— И последнее, — говорю своему дублю. — Если вы будете не успевать или задержитесь, я смогу ещё раз отложить взрыв. Но лучше справьтесь за отведённое время.

— Есть, капитан, — она отдаёт честь и первой выходит в Цитадель по моей отмашке.

Как я хочу туда же. Пройтись по коридорам. Погладить стены. Вспомнить тех, кто их возводил. Поплевать с перибола на красную равнину. Но на это удовольствие нет времени, кадры из карантинника показывают, что дверь ТАРДИС открыта изнутри, и пока тех, кто из неё ломится, удерживает на месте лишь силовое поле. Я была права. В синей будке засада, и она рвётся наружу.

— Держитесь, — говорю, задраивая люк за последним дублем. И командую кораблю смещение.

Нас опять встряхивает: Свалке не нравится машина времени, которой здесь быть не должно, и я прямо чувствую, как она жаждет нас вышвырнуть. Мне ещё давно казалось, что она имеет что-то вроде разума, но сейчас это ощущение как никогда сильное. Свалка не хочет, чтобы по ней ходил кто-то незабытый. И мы её, откровенно говоря, бесим.

Материализуемся в командном центре — не смогла удержаться и не побывать в нём. Здесь, наверное, всё-таки можно выйти и размять ноги на скарэл — далеки не успеют сюда подняться за такой короткий срок, тем более что этаж сейчас изолирован: передвижение лифтов наверх заблокировано, а гаксы и две транспортные шахты перекрыты тяжёлыми броневыми плитами. Прихрамывая, выхожу из корабля и бреду к своему старому пульту.

— Может, ты нам всё-таки что-нибудь объяснишь? — доносится в спину.

— Выходите, оглядитесь, — отвечаю. — Вы теперь авторизованы, система охраны на вас не сработает.

— Я помню, ты осталась на Свалке, — говорит Вастра, выходя из корабля первой. — Но я даже не подозревала, зачем.

— Это исследовательская станция, — говорю, кладя руку на безмолвный пульт. В груди горько и тепло одновременно. Вот эту панель управления вытачивали и монтировали Шестой с Восьмым, под постоянный тупёж канонира и стон технаря. А подключал лично номер Два, наш старый ворчливый инженер в режиме вечной подозрительности. А потолок крепили мы с Пятёркой и Трёшкой, который вечно хохмил и всех стебал в привате. Как давно это было, словно в другой жизни.

А ведь действительно в другой жизни.

— Я впервые вижу нежность на поликарбидной роже, — вдруг говорит Таша Лем. И громогласно провозглашает: — Не верю!

— Заткнись, — отвечаю спокойно. — Это моя Цитадель, по моему проекту. Мы исследовали Континуум Забвения с двумя целями — или выбраться из него, или хотя бы подольше протянуть, пока он нас не перемолол. Четыре года продержались, а потом Доктор нас вытащил.

— Вас? — уточняет силурианка.

— После погрома выжили семеро далеков. Я взяла их под командование, как старшая по званию.

Романа осторожно спускается на светлый пол и подходит к круглому окну. Задумчиво глядит на бесконечную красную равнину за периболом.

— Я думала, это место — легенда…

Ничего не отвечаю. Пусть наслаждается легендой, а мне надо работать. Не до пуханчиковых нежностей. Пульт не поднять без активации системы, поэтому я разворачиваю голографический экран со своего браслета и вывожу картинку, которую «Ди» получает от систем наблюдения Цитадели.

Нижний зал — зона нашей предыдущей материализации — уже забит далеками. Сколько же их в ТАРДИС? Не меньше сотни, я посмотрю. Сыпятся, как горох из консервной банки. Строятся в колонны, все такие правильные. Наверное, думали, что за Доктором галлифрейцы прилетят и ТАРДИС сразу в Капитолий потащат. Ничего, сейчас выйдут в коридор, и начнётся веселуха — бой Цитадели с посторонними. Её последний славный бой.

Даже если кто и выживет после взрыва… Далеки, с которыми прервалась связь, числятся погибшими. О них никто не вспомнит, будь у них хоть миллион регенераций. Приятного аппетита, Свалочка.

Вастра сидит на полу, метресса обрабатывает ей ссадину на лице. Таша крутится гироскопом, залезая во все углы.

— Вон там, где ты только что прошла, — говорю ей, — валялся Доктор. Как раздавленная гравиплатформой ящерица.

Она хмыкает и подсовывается к Романе, к окну.

— А там он застрял на карнизе под прицелом внешних пушек перибола, — услужливо продолжаю я экскурсию. — Хотя был предупреждён, что по Цитадели перемещаться для таких, как он, небезопасно.

Из «Ди» наконец-то выползает взъерошенная Донна и смотрит не вокруг, а сразу на мой монитор.

— Бли-ин… Я знала, что ТАРДИС резиновая, но чтоб настолько?

— Двести пятьдесят далеков. Вполне достаточно для большой мясорубки в Капитолии и причинения серьёзного вреда на базе «Центр», — соглашаюсь я. — Но похоже, это всё. Больше засунуть побоялись — могло начать сказываться на массе синей будки.

— Не могло, у неё же внешние компенсаторы, — отвечает Романа. — Но ТАРДИС Доктора умеет менять конфигурацию отсеков и любит показывать характер, так как у сороковой модели перестарались с самосознанием матрицы. И уводить отряд дальше консольной небезопасно. Сколько напихали, столько и напихали.

Мама-радиация. Что они сделали с библиотекой Хищника, разбросанной вокруг консоли? Он же их всех убьёт за свои книжонки на санскрите! И за грязные чайные чашки, и за… О. Зато там теперь порядок, как после стерилизатора, точно и абсолютно. Что нужно сделать, чтобы вылизать ходовую рубку ТАРДИС? Всего лишь загнать туда двести пятьдесят далеков и велеть им как-то поместиться. Как раз — консольная, балконы и вечно таинственное подконсолье. Если часть народа заставить висеть на антигравах, то будет в самый раз, под завязочку.

— Слушай, — продолжает Донна, глядя уже на меня, — мне Таша кое-что рассказала, пока мы с ней шли за вами. Но я что-то не очень поняла.

Представляю, что ей могла наговорить Лем.

— Ну ты спрашивай, — говорю. — От спроса язык не отвалится.

— Вы все что, его бывшие ассистентки?

— Не совсем верное утверждение. Официальным ассистентом Доктора была только Романадворатрелундар. Остальные — скорее, друзья, ждущие его в своих эпохах, и к которым он всегда может обратиться за помощью. Или они к нему, — помолчав, добавляю: — И один враг.

— Кто?..

— Я.

— Класс, — восхищённо ставит точку Таша Лем. — Даже врать не стала. Да ты из тех врагов, которых иметь ценнее, чем друзей. «Сама убью Доктора, никому не дам», и всё такое.

— Убивать Доктора бессмысленно. Он… — запинаюсь, подбирая слово, — …ресурсный. В смысле, ценный ресурс. Сам того не желая, он всегда делал нас сильнее и учил выживать. Если его уничтожить, мы потеряем наставника. И вообще, я думаю, что теперь мы просто обязаны его вытащить.

— Ты и раньше это говорила, — доносится от Вастры через лёгкое шипение. Всё-таки ей больно, и под комбинезоном нашлось несколько огромных синяков от обломков искажённого далека.

— Вы, кажется, не поняли, — хмуро говорю я. — Мы подозревали, что его используют для стратегической машины. А его используют совсем для другого. Эти далеки… Они же из него сделаны. Самый гениальный Повелитель Времени. Если уж хочешь всерьёз заниматься евгеникой, то бери лучшее!

Неужели ни до кого не дошло?! Судя по физиономиям, Хейм и Романа предположили нечто подобное, а вот для Донны, Таши и Вастры это сюрприз. Похлопав ресницами, папесса вдруг закатывает глаза и расплывается в пошлой улыбочке:

— О-о-о… Какие картины рисует моё воображение…

Романа заливается краской до корней волос. Донна, подумав, тоже.

— Глупости, — отрезаю. — Для партеногенеза, как и других форм размножения, достаточно любой диплоидной клетки, разделённой на два гаплоида – в некоторых случаях даже перетасовывать гены не надо. Доктора держат подключённым к эмбриональному конвейеру и используют, как восстанавливаемый источник биоматериала. Вопрос, кто служит образцом даледианской ДНК, чтобы провести мутацию…

— Ну вот, — с деланным огорчением всплёскивает руками боевая ворона, — ты мне такую сцену с тентаклями обломала…

И даже пальцами в воздухе шевелит, так ей нравится нарисованная в воображении картина. Хорошо, что у меня нет человеческой фантазии.