— Не притворяйся, черт возьми, что все обо мне знаешь. — Толчок. — Или то, что я делаю. — Толчок. — Или кто я. — Толчок. — Единственное, что тебе нужно знать, это то, что я тебя уничтожу.

Когда он наконец-то вышел из меня, я втянула очень необходимый мне воздух, но как только мне удалось перевести дыхание, мои губы снова с жадностью обхватили его член. Я наблюдала, как в его глазах проскочило удивление, прежде чем он их сузил.

Я не сводила с него глаз и пыталась заглотить столько, сколько могла, а затем я отстранилась назад, пока мои губы не обхватили головку члена. Я с изумлением уставилась на невероятную длину его члена, пока сосала кончик и ласкала языком всю его длину. Я понятия не имела, что творю; я просто понимала, что должна его как-то успокоить. Его рука все еще была в моих волосах, но его хватка была не настолько сильной, как несколько секунд назад.

На мгновение мне показалось, что я преуспела. На мгновение я подумала, что выиграла. Рычание, которое вырвалось из его горла, должно было предупредить меня, но я слишком потерялась в своем собственном удовольствии. Мне понравилась его реакция на это, также как он делал со мной десять лет назад. Это заставило меня почувствовать, что я контролирую ситуацию. Но этот контроль, каким бы он ни был мнимым, был недолгим.

— Если ты хочешь отсосать мне, то вперед. Не дразни мой член, Монро. Тебе не понравятся последствия.

Удивительно, как он мог заставить меня почувствовать стыд за поступок, который сам спровоцировал. Я хотела убрать рот с его члена и сохранить свое достоинство, пока все еще могла, но он сильно надавил на мою голову, подтолкнув вперед. Я почувствовала, как кончик его члена коснулся задней части моего горла еще раз, поэтому открыла рот шире, но когда он начал скользить мне в горло, я подавилась и брызнула слюной.

— Я хочу, чтобы ты запомнила этот момент, — сказал он ровным тоном, пока я жадно пыталась глотнуть воздуха. — Кто я прямо сейчас, и кто ты, — он вынул свой член из моего рта и оттолкнул меня назад. — Я хочу, чтобы ты уяснила одну вещь, во мне нет ничего хорошего, и никогда не будет.

Я ему поверила. Боже помоги мне, как я ему поверила.

— Тебе ведь понравилось, не так ли? — усмехнулся он. — Ты думала, что угодила мне? Контролировала меня?

Он все это время играл.

— Почему ты это делаешь? — я слышала горечь в своем голосе. Он проигнорировал мой вопрос и поправил джинсы. Я нервно сглотнула и ощутила его вкус, а затем момент отвращения, когда опустила глаза в пол. — Ты так этого хотел, так почему разозлился? — спросила я еще раз.

— Я не злюсь. Потому что это будет означать, что меня это волнует, — он подошел к двери, намереваясь оставить меня связанной, видимо, но затем резко развернулся и спросил. — Ты действительно думаешь, что могла манипулировать мной?

— Нет.

— Нет?

— Так вот почему ты злишься? — мой взгляд поднялся, чтобы встретится с его холодным. — Ты злишься, потому что тебя это зацепило, и принесло удовольствие.

— Ну, знаешь, это глупость.

— Почему? — спросила я с любопытством.

— Потому что тогда я буду вынужден оставить тебя себе. Но ты же не желаешь этого, — зловеще ответил он. В дверь громко постучали, и послышался звук шагов и криков, а затем голос парня с другой стороны.

— Киран ты нужен нам. Дэш и Кинан бьются с какими-то парнями, которые испортили вечеринку. Разнесли все к хуям.

Он подошел к двери, без рубашки, и ушел так тихо, как и пришел. Для того, кто не распознает признаков, он казался спокойным, но я видела, как бурлит в его глазах гнев. Я была оставлена на полу, все еще связанная ремнем и беспомощная. Спустя несколько мгновений громкий шум и крик закончились, и в доме образовалась тишина, а затем снова послышались звуки бегущих шагов и визг шин автомобилей.

Я попыталась подняться. Мои ноги затекли от одного положения. Я облизнула губы и почувствовала его вкус на своих губах, я облизала их снова, прежде чем поняла, что делаю.

Одна больная часть меня любила его вкус, несмотря на его манипулирования. Я пыталась убедить себя, что у меня не было выбора, что мне не нравится быть изнасилованной им. Но я ведь не боролась. Если бы я с ним сражалась, я бы проиграла, так или иначе.

Глава Десятая

Я думала о своем дневнике. Мне нужен был мой дневник. Именно там я могла вылить всю свою боль и рассказать все свои секреты, и в нем говорилось только о двух вещах — о моих родителях и о нем.

Я не вспоминала о моем дневнике с прошлого года, когда Киран исчез, и мне больше не о чем было писать. Дневник был старым, и я старалась справиться с болью потери родителей. Я завела его через год после их исчезновения, когда издевательства Кирана только усилились.

Первая запись о нем была в четвертом классе после того, как он заставил некоторых девочек сунуть мне в волосы жвачку и заставил всех называть меня «оплеванной головой» за обеденным перерывом. Я заперлась в ванной и тут же достала свой дневник, чтобы сделать запись. Это была моя ошибка, но вскоре она стала моим спасением и способом преодоления трудностей.

Начиная с воспоминаний о моих родителях, я записывала эти воспоминания и то, что я чувствовала по поводу них. Это было тем, что моя тетя предложила мне сделать, когда она не могла заставить меня говорить. Она сказала, что лучше я изложу все на бумагу, чем никому вообще. Думаю, это говорил писатель внутри нее.

Киран наградил меня новой болью, и я сосредоточилась на ней. Поэтому, с тех пор как я начала писать о Киране, этот дневник стал сосудом всех моих мыслей и эмоций, которые у меня когда-либо были из-за этого парня. Там было какое-то даже замешательство, которое я часто ощущала, потому что у меня возникала симпатия к нему, когда мы становились старше. А затем я призналась в своем дневнике, что влюбилась в него за пару дней до того, как мне исполнилось шестнадцать.

Учебный год только начался, и я увидела его впервые за три месяца. Он отправился в какой-то баскетбольный лагерь, спонсором которого были НБА и НАСС, за свой лучший результат. Взгляд, который он бросил на меня, когда шел по коридору ко мне, был горячим. Я помню, как его серые глаза медленно скользили вверх и вниз по моему телу, когда мы приближались из противоположных концов коридора. Наши взгляды были друг на друге все время, и я не могла не восхищаться его легкой щетиной, которую он отрастил. От этого он выглядел только старше и сексуальней, насколько это было возможно, и когда я проходила мимо него, размышляя об очередной порции унижения с его стороны, от которой он меня избавит, он выбил книги у меня из рук, заставив их отправится в полет вместе с немногими листами бумаги, которые лежали сверху. Я не отреагировала. Я никогда этого не делала. Я подняла свои книги, и продолжила путь на свой первый урок с высоко поднятой головой и болью, которую мое сердце чувствовало в тайне.

Мучения со стороны Кирана участились и стали еще жестче в этом году. По какой-то причине он, казалось, презирал меня еще больше. Я помню, как меня всегда смущали странные взгляды, которыми он меня награждал, сопровождаемые жестоким словесным нападением. Но сейчас мы были на совершенно другом игровом поле. Киран был и так достаточно угрожающим, когда его не провоцировали, но теперь у него появилась причина ненавидеть меня.

Я пыталась посмотреть на это с его точки зрения. Он потерял год своей жизни в тюрьме. Он никогда уже не сможет возвратить тот год, плюс ко всему это осуждение за наркотики ставило под угрозу его будущее, потому что прошлое невозможно похоронить. Добавьте еще к этому публичный арест, думаю этого достаточно даже для того, чтобы разозлить монахиню. Я знала, почему он хотел отомстить, но угрожать жизни моей тети было непростительно. Она была невиновна во всем этом.

Когда его машина останавливается, это выбивает меня из колеи, и тут я осознаю, что мы припаркованы на моей подъездной дорожке. Он не заглушил двигатель, и от этого на меня накатывает облегчение. На сегодня с меня хватит Кирана. После того, как его вечеринка была вынужденно прекращена, он вернулся наверх и развязал меня. Затем он приказал мне «отвалить», и я бы побежала к двери, но должна была напомнить ему, чтобы он отвез меня сюда, и я не могла позвонить Уиллоу, потому что он разрушил нашу дружбу. Итак, вот мы здесь.