– Ему нужно готовиться к урокам, – Кочо-сенсей глянул на свои старенькие наручные часы. – Занятия уже скоро начнутся. Я сам провожу вас. А ты можешь идти.

Я поклонился и, развернувшись, сделал вид, что ухожу, однако, исчезнув за углом, замер и просчитал до пятидесяти, а потом осторожно выглянул из своего укрытия. Ни директора, ни его гостя уже не было видно, значит, это мой шанс!

Я пулей метнулся к кабинету и, пройдя внутрь, быстро прикрепил микрофон на присоске ко внутренней поверхности столешницы. Выйдя из помещения, я осторожно прикрыл дверь и огляделся.

Меня никто не видел. Замечательно.

Итак, оставался кабинет завуча…

Я направился к лестнице, стараясь пока не думать о странном мужчине и его ностальгическом взгляде, когда разговор зашел о моей матери. Возможно, она была его первой любовью, но, если прикинуть по датам, учитывая, что мама выпустилась в девяностом, а он был старше на год… Речь шла о восемьдесят девятом году. Двадцать восемь лет назад!

Хотя, говорят, первое чувство, если оно истинное, необычайно живуче…

Но об этом можно поразмышлять и потом; сейчас необходимо сконцентрироваться на выполнении задания Инфо-чан…

Я спрятался за угол у кабинета завуча и вытащил телефон, сделав вид, что читаю сообщения. Моё терпение вознаградилось довольно быстро: вскоре из помещения вышли они обе: и Генка Кунахито, и эта самая Мегами.

– А теперь нам нужно познакомиться с твоей классной руководительницей, – деловито бросила завуч, на полной скорости направляясь к учительской. – Мы составим список того, что тебе нужно, а потом посетим нашу Секине-сенсей – это школьная медсестра…

Как только её громкий голос с командирскими интонациями затих, я аккуратно выглянул в коридор.

Генка-сенсей и Мегами как раз заходили к учителям.

Я быстро шмыгнул в пустой кабинет и оставил микрофон там так же, как и недавно проделал с директорским столом.

Выйдя во внутренний дворик, чтобы не привлекать излишнего внимания, а также занять наилучшее место для наблюдения за бортиком главного фонтана – любимым местом семпая, – я снова вытащил смартфон, чтобы доложить Инфо-чан о выполненной работе. И только отправив ей соответствующее сообщение, я заметил нечто, что практически заставило меня расхохотаться. С трудом сдержав смех, я кивнул своим мыслям: воистину, мы перестаем видеть то, что окружает нас каждый день.

И я провел большим пальцем правой руки по расположенному под экраном гаджета серебристому логотипу «Сайко».

Не скажу насчет всей страны, но практически вся электроника в нашем городе была производства именно этого крупнейшего холдинга. Судя по лощёному виду, тот Сайко-сан, что посещал сегодня директора, имел прямое отношение к корпорации с одноимённым названием.

А та грубиянка, стало быть, его дочь…

Конечно, он попросил меня присмотреть за ней, но, боюсь, я не рискну взяться за это: судя по тому, как она на меня глянула проигнорировав приветствие, друзьями мы вряд ли станем.

Но тут во внутренний дворик вошли семпай с Ханако,и я тут же выкинул отца и дочь Сайко из головы. Вскоре я и вовсе забыл о них: на моём горизонте появилась ещё одна причина не распылять своё внимание: за представителями семьи Ямада спешила моя заклятая противница.

Коидзуми Киоко.

========== 24. Ниндзя и самурай. ==========

Просто поразительно, но Коидзуми вела себя так, будто накануне ничего не произошло, однако семпай явно не был столь же забывчивым. Некрасивый случай на поминальной службе в честь Оки явно не улетучился у него из памяти, но Таро всегда был джентльменом: он не мог проигнорировать даму, которая пыталась начать с ним разговор. Даже такую недостойную, как эта.

Киоко как тень тащилась за Таро и бесцеремонно присела на бортик фонтана, толкнув Ханако и пригласив семпая занять место рядом с ней. Она широко улыбалась и вся словно источала приторную сладость.

Зря стараешься, посредственность.

Я сел на корточки за одним из деревьев, сделав вид, что мне камушек попал в ботинок, и прислушался к их разговору, стараясь в то же время не попасть в их поле зрения.

– … Клуб фотографии всегда сотрудничал со школьной стенгазетой, – вещала Киоко. – Сегодня после уроков я сдам материал редактору, и уже в понедельник ты сможешь насладиться им. Там есть пара строчек и про тебя, Таро.

Я рискнуть выглянуть из своего укрытия и едва сдержал усмешку: Ханако, которой Коидзуми довольно бесцеремонно демонстрировала спину, скрестила руки на груди и сидела с таким видом, словно готова вот-вот убить обидчицу.

Эх, Киоко, напрасно ты так обращаешься с младшей Ямада: семпай души не чает в своей сестренке, и он никогда не станет встречаться с девчонкой, не прошедшей персонального одобрения Ханако. А последняя далеко не глупа и уж точно сможет найти способ сообщить брату, что именно её не устраивает.

Но полагаться на сестру семпая нельзя: я должен сам приложить максимум усилий, чтобы убрать Коидзуми.

Итак, она упоминала стенгазету… Как мне было известно, ей занимался тот же паренек, что и дежурил в библиотеке на постоянной основе…

Мои размышления прервал громкий окрик: «Эй, Аято!», и я, заскрежетав зубами, медленно распрямился и обернулся, стараясь придать лицу более или менее приветливое выражение.

Будо направлялся ко мне с совершенно идиотской улыбкой на лице. Естественно, он и не догадывался, что только что испортил мне мой план, обнаружил перед всеми мой наблюдательный пункт и отвлёк меня от важнейшей миссии.

Конечно, я разозлился, но показать это не мог: президент клуба боевых искусств был не только титулованным спортсменом, принесшим нашей школе добрый десяток наград, но и самым сильным в нашем учебном заведении. К тому же, с безупречной репутацией, что особенно важно для японского общества. Иными словами, обижать или раздражать его было чрезвычайно опасно. Во всех смыслах.

– Как я рад, что нашел тебя! – просиял Будо, подойдя ближе.

Он протянул было руку, чтобы потрепать меня по плечу, но потом, вспомнив о том, что на нас смотрит чуть ли не полшколы, спешно опустил ладонь.

– Доброе утро, – спокойно кивнул я, сделав вид, что не заметил этого неловкого жеста.

– Какие планы на сегодня? – весело поинтересовался старшеклассник, скрестив руки на груди.

Его тон не выдавал волнения, а вот пальцы подрагивали. Он явно переживал и надеялся услышать тот вариант ответа, который он, я уверен, репетировал сегодня утром перед зеркалом.

Увы, мне придётся разочаровать тебя, приятель.

– После уроков я иду на репетицию, – вымолвил я, поправив ручки школьной сумки на плече. – Кизана-семпай сказала, что ничья смерть не может остановить искусство, поэтому сегодня мы планируем снова начать готовиться к постановке «Гамлета».

– О, – Масута сразу сник. – Что ж, тогда… Может, встретимся в воскресенье? Я понимаю, у тебя могут быть дела, но я готов предложить помощь! То есть… Ну… Если она тебе нужна, конечно.

Мне пришлось совершить над собой усилие, чтобы не закатить глаза. Как он вообще руководит своими борцами в халатах, с таким-то косноязычием?

– По воскресеньям я обычно убираюсь, – пожал плечами я. – Я вряд ли могу пригласить тебя в такой день…

– О, нет! – Будо замахал руками. – Я с удовольствием помогу тебе с уборкой!

Я чуть было не застонал, но вовремя сдержался, ответив:

– Не думаю, что смогу быть достаточно гостеприимным хозяином в такой день.

– Да, конечно, – закивал старшеклассник. – Извини, Аято, я не подумал об этом. Раз так, то… Как насчет понедельника?

Я с удивлением посмотрел на собеседника. Видимо, этот боец решил приняться за активные действия и сам себе наказал не отступать, пока не добьётся результата. Зная его упорство в достижении цели на татами, не стоило и надеяться, что он оставит меня в покое.

– Хорошо, – я выдавил из себя подобие улыбки. – В понедельник после уроков…

– Отлично! – Будо продемонстрировал мне все свои зубы. – Я покажу тебе своё любимое место для прогулок! Уверен, ты оценишь его.