привет, гараж и личные каюты, — и наконец обвожу взглядом свой потрёпанный экипаж.

— Так… Романа, отдых после суточного дежурства. Вастра, на полноценный осмотр ушибов к метрессе, и потом обе тоже на отдых. Таша, ты… тоже иди, отдохни. Я подежурю. Все склады восстановлены, если кому-то что-нибудь нужно на бутерброд — знаете, где лежит. Если ничего экстренного не случится, то через десять земных часов устроим разбор полётов. Донна, задержись. Ты устала, но мне надо с тобой поговорить.

— Эй, я тоже хочу! — раздаётся сразу несколько голосов.

— Пущу вам трансляцию по отсекам, если Донна не будет против, — кажется, это неплохой компромисс. Да и рыжая вроде кивнула. — Всё, разошлись.

Девчонки выходят одна за другой. Гроза Далеков стоит, нерешительно приложив ладонь к ротору.

— А с ТАРДИС всё в порядке? — спрашивает она.

— Стоит в карантиннике, под жёстким силовым полем радиусом в де-лер и под камерами широкоспекторного захвата изображения. От невидимости, — перевожу данные с внешних сканеров на себя, чтобы не сидеть прикованной к консольной. — Донна, я постараюсь быть корректной и заранее приношу извинения за возможную грубую прямолинейность. Наши с тобой культуры очень разные, и понятия личных границ тоже. Но мне нужна информация о тебе. Для дальнейшего поиска я должна понять, как и почему Доктор восстановил тебе память и как ты снова стала его ассистентом. Согласно биологическому сканированию, ты старше на десять лет, если считать от даты уничтожения «Крусибла».

Она молчит, так и не отлипая от ротора. Потом поворачивает ко мне лицо, по меркам землян некрасивое, но очень выразительное, и задаёт вопрос, от которого я едва не падаю:

— Нет, ты скажи, это что же получается — далеки с Доктором… того? Хаба-хаба? — и руками как-то странно делает. — Не, ну что ты на меня, как на дуру, смотришь? Думаешь, все вокруг такие умные и ваши высокомарсианские слова разбирают?

Закрываю рот.

— Меньше слушай Ташу Лем, — говорю. — В любой клетке тела есть наследственная информация. Самая быстровосстанавливающаяся структура живого организма — кровь. В обычной английской пинте крови столько клеток с ДНК, что можно создать армию далеков. Сцеживай в сутки по несколько стаканов и как следует корми донора. Вот и всё. Что ещё осталось непонятного?

В общем, запишем: Донна Темпл-Ноубл — контуженная десантура. Слово «локомотив» ей в словарь выдавать только с примечанием, что это такой паровозик, который вагончики катает. Где-то я это уже ела, наверное, на Зосме-9 и Новом Давиусе. Только Луони была весёлой, а эта — крикливая, вот и вся разница.

Рыжая пожимает плечами, мол, вроде всё понятно, и вдруг выдаёт такое, что я мысленно давлюсь своей «десантурой»:

— Так бы и сказала, что прогенация… Я это вживую видела. Чуть не онемела, когда Дженни из машины вылезла и сказала: «Привет, пап!». Ты ведь про Дженни знаешь?

Проглатываю и киваю. А что мне ещё остаётся? Только перевести тему, чтобы не иметь уж совсем бледный вид. Не думала, что эта рыжая может меня, не задумываясь, умыть.

— Зачем ты потащилась с Ташей? — спрашиваю.

— Разучилась отсиживаться в кустах, — отвечает. — Ну, слушай. Я вообще всё забыла про «Крусибл» и про события вокруг него. Знаю всё со слов Доктора. Он же мне и объяснил, почему так и почему я десять лет не помнила о его тощей марсианской заднице. Там был какой-то… — она морщит лоб, вспоминая слово, — …метакризис. Шут его знает, что за дрянь, только потом…

— …ты стала человеком с памятью, знаниями и силой Повелителя Времени, — киваю я. — У далеков есть вся информация о тебе и твоей биографии до момента полного расставания с галлифрейцем. Ты для нас не представляла интереса, так как была впутана в парадокс, и трогать тебя было категорически опасно. Поэтому что произошло дальше, мы не знаем.

— Угу, спасибо, что не надо объяснять эту часть. Ну, а потом… — она снова отворачивается к ротору, — …в общем, произошло всякое. И я нажралась таблеток.

— Всякое? — уточняю. Что именно сподвигло Хищника вернуться за Донной? Что?

— НЕ ТВОЁ ДЕЛО!!! — сдувает меня, как из динамика системы общего городского оповещения, давшей воздушную тревогу.

Молча и выжидающе гляжу ей в глаза. Она наконец не выдерживает и отводит взгляд.

— Ты злишься, — говорю. — Но за злостью ты прячешь боль.

Её зрачки на миг расширяются.

— Очень большую боль, — констатирую.