Иван принюхался к водке и, подумав, отпил половинку. Поморщился.

– Что же касается моих лошадок, как вы их изволили назвать, – продолжил прерванную тему мужчина, вытаскивая из походного бара посудину с солеными грибами и передавая ее Ивану, – так это, в каком-то смысле, их личная инициатива.

– В каком смысле, личная инициатива? – переспросил Иван, пытаясь подцепить пальцами скользкий грибок.

– В самом что ни на есть прямом. Им нравится изображать из себя лошадок, а я предоставляю им такую возможность. В итоге все довольны и счастливы.

– Я что-то не совсем вас понял, – Иван наконец подцепил пальцами грибок и отправил его в рот. – Вы хотите сказать, что они добровольно занимаются этим безобразием?

– Именно, мой друг! Именно! – мужчина налил себе еще одну рюмку, не предложив Ивану, и быстро выпил. – Это так называемые мазохисты.

– Какой кошмар! Так их же лечить надо, а не потакать им.

– Вот вы им и скажите об этом, хорошо?

Иван подумал, вздохнул и выпил остатки водки. Повертел в руках пустую рюмку.

– Но это ненормально!

– О, мой друг, кто знает, что в этом мире нормально, а что – нет, – наигранно вздохнул мужчина. – Вам налить еще?

– Нет, достаточно, – Иван убрал рюмку в сторону и вяло поковырялся в тарелке с грибами. Есть расхотелось.

Дорога стала заметно ровнее. Карета шла уже более плавно и не так раскачивалась и подпрыгивала.

Лес закончился. За окном потянулись поля, на которых паслись коровы и работали люди, размахивая серпами и вилами. Полным ходом шла ручная уборка урожая. Никакой механизации. Средневековье, одним словом.

Девчонка доела варенье, приоткрыла окошко и выбросила банку на дорогу под ноги оборванному мужичонке, волочащему за веревку упирающуюся козу. Тот никак на это не отреагировал. Король тоже. Он сидел, задумчиво и величественно подперев пальцами подбородок, и взирал на свои владения.

– Как вы оказались там, в лесу? – спросил Иван.

– О! Это моя приятная обязанность – встречать гостей, – ответил мужчина, не отрываясь от окна. – Если вы это имеете в виду.

– Вы знали, что я там?

– Могли бы и сами догадаться. Кот сообщил, – серые глаза мужчины сфокусировались на лице Ивана.

– Да, конечно… А где, кстати, он сам?

– Вы знаете, Иван, даже не интересуюсь. Терпеть не могу котов, особенно котов-проходимцев.

– Нет, почему же! – возразил Иван. – Мне он показался вполне ничего так. Порядочный, общительный.

– Ну, разумеется, – мужчина позволил себе скупую улыбку. – Затащил очередного героя в наш мир и сбежал, бросив на произвол судьбы – это в его духе.

Иван нахмурился, но ничего не сказал.

– Вы знаете, какой вы по счету?

– Он что-то говорил такое, – попытался припомнить Иван. – Кажется восьмой.

– Девятый, молодой человек. Вы – девятый.

– А почему вы не любите котов? – поинтересовался Иван, уходя от не совсем приятной темы.

– А за что их любить?

– Ну как же… – Иван растерянно почесал затылок. – Довольно милые ласковые животные. Еще урчат.

– Вот разве что. Наглые, независимые, ищущие лишь собственной выгоды животные. Вы со мной несогласны?

– Они мышей ловят, – набычился Иван. Мужчина нравился ему все меньше и меньше.

– Понимаю. Что-то вроде симбиоза получается. Вы им – сметанку, они вам – мышей.

Размышляя о своем, Иван вдруг припомнил слова Кота.

– Возможно. Но подозреваю, что ваша нелюбовь к кошкам имеет несколько иное происхождение.

Глаза мужчины стали какими-то пронзительно-холодными. Он долго, не отрывая взгляда, изучал лицо Ивана, потом лаконично отозвался:

– Возможно. Но все-таки давайте перейдем ко второй моей обязанности. Ваша роль.

– Моя – что? – переспросил Иван.

– Роль. Кем вы намереваетесь здесь стать?

– Я, простите, хотел бы остаться самим собой! Понимаете, я не актером сюда устраиваться приехал.

– Все мы актеры, исполняющие свои роли. Помните, у Шекспира: «Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актёры…»

– И что же из этого следует? – Иван сложил руки на груди и откинулся назад, с вызовом глядя в глаза мужчине.

– В каждом обществе свои правила. В этом мире они тоже существуют. Например, человек не может жить вне утвержденных ролей.

– Это типа табели о рангах?

– Скорее, перечня специальностей.

– Если не секрет, у вас какая роль?

– Король, – спокойно, без апломба произнес мужчина.

– Неплохо устроились. А что же вы намерены предложить мне? Судя по костюму, который мне выдали, никак не ниже роли шута.

Мужчина проигнорировал язвительное замечание Ивана.

– В замке я смогу предоставить вам полный перечень вакансий.

– А если, предположим, меня не устроит ни одна из них? Ну, мало ли.

– В таком случае мы попытаемся выработать решение, удовлетворяющие обе стороны.

– То есть, вы готовы ради меня создать новую… э-э… вакансию?

– Это моя обязанность, молодой человек: всемерно содействовать удовлетворению потребностей и устремлений жителей нашего славного королевства. Разумеется, в допустимых пределах. Иногда, знаете ли, такого нажелают, нафантазируют.

– Могу себе представить, – усмехнулся Иван, припоминая «коней» и «лошадок». – Но я никак не пойму смысла всех этих ролевых игр, которые вы гордо именуете специальностями.

– Это, друг мой, не игры. Люди именно живут жизнью конкретных героев.

– И никто не волынит, не увиливает от исполнения своих служебных обязанностей?

– Вы можете увильнут от исполнения обязанностей Ивана Игоревича Вершинина?

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – растерянно пробормотал Иван.

– Что ж тут непонятного? – мужчина озадаченно взглянул на Ивана. – Занимая конкретную вакансию, человек начинает жить жизнью личности, соответствующей ей.

– Вы хотите сказать, что… – не на шутку разволновался Иван.

– Вероятно, – не дал ему закончить мужчина, – вас ввело в заблуждение слово «специальность». Это не совсем то, что вы привыкли подразумевать под этим словом. Это, скорее, набор ролевых правил. К примеру, дровосек рубит дрова, шут развлекает толпу, а Иван-царевич скитается по свету, ища приключений на соответствующее место – каждому свое.

– А если я не желаю ни искать приключений, ни развлекать толпу? А, к примеру, хочу остаться самим собой?

– Такой вакансии, увы, нет, – с наигранной печалью в голосе отозвался король. – И не может быть.

В этот момент колеса кареты загромыхали по деревянному настилу моста, перекинутого через широкий ров, и карета въехала под арку ворот. В карете стало совсем темно, и у Ивана возник порыв на ходу выскочить из нее вон и бежать куда глаза глядят. Но ворота и стража, стоящая в них с внушающими трепет уважения алебардами, внезапно остались позади.

– Да отруби ты ему голову, папочка, – подала голос до того молчавшая принцесса. – Видишь, какой он! Чего с ним возиться?

– Что? – опешил Иван.

– Чего слышал! Он, между прочим, меня маленькой стервой обозвал.

– Мелкой, – поправил Иван, любивший во всем точность.

– Вот, слышал? – девчонка взмахнула руками, поправляя свисающие по бокам головы кудряшки, сильно смахивающие на пейсы иудея. – Отруби ему голову!

Иван побледнел.

– Нет, какое чувство юмора! – загоготал мужчина. – Не правда ли, смешно?

– Я бы так не сказал, – пробормотал Иван. – Дурацкие шутки.

– Я не шучу! – девчонка саданула кулачком по острой коленке.

Монарх загоготал пуще прежнего.

Девчонка надула и без того пухлые щеки, зло наморщила лоб и опустила голову.

В этот момент карета, прогремев колесами по мощеной булыжником широкой дорожке, остановилась посреди обширного двора, огороженного высокой каменной стеной. Двор был пуст, если не считать сваленных у самых стен куч прелой соломы, дров, мусора, разбитой мебели и прочего хлама. Справа и слева виднелись несколько закрытых широких ворот. Иван предположил, что за ними скрываются какие-нибудь хозяйственные помещения, в которых могут располагаться склады и домашние животные. Над двором стелился непередаваемый аромат скотного двора. Натужно лаяли потревоженные собаки, блеяли овцы.