Фред Джонс со своей всегдашней фотокамерой на шее разговаривал с Уэкией-сан – президентом клуба садоводов. Девочка с цветком в волосах (конечно, искусственным, ведь она проповедовала любовь к природе) и в рабочих перчатках с очаровательной улыбкой и отсутствующим взглядом слушала его, периодически кидая взгляды в сторону теплиц. Видно было, что ей не терпелось уйти к своим цветам и фигурно подстриженным кустикам, но воспитание не позволяло.

– Ты уверена, что видела это, Энгейка? – фамильярно спросил американец, запустив пятерню в густые белокурые волосы.

– Даже не знаю… – протянула его собеседница. – Может, это был не он… Мне издали показалось, что тот человек был очень высоким, прямо как ты, но… Нет, наверное, всё же не он.

– Хорошо подумай, – напирал старшеклассник, нахмурившись. – Вспомни, как развивались события…

Я бесшумно усмехнулся. Этот гордый борец за справедливость в силу иного менталитета и довольно посредственного знания психологии никак не мог найти подхода к девчонке. Он применял к ней тактику, которая принесла бы плоды, будь перед ним его соотечественница. Американки, привыкшие мыслить линейно и конкретно, под таким давлением собирались и мобилизовали свои силы, а вот бедняжка Уэкия, наоборот, всё больше путалась, не понимая, чего именно от неё хочет этот суровый белый человек.

– Может быть и так, что я просто перепутала дни… – девочка метнула быстрый взгляд в сторону теплиц, чувствуя себя явно неуютно. – Наверное, это было до того… Или после…

Фред тяжело вздохнул.

– Нет, так не пойдёт, – вымолвил он. – Вчера ты была более уверена в своих словах.

– Мне жаль, – покачала головой Уэкия. – Я сожалею, что ввела тебя в заблуждение, потому что…

– Стоп, – Джонс выставил ладони перед собой. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? Мы с тобой возьмём паузу. Я приду к тебе в клуб ровно через час и задам тот же вопрос, а ты, посмотрев сюда свежим взглядом, четко и определенно мне ответишь. Договорились?

Старшеклассница кивнула, с трудом подавив вздох облегчения. Кивнув на прощание американцу, она устремилась к теплицам, чуть ли не срываясь на бег. Фред, проводив её глазами, спрятал руки в карманы и решительно зашагал по направлению ко мне.

Мне пришлось с быстротой молнии сигануть за ближайший куст и терпеливо ждать, пока иностранец не скроется из виду. Покинув своё укрытие, я ринулся к пристройке и быстро сбросил в печь перчатки и тряпку. Засунув туда же мешки с мусором, которые усердные дежурные уже успели собрать, я потянул на себя рычаг и удовлетворенно кивнул: и эта проблема была решена.

Зайдя в кладовую за колбой, я отнес её президенту научного клуба, и тот, всё ещё исполненный благодарности ко мне, тут же провел на моих глазах весьма интересный эксперимент, заставив два жидких тела соединиться и превратиться в зелёный дым.

– С точки зрения практики, этот опыт не рационален, – заметил Кага, поигрывая колбой в руке. – Но он зрелищный, не правда ли?

Я с готовностью кивнул и, попрощавшись с эксцентричным старшеклассником, уверившим меня в своей готовности помочь, что бы ни случилось, вышел за дверь.

Поправив ремешки школьной сумки на плече, я направился к лестнице, но тут на моём пусти выросла высокая фигура.

Я медленно поднял голову, и мои черные глаза встретились с пытливыми голубыми.

– Айши Аято, – вымолвил Фред Джонс, скрестив руки на груди. – У тебя есть минутка? Нам надо поговорить.

========== 7. Логика гуманитария. ==========

Американец был высоким – первым по росту среди учеников нашей школы. Его широкие плечи и стандартная внешность воплощения американской мечты создавали нужное впечатление, и подпасть под его обаяние было легко. Кроме того, президент клуба фотографии, в отличие от многих своих соотечественников, обладал острым умом и недюжинной интуицией, правда, эффект этих великолепных качеств слегка смазывался свойственной только янки уверенностью, что их мнение является единственно правильным, а те, кто его не разделяет, просто ещё не пришли к этому.

Иными словами, парень со звучным именем “Фред” и плебейской фамилией “Джонс” являлся одним из тех достойных сыновей дяди Сэма, которые без устали прославляют исконно североамериканский образ жизни, не понимая, что носят на глазах шоры.

– Дело такое, – начал иностранец, спрятав руки в карманы и вальяжно раскачиваясь с пятки на носок. – Я хочу провести тематическую фотосессию на тему “Очарование Японии”, и в чисто эстетическом плане ты мне подходишь. Как насчет того, чтобы поучаствовать?

От неожиданности я чуть было не присвистнул, но вовремя сдержался. Надо же, этот белокурый сын Пентагона оказался куда умнее, чем я полагал… Он хотел пообщаться со мной наедине или понаблюдать в неформальной обстановке, чтобы я расслабился достаточно для того, чтобы выдать себя.

Итак, что требовалось от меня?

Если я приму его предложение, то он получит шанс изучить меня получше, что, впрочем, не особо ему поможет, так как я от природы человек сдержанный, кроме того, рядом с Фредом я смогу найти способ выяснить, что именно ему известно. Если же откажу, то это лишь простимулирует американца продолжить расследование, и не исключено, что он что-нибудь выкопает.

Что ж, выбор очевиден, Но не стоит соглашаться слишком быстро: это может показаться странным.

– Что за фотосессия? – спросил я, склонив голову набок. – Надеюсь, не в стиле “ню”?

Джонс вытаращил глаза, но через секунду широко улыбнулся и хлопнул себя по бедру.

– Не думал, что у тебя есть чувство юмора, Аято-кун, – вымолвил он. – Так тебя заинтересовало моё предложение?

– Несомненно, – обыденным тоном отозвался я. – Всегда рад помочь соученику в любом проекте.

Американец, прищурившись, внимательно посмотрел мне в глаза и процедил: “Благодарю”. Развернувшись на каблуках, он пошел прочь, не сказав больше ни слова.

О, кажется, я повел себя не так, как планировал этот янки…

Вздохнув, я посмотрел на наручные часы и присвистнул: стрелки показывали почти шесть вечера, и это означало, что мне надлежало поторопиться, ведь школу вот-вот закроют.

Поправив на плече сумку, я пошел к лестнице и легко сбежал со ступенек, надеясь, что успею проводить до дома семпая и его сестру. Мне повезло, но едва-едва: пришлось поднажать, чтобы настичь Таро и Ханако.

Но оно того стоило.

Мой семпай, ласково улыбаясь, слушал щебет своей сестренки, которая безумно гордилась своей ролью в постановке “Гамлета”, и неважно, что ей предстояло играть фрейлину, которая появлялась на сцене в течение нескольких секунд, да и то была частью массовки.

Но первоклассница явно считала своего персонажа куда более значимым, чем он являлся.

– Сама Кизана-сан похвалила меня! – похвасталась Ханако, хватая брата под локоть. – Она сказала, что пятая фрейлина – это я, кстати, – стоит красивее всех!

Я, идя следом, не удержался от гримасы. Эта девчонка тратила время семпая на всякие глупости, словно не понимая, что каждая минута в его присутствии – это сокровище.

Но, тем не менее, младшая из семьи Ямада представляла собой определенное препятствие.

Раз я готовился войти в эту семью, значит, должен был поладить со всеми её членами, в том числе и с этой девчонкой.

Ханако была инфантильной и несерьёзной, но вовсе не дурочкой. Она имела огромное влияние на старшего брата, который её обожал и был готов исполнить любой каприз.

Это означало, что привлечение первоклассницы на мою сторону может иметь решающее значение для наших с Таро отношений.

Я досадливо цокнул языком: видимо, я слишком поспешил отказаться от роли Гамлета. Если бы мы с Ханако были в одном коллективе, то я смог бы тем или иным образом найти к ней подход.

Но теперь уже поздно. Я обещал роль младшему товарищу, и я обязан сдержать слово. Обман может дорого обойтись моей репутации, и тогда о семпае можно смело забыть.

Ладно, я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю…

Засмотревшись на Таро, я чуть было не наступил на хвост какой-то кошке, невесть зачем выпрыгнувшей на тротуар. Несносное животное при виде меня громко замяукало, привлекая ко мне всеобщее внимание. Как в замедленной съёмке, я наблюдал за тем, как семпай медленно оборачивался ко мне.