– По-моему, вы несколько утрируете! – я сделал шаг к Петру, гордо выпячивая грудь.

– Возможно, и так. Только не приближайся, пожалуйста, – старец предупредительно выставил перед собой ладонь и отступил еще на один шаг назад. – От тебя ужасно разит. Просто невыносимое амбре. Правда, не так, как от других, но все же.

– Разит? От меня? – я на всякий случай обнюхал себя. – Сдается мне, вы решили меня обидеть? – ввернул я фразу, услышанную в каком-то фильме.

– Ни в коем случае! Это так на самом деле. Ваши грехи – они… ужасно пахнут.

– Не морочьте мне голову! – обиженный подобным обращением, вскинулся я. – Как это грехи могут пахнуть?

– Нарушение информационной ауры, так сказать, воспринимаемое здесь как нечто обонятельное. Грехи, фигурально выражаясь, есть некое отклонение от чистых помыслов, гниение разума. Их проявление и вызывает ощущение зловония.

– Чушь собачья! – выпалил я, но тут же осекся. – Прошу прощения, Петр.

– Вениамин, ты до сих пор полагаешь, будто находишься в теле, реально разговариваешь с ключником Петром, а здесь за углом тебя ожидают ворота рая? – Петр чуть склонил голову набок. В его зрачках заиграли задорные искорки.

– А… разве нет? – слова старца окончательно добили меня. – Здесь нет рая?

– Здесь нет ничего того, что навыдумывал себе человек. Это не более чем один из Его нервных узлов. Здесь хранится и накапливается информация. А я управляю этим процессом.

– Час от часу не легче, – сраженный наповал, я тяжело опустился на землю, вернее, на то, что казалось землей. Ноги почти не держали. – В таком случае почему я вижу все это, вас?

– Это фантомное зрение.

– Как-как?

– Ты слышал о фантомных ощущениях3?

– Разумеется!

– Так вот, у тебя фантомные чувства.

– О-фи-геть! – у меня уже голова шла кругом. – Тогда что же я, в таком случае?

– Ты – сгусток энергии, копия своего бывшего сознания, искусственно поддерживаемая в деятельном состоянии.

– Им? – уточнил я, ткнув указательным пальцем куда-то вверх.

– Делать ему больше нечего, – презрительно фыркнул Петр. – Для этого достаточно возможностей одной Его клетки. И меня, разумеется.

Мозг пронзила любопытная мысль.

– Значит, приведения все-таки существуют?

– Не говори глупостей, Вениамин! – поморщился, словно от кислого Петр. – Ты же не глупый человек и в школе учил физику.

– А при чем здесь физика?

– При том. Являясь замкнутой системой, твое сознание в виде энергетического сгустка без внешней подпитки довольно быстро исчерпало бы себя и рассеялось в пространстве.

–– А может, его, то есть, их – я имею в виду привидения – кто-нибудь подпитывает, как и меня.

– Зачем? – состроил кислую физиономию Петр. – Пустая трата энергии и внимания. Можно подумать, мне больше заняться нечем, как содержать призрачный легион.

– Ну-у!.. – я в сомнении повел плечами. – А вы? Кто тогда вы?

– Я сознание данного узла. Его контроллер.

– А это? – Я обвел рукой пейзаж. – Что все это на самом деле?

– Это? – Петр притопнул тощей ножкой, обутой в кожаную сандалию. – Граница его клетки. То, что тебе кажется растениями – различные эффекторы. А дымка над головой – энергетический фон.

– Какой кошмар! – я схватился за голову. – Значит, ничего на самом деле нет? Ни рая, ни ада?.. Что же со мной будет?

– О тебе, Вениамин, отдельный разговор. Не думаешь же ты, будто я трачу столько времени на пустую болтовню с каждым прибывающим сюда.

– А разве нет? – я поймал себя на том, что повторяюсь.

– Воистину человеческой наивности нет предела! Во всем должна быть рациональность. А пустая трата времени, коей является развеивание застарелых предубеждений, совершенно иррациональна. Даже в твоем понимании моих функций, я всего лишь должен взвесить греховные и праведные деяния и решить, куда кого направить.

– То есть оценить, кто источает зловоние, а кто благоухает, словно чайная роза?

Петр озадаченно похлопал глазами, словно вопрос застал его врасплох.

– Ну, положим, – продолжил он спустя некоторое время, – здесь никто не благоухает. Одни… пахнут больше, другие – меньше. Ты вот, к примеру, еще не успел наполнить сознание информационной скверной до краев.

– Тогда в чем прикол?

– О мне этот ваш слэнг! Прикол, молодой человек, в том, что ты избран для выполнения одной важной миссии.

– Я?! – неподдельный испуг внезапно овладел мной. – Может не надо, а?

– Разумеется, ты вправе отказаться, – быстро добавил Петр. – Но перед тем как ты примешь окончательное решение, я должен показать тебе кое-что. Дай мне руку.

Старец протянул сухую ладонь. Я долго смотрел на нее, потом осторожно вложил в нее свою. Пальцы Петра сжались, мир словно истончился, смазался и понесся куда-то сломя голову.

Спустя минуту, год, вечность все вдруг остановилось. Туман рассеялся, и моим глазам предстал странный пейзаж: степь, совершенно голая, если не считать коротких серых пульсирующих столбиков. То там, то здесь, разбросанные в полном беспорядке, возносились к самому небу параллелепипеды странных строений без окон и дверей. Их грани гипнотически переливались радужным сиянием. Строения облепляли колышущиеся живыми волнами многотысячные толпы людей всевозможных рас, полов и возрастов. И не поймешь, то ли они облачены в какие-то белые мерцающие одеяния, то ли так выглядят сами их тела. Все они взволнованы непонятностью происходящего с ними, а некоторые, судя по их лицам, пребывают в полнейшей панике или замешательстве. Периодически с неба, словно шальные метеоры, то в одну толпу, то в другую влетали новоприбывшие, чудом успевая затормозить над головами людей.

Толкаясь, напирая друг на друга, люди продвигались к башням, в которых то и дело растворялись небольшие оконца, словно лопалась тончайшая мембрана, и тогда ближайших людей всасывало внутрь. На освободившееся место тут же выталкивали очередного человека. Некоторые пытались вернуться обратно в толпу. Другие же, наоборот, рвались вперед, работая ногами и локтями. Над толпами витал невообразимый гомон, перемежаемый стонами, плачем и истеричными воплями.

Эта шокирующая картина привела меня в неописуемый ужас. К тому же здесь невозможно было дышать. Смрад был настолько плотен и силен, что казался осязаемым. Он забивался в нос, щипал глаза и отдавался яркими вспышками в мозгу. Хотя странно. Вроде и тела у меня уже нет, а ощущения вот присутствуют…

– Что здесь творится? – превозмогая помутнение сознания, спросил я. Язык мой едва ворочался, ноги дрожали.

– Это вход в чистилище, как вы его называете.

– Я шибко извиняюсь, но нельзя ли как-нибудь избавиться от этой ужасного зловония? Я сейчас просто в обморок грохнусь!

– Уже? – насмешливо спросил Петр. – А ты представляешь, что творится там, внизу?

– П-представляю, – у меня перед глазами плыли разноцветные круги. Я вцепился в руку старца, словно за спасительный канат и медленно начал оседать.

– Слабак! – поморщился старик.

Он сделал рукой замысловатое круговое движение, и мы оказались в трехметровой прозрачной сфере, парящие в ее центре. Ни запахов, ни шума – ничего. Сплошная благодать!

Мне разом как-то полегчало.

– Впечатлительный ты больно, – пожурил меня Петр. – Вот в таких условиях и приходится работать. Ну что, не хочешь обнюхивать прибывающих?

– Нет, покорнейше благодарю, – смущенно закашлялся я. – Значит, это и есть чистилище?

– Вроде того.

– Почему – вроде?

– На самом деле это очистные сооружения.

– Очистные – что? – удивленно воззрился я на него.

– Сооружения. Именно то, что ты думаешь.

– То есть вот здесь и мучают грешников? – ткнул я указательным пальцем в сторону ближайшей из башен.

– Фу, зачем же так грубо! – укоризненно покачал головой Петр. – Никто их не мучает. Их очищают от ненужной информации. Для повторного использования.

– Че-го?! – обалдело протянул я.