Да. Я сдрейфила, едва увидев противника вживую. До трясучки, до взмокших ладоней, до тошноты. Очень надеюсь, что остальные списали такую реакцию на волнение, потому что плохо знают мой народ, и рада, что Таши Лем с нами не было, она бы сразу всё поняла и не преминула бы схохотнуть над испугавшимся далеком. Если бы хоть кто-то здесь мог меня понять…
У нас привал на втором этаже заброшенного дома. В разбитое окно падает солнечный свет — день перевалил за середину. Таша Лем действительно не стала нас догонять, только предупредила, что цела и выдвигается обратно к «Ди». Она ещё не сообщила о возвращении на борт, как и Романа, но блондинка предупреждена и ждёт.
Я сижу, вытянув ноги, на прохладном деревянном полу — мы оккупировали пустую квартиру. Тут, конечно, грязно, комнаты разгромлены и пропахли сыростью и запустением, но это лучше, чем какие-нибудь кусты под открытым небом. Вастра сидит сбоку от окна, держа в поле зрения перекрёсток и подъезд. Лифи и Хейм спят на широченном пыльном диване, укрывшись сорванной портьерой. Кллойду Б-Пакресу пока не спится, и он сидит на полу со стаканом воды, подставив лицо случайно долетевшему до него лучу. Солнечные блики путаются в грязных тёмных волосах и бороде, пробивая их рыжиной. Антисанитария, конечно, но мне понятны причины — тратить ресурсы на помывку рабов накладно, сталеварка и без того требует массу воды. Проще раз в месяц проводить общую дезинфекцию аэрозолем. Мы так всегда и поступали на тех производствах, где оно того стоило, и мне кажется, что Мерзость действует аналогично.
Над развалинами стоит невероятная тишина. Заводские звуки не пробиваются сквозь толщу земли, а больше шуметь нечему. Если бы не сфероиды, то и дело пролетающие за окном, как призраки, город вообще казался бы вымершим, а с ним и вся планета.
— Я думал, что больше никогда не увижу солнце, — признаётся Кллойд вполголоса, чтобы не беспокоить спящих.
— С нашим капитаном это запросто может оказаться последним, что ты увидишь в жизни, — слегка улыбаясь, отзывается ящерица. О, она учится правильно оценивать ситуацию.
— Теперь уже неважно. Вы из такого ада нас вытащили, что хуже быть не может, — машет рукой мораллианин. — И всё-таки, кто вы?
— Я уже тебе сказала столько, сколько тебе можно знать, — буркаю в ответ. — Повторить?
Он долгим глотком допивает воду и заключает:
— Я понял… и руку с кобуры уберите, пожалуйста. Самое страшное, что есть в этом мире — вооружённые мотивированные женщины, — а ведь это комплимент, варги-палки. — Значит, «кофейники» напали не только на нашу планету?
— Это темпоральная война, — говорит Вастра, всё так же следящая за тем, что происходит на улице, — и она охватила не только пространство, но и время.
— О…
— Моралла — якорь противника, базовая точка, за которую они зацепили одну из выгодных для себя линий времени, — добавляю я. — Того, что здесь происходит, не должно было случиться. Вам переписали время. В этом пока нет ничего непоправимого. Если альянс темпоральных цивилизаций сумеет победить, время стабилизируется, планета вернётся к статус-кво, и всё это, — провожу рукой вокруг для наглядности, — исчезнет, как будто нападения вообще не было. Дело за малым — победить.
— А если не получится? — осторожно уточняет Кллойд.
— В конфликт втянуты две цивилизации, которые уже участвовали в темпоральной войне. Если их стереть, события той войны схлестнутся с последствиями этой, континуум обрушится, и победитель сможет написать такую историю, какую захочет. Вряд ли там есть место для Мораллы, — отвечаю я. С примитивного умишки моего рассказа вполне хватит.
И впрямь, хватило — он трясёт головой и вздыхает:
— Ещё год назад я насмехался над фантастическими историями про войны с пришельцами и путешествия во времени, а сейчас чему угодно готов поверить. Чувствую себя идиотом.
— Знать бы, где упасть, соломки б подстелил, — заканчивает Вастра. Кллойд удивлённо глядит на неё, потом кивает, мол, метко сказано.
Потягиваюсь.
— Послушай, мораллианин… Если ты ничего не слышал о нашем агенте, то хотя бы выведи нас на партизан. Не может быть, чтобы их тут не было.
Он как-то странно отводит взгляд и молчит. Потом наконец глухо отвечает:
— В Эв-хфеле и его окрестностях больше нет партизанских ячеек. Месяц назад «кофейники» взяли всех, полностью зачистили регион. Кого-то расстреляли. Кого-то отправили неизвестно куда и зачем. Остальные теперь в охране заводов, с промытыми мозгами.
Мне не надо долго размышлять над такой смурной реакцией, чтобы понять причины.
— Какое ты к этому имел отношение? — Кллойд молчит ещё дольше, и я теряю терпение. — Самое непосредственное, судя по всему.
— Лифи и Карра Н-Лотих были подругами со школы, — ах, так Б-Пакрес и его жена вообще местные коренные жители? Тем лучше, они действительно должны хорошо знать местность. — Карру убили в первые дни нашествия. Когда её семья возглавила Сопротивление, Лифи начала передавать им информацию, которую добывала через меня. Я не знал, — голос мужчины делается несчастным и почти плачущим. — Я просто хотел выжить. Просто выжить…
Сопля слабая. На него никакой надежды. Хотя, возможно, трудовые работы поставили ему мозги на место и лишили последних иллюзий относительно установившейся власти, но я знаю подобный планктон, это у них всегда ненадолго — едва припечёт, сразу выскочат с поднятыми руками и кого угодно продадут, лишь бы несколько лишних рэлов прожить. А вот его жена, пожалуй, понадёжнее будет. Женщины вообще опаснее, часто затаивают злобу и наносят удар в спину, когда им срывает резьбу на почве мести. Хуже них только дети с их вечной непредсказуемостью.
— Это не оправдание, — спокойно подвожу итог я. — Но противник всё равно никого не оставит в живых, это абсолютно верный прогноз, так что безразлично, кто кого предаст в процессе уничтожения. Умрут все, как только перестанут быть нужными, месяц или год тут уже ничего не решает. Для нас сейчас актуально только то, что город под контролем Мерзости, а его надо обыскать. ТАРДИС может стоять абсолютно где угодно.
А ещё сфероиды наверняка держат её под контролем. И засекут работу темпорального сканера, даже слабенького и ручного. Поэтому единственное, что нам остаётся — это примитивный визуальный поиск. Спасибо начальнику завода — если даже он и догадался, что его провели, то не поднял тревогу из страха за свою шкуру.
— Ты уверена, что ТАРДИС здесь? — спрашивает Вастра.
— Да. У Донны не было устройства-переводчика, а она как-то понимала аборигенов. Значит, корабль Доктора тут и хотя бы частично функционирует. Но вокруг него может быть засада.
— А что конкретно вы ищете? — уточняет Кллойд.
Стоит ли ему говорить? Он ненадёжный… Но, пока я колеблюсь, Вастра принимается за объяснения, разрешив все сомнения:
— Незадолго до начала первой атаки на Мораллу прилетел наш друг по прозвищу Доктор. И он пропал где-то на планете. Беда в том, что Доктор и далеки… о, прости, Венди, «мерзость» — старые и кровные враги. Они бы не убили его просто так, скорее бы, использовали для своих целей. А его корабль могут держать, как приманку для нашей команды.
— Я не помню никакой посадки космического корабля в тот день, не считая появления гипертрофированных шаров для осеннего праздника, — Кллойд кивает на окно, где в небе проплывает очередной сфероид. И хотя он вроде бы бодрится и старается говорить с юмором, мои приборы засекают внутри него ледяной страх. Самое ужасное, что я теперь разделяю это чувство и не нашла ещё сил с ним справиться, поэтому прячу свою реакцию под презрительным фырканьем. Одновременно со мной силурианка хмыкает, окончательно оттянув внимание от моей физиономии, и отвечает:
— Смею вас уверить, посадку ТАРДИС заметить сложно, если не стоять рядом. Появившаяся из ниоткуда синяя полицейская будка привлечёт внимание лишь случайных прохожих, да и те уверят себя, что им показалось. Впрочем… На Моралле не бывает синих полицейских будок, равно как и замаскированных под них машин времени, это немножко упрощает нам поиск.