Кояма, взяв листки, пробежал глазами текст и поморщился. Пробурчав что-то себе под нос, он сел на стул и начал стучать по клавишам компьютера, перепечатывая статью Киоко так, чтобы она вошла в стенгазету.
Я усмехнулся и, сверившись с наручными часами, принялся делать домашнее задание, изредка для вида открывая книги, что Татсуя подобрал мне.
========== 25. Тысяча лиц. ==========
Репетиции театрального клуба… Я был только на одной и пока не успел составить конкретного мнения о подобных действиях, но теперь мне предстояло провести минимум два часа на прогоне трагедии Шекспира, и при зрелом размышлении я понял, что это не так уж плохо.
У двери театрального клуба я обнаружил его главу собственной персоной. Кизана, скрестив руки на груди, своим хорошо поставленным голосом отчитывала Будо, которому, по её (и моему) мнению, здесь совершенно нечего было делать.
– Я только посмотрю репетицию, – президент кружка боевых искусств улыбнулся. – Я не стану мешать, обещаю.
– Посмотреть? – хмыкнула старшеклассница. – Тут не картинная галерея. Когда постановка будет готова, тогда и приходи. На репетиции же мне нужна стопроцентная сосредоточенность актеров, а ты будешь их только отвлекать!
– Да ладно тебе, Сунобу, – махнул рукой Будо. – Если нужно, я могу помочь перетащить декорации или…
– Сказала, нет, значит, нет! – Кизана повелительным жестом указала незадачливому ниндзя вдоль по коридору. – А теперь сделай одолжение, уйди. У меня не так много времени, чтобы разбираться ещё и с тобой.
И она немедленно скрылась в помещении подконтрольного ей кружка, эффектно закрыв за собой дверь.
Я спрятался за углом, молясь о том, чтобы Будо послушался её и ушел прочь: мне абсолютно не хотелось тратить время на него.
Просчитав до двадцати, я осторожно выглянул в коридор и с облегчением вздохнул: незадачливый Ромео понуро брёл по коридору к лестнице.
Подождав ещё чуть-чуть, чтобы он скрылся из видимости, я направился в театральный клуб. Там царил настоящий бедлам: все бегали туда-сюда с костюмами или декорациями в руках, актёры громко разговаривали друг с другом, обсуждая своих персонажей, и только глава кружка стояла на импровизированной сцене с видом королевы.
Я спросил у неё, чем могу помочь, и Кизана тут же отправила меня к стайке девчонок,столпившихся у вешалок с костюмами. Как оказалось, половина из них была из швейного клуба, и они пришли как раз для того, чтобы снять мерки. Обмерять меня вызвалась Ханако, потому что остальные были заняты с Юки – исполнителем роли Гамлета. Он говорил им что-то о пышном гофрированном воротнике.
Сестра семпая улыбнулась мне, как старому знакомому, и начала ловко измерять меня сантиметром. Я покорно расставил руки в стороны, радуясь, что время года сейчас теплое, и не требовалось надевать форменный пиджак.
– Знаете, Айши-семпай, у вас прекрасная фигура, – вымолвила Ханако, присаживаясь на корточки передо мной. – Извините, если это прозвучало чересчур фамильярно: в последнее время на меня плохо влияли.
– Надо же, – поднял брови я. – И кто именно? Насколько я знаю, ваш брат – это просто воплощение хороших манер.
Девочка фыркнула, записав в толстую тетрадь очередную цифру, и снова приступила к измерениям.
– Та самая особа, что устроила жуткую истерику на поминальной службе, – вымолвила она. – Коидзуми Киоко из клуба фотографии. Она ещё за что-то взъелась на вас…
– Я думаю, тебе не стоит обращать внимания на подобных людей, Ханако-чан, – произнёс я, непосредственно переходя не более неформальный вариант общения. – Хорошо, что дурные манеры не заразны…
– Она полностью оккупировала Таро, – пожаловалась Ханако, распрямляясь и замеряя мне обхват шеи. – Демонстративно игнорируя меня, она заигрывает с ним и позорит его на всю школу. Это просто ужасно: я вижу, как он мучается, но ничем не могу помочь, а он сам слишком хорошо воспитан, чтобы указать этой выскочке её место!
– Некоторые люди и вправду чересчур назойливы, – вставил я. – Особенно из клуба фотографии.
Девочка вздохнула и начала аккуратно сматывать сантиметр. Искоса посмотрев на меня, она несмело промолвила:
– Айши-семпай, я понимаю, что это вас не интересует, но всё же… Мне кажется, вы хороший человек и тепло относитесь к нам с братом. Вы не могли бы… Ну, не знаю… Поговорить с Таро, чтобы он перестал общаться с… Хотя, о чем это я? Что вы можете ему сказать? Мой братец всё равно не сможет осадить её.
Я склонил голову набок и тепло проговорил:
– Не волнуйся, Ханако-чан. Я уверен, она тем или иным образом проявит своё истинное лицо, и Ямада-семпай ясно увидит, кто перед ним.
– Буду надеяться, – невесело отозвалась девочка, передавая тетрадь с мерками и сантиметр членам швейного клуба.
Я хотел побеседовать с ней ещё чуть-чуть, но наши разговоры по душам прервал окрик Кизаны: «Все по местам! Репетиция начинается!».
Я пристроился к прочим исполнителям, которые столпились сбоку от сцены, и начал наблюдать действо, ожидая собственного выхода. В руках я держал сценарий – Сунобу раздала по экземпляру каждому из нас.
Кизана несколько изменила пьесу, отведя себе куда большее количество строк, чем остальным персонажам. Она взошла на импровизированную сцену, и…
Эта старшеклассница могла быть любой: вздорной, самоуверенной, до безумия влюблённой в себя, но её явный талант не нуждался в дополнительном подтверждении. Японская школьница с непомерно раздутым эго куда-то исчезла, и на её месте возникла Офелия – трепетная, нежная душа с трагической судьбой.
Кизана играла так, что ей верили. Она вжилась в героиню, которая была почти полным антиподом ей, и смогла осилить этот образ, понять его.
Я во все глаза наблюдал за президентом театрального клуба и так увлёкся, что чуть было не пропустил свой выход.
Теперь я не жалел, что вступил в этот кружок: тут я явно мог научиться множеству полезных трюков, а также постараться перенять актёрский дар Сунобу. Это может пригодиться, особенно при моей непростой миссии по завоеванию любви семпая.
Я старался читать свои строки, копируя тех актёров, работу которых не так давно смотрел на видео-сайте. Выражение лица, напряженность речи, жесты – всё должно укладываться в образ, который не может позволить себе быть холодным.
Кизана не прерывала меня, и из этого я сделал вывод, что моя игра её устраивает. Я даже успел краем глаза заметить одобрительный кивок с её стороны.
Но на финальной сцене произошло кое-что непредвиденное: дверь театрального клуба, на которую Кизана заблаговременно повесила табличку «Идёт репетиция! Не беспокоить!», резко распахнулась, и внутрь вошла та самая Мегами.
Вид у этой девочки был весьма уверенный; она оглядывала нас всех со свойственной сильным мира сего снисходительностью, неосознанно выставив плечо, на котором алела красная повязка с надписью «Президент Школьного Совета».
– У нас репетиция! – воскликнула Кизана, мгновенно превращаясь из трепетной Офелии в себя самое. – Ты читать не умеешь?
Мегами, проигнорировав эту фразу, остановила свой взгляд на мне. Кивнув своим мыслям, она подошла практически вплотную и спросила:
– Айши Аято – ты?
– Эй, Сайко! – президент театрального клуба, в один миг оказавшись рядом с нами, агрессивно уперла кулаки в бока. – По какому праву ты врываешься сюда, портишь мне пьесу и пугаешь актеров? С чего ты вообще вернулась в школу?
Но Мегами не обращала на Сунобу никакого внимания. Чуть подняв голову, она неотрывно смотрела на меня, и этот застывший взгляд заставлял меня чувствовать себя не в своей тарелке.
– Мы с Фредом общаемся, – медленно произнесла она. – Он всё мне рассказал. И теперь, когда тебе подлостью удалось убрать его, пора мне заступить на это место. Со мной ты не справишься, так что лучше сразу сдавайся.
Кизана заскрежетала зубами. Она смертельно ненавидела, когда её игнорировали, и людей, невосприимчивых к своему таланту, тут же записывала в стан врагов. Кроме того, нарушение хода репетиции было для неё одним из самых жутких преступлений.
